Летом 1578 г. в Россию прибывает датское посольство во главе с Якобом Ульфельдтом с целью возобновления мирного договора. 19 августа послы и сопровождающая их свита (100 человек) прибыли в Александровскую слободу и 10 дней находились в ее окрестностях. За это время пять раз они приезжали в крепость, где были на приеме у царя, вели переговоры с боярами, присутствовали на пирах.
Иван IV вынудил главу датского посольства, грамотного человека с университетским образованием, подписать договор на выгодных для русского государства условиях. Вместо «вечного мира» королевство получило 15-летнее перемирие и уступило ливонские земли русским. Король Фредерик II отказался признать договор в таком виде, и посольская карьера Ульфельдта на этом закончилась. Поселившись в своем имении, он написал своеобразный отчет о своей дипломатической миссии – «Путешествие в Россию».
Печатный текст «Путешествия…» имеет пять гравюр, четыре из которых содержат изображение Александровской слободы XVI в. Они вышли из-под резца известного гравера Иоганна Теодора де Бри. Сам де Бри в России не был и Слободы не видел. Исследователи не пришли к единому мнению относительно того, создавал ли он иллюстрации со слов Ульфельдта, или же он положил в их основу прочитанное «Путешествие…». Наверное, это не так важно, потому что его изображения подтверждают написанное бывшим датским посланником: «Прибыли мы в крепость пространную и великолепно сделанную из камней, стенами и рвами окруженную, имеющую три богатые храмы…». Выгравированные де Бри храмы стоят на тех же самых местах, что и в XVI в.
Парадные въездные ворота находились в западной стене со стороны реки Серой, примерно там, где в XVII в. была построена надвратная церковь Федора Стратилата.
В виде двух башен-минаретов на гравюре изображена Распятская церковь-колокольня. И этому есть объяснение. По мнению архитекторов П.С. Полонского и В.В. Кавельмахера, основанному на произведенных раскопках и архитектуре самого строения, к нему примыкала выносная арочная колокольня, в пролетах которой висели самые большие колокола. Известно, что после похода на Новгород в 1570 г. по указанию Ивана Грозного из города был вывезен благовестник весом 430 пудов (около 7 тонн). Звонница Распятской колокольни не могла вместить такого огромного колокола.
На гравюре де Бри Покровская (ранее Троицкая) церковь изображена купольной, а не шатровой. Исследования шатровой росписи свидетельствуют о том, что храм был расписан и существовал в таком виде еще при Грозном. Поэтому говорить о том, что в 1578 г. Ульфельдт увидел церковь с куполом, вряд ли уместно. Впрочем, на гравюре де Бри все церкви выгравированы довольно однообразно, отличаясь в основном лишь размерами.
Археологические раскопки, ведущиеся на территории царской загородной резиденции, бывшей, по мнению В.В. Кавельмахера, второй по величине и великолепию после Московского Кремля, подтверждают плотную застройку Слободы. К юго-западу от находящейся на женской половине двора Успенской церкви был обнаружен фундамент некой постройки. К северо-востоку от храма по направлению к Покровской церкви также обнаружены внушительные белокаменные подвалы высотой до 3,5 м. (на полу даже остатки вишневого варенья сохранились). И, наконец, в этом году на площади перед Троицким (ранее Покровским) собором были обнаружены фундаменты тронной залы и столовой палаты. Все строения соединялись между собой переходами. Палаты и переходы изображены и на гравюре де Бри.
Но площадь царской резиденции при Грозном была обширнее и включала больше строений. Г.Н. Бочаров, В.П. Выголов в своем альбоме «Александровская слобода» пишут: «… В это время (при Михаиле Федоровиче) Слобода находилась в ведении приказа Большого дворца. По писцовой книге в ней « осыпной земляной по валу кругом 532 сажени (1135 м), в длину 157 сажен (335 м), поперек 98 (209 м), а нем храм каменный соборный Покрова пресвятые богородицы…». Для сравнения: протяженность стен Московского Кремля - 2235 м.
Почему же на гравюре изображены лишь три гражданских строения? Дело в том, что для встречи прибывавших в Слободу посольств выстраивалась почетная охрана (тот треугольник, что в центре гравюры, - это стрельцы). Образовывался живой коридор, по которому посланники и их сопровождающие шли до места ведения переговоров. Поэтому Ульфельдт не мог видеть ни других дворцов, ни хозяйственных построек, ни пруда, ни ручья, который тек по территории резиденции.
Три другие гравюры иллюстрируют прием послов (№2), царский пир (№3) и крестоцеловальный обряд (№4). На каждой из них изображен вход в форме богато декорированного портала и изразцовая печь с левой стороны. Гравюра №2 имеет более глубокую перспективу, поэтому можно рассмотреть два небольших окна вверху слева и справа от трона. Если проводить архитектурное сравнение, то такие же окна сохранились и в дошедших до нашего времени палатах XVI в. под Домовым храмом Ивана IV, а созданные итальянскими мастерами порталы поражают своей изысканностью. Наверное, своим орнаментом они произвели большое впечатление и на датского посла.
Сколько же палат изображено на гравюрах? Как пишет сам Якоб Ульфельдт: «Потом [после приема царем] мы удалились и были отведены в другое помещение, в котором оставались до тех пор, пока не появились советники <…>, которых он прислал для переговоров с нами и с которыми мы беседовали до тех пор, пока не наступило время обеда. Отсюда мы были отведены на прежнее место». Следовательно, иллюстрации №2 и №3 показывают одно и то же помещение – тронный зал. А обряд ратификации договора – крестоцелование – мог происходить в другой палате. В пользу этого говорит и то, что во время обряда из палаты высылались все люди, которые «в думе не живут», оставались лишь послы и думцы.
В целом граверу удалось передать исключительно много информации, повествующей о посольских обрядах XVI в. Вглядитесь в прием послов: перед входом каждый из послов стоит в шляпе и короткополой одежде при шпаге рядом с сопровождающим каждого из них боярином. После входа они уже без оружия и с непокрытыми головами сидят перед царем на лавке в момент передачи «поминков» - подарков. Их должны забрать двое стоящих рядом служилых людей.
Чтобы показать потрясающую деталировку гравюры вновь обратимся к воспоминаниям Ульфельдта: «Миновав их [бояр], мы взошли во дворец, заполненный другими боярами, одетыми самым богатым образом, сидящими каждый на своем месте. <…> Затем, когда нас впустили, мы увидели царя и его старшего сына, оба сидели — отец на троне, возвышавшемся над полом на один локоть, сын немного пониже справа от него.
Первый был облачен в шелковую тунику золотистого цвета, украшенную драгоценными камнями, на шее у него было золотое украшение, сделанное из разных [драгоценных] камней, на голове — шапка, украшенная камнями и самоцветами, на которую была надета золотая корона; на всех пальцах были перстни, в которые были вставлены большие жемчужины, в руке он держал позолоченный скипетр.
На втором была шелковая туника красного цвета, усеянная драгоценными камнями, на голове у него — головной убор, отороченный мехом.
Рядом с ним стояли четверо юношей, державших в руках топорики, одетых в белые полотняные одежды…»
По двум другим гравюрам также можно рассказать и об обряде крестоцелования, и о пире по случаю прием послов. Он был таким же, что и при Василии III, отце Грозного. С. Герберштейн в своих «Записках о Московии» пишет: «Великий князь взглянул на крест и трижды перекрестился, наклоняя столько же раз голову и опуская руки почти до земли, подошел ближе, шевеля губами – как бы молился; отер уста полотенцем, отплюнул на землю, наконец поцеловал крест и сперва коснулся им лба, потом обоих глаз; отступив назад, он снова перекрестился и сделал поклон». На гравюре видно, что царь стоит с непокрытой головой, а его царскую шапку держит приближенный боярин. Послы с вниманием наблюдают за церемонией.
Замечательно передана атмосфера пира. На возвышении царский стол, справа – большой стол для наиболее знатных гостей. Слева – стол кривой, для менее знатных. За ним с непокрытыми головами, но на наиболее престижных местах (лицом к царю, а не к стене) сидят послы. В центре возвышается поставец с самой богатой посудой. Он говорит о богатстве и знатности хозяина пира. В посольских книгах написано, что поставец в Александровской слободе назывался «Божница». Столы сплошь уставлены яствами. Пир обслуживает множество слуг из дворян – стольники, чашничии.
Можно с уверенностью сказать, что гравюры Иоганна Теодора де Бри являются не только украшением «Путешествия в Россию» Якоба Ульфельдта, но и дополнительным источником информации об эпохе первого русского царя.
Вы читаете канал музея-заповедника «Александровская слобода», известного как #МузейИванаГрозного.
Александровский кремль – это не просто точка на географической карте. Это – уникальный дворцово-храмовый ансамбль XVI в., в котором размещалась резиденция первого русского царя, на 17 лет (1564-1581) ставшая столицей России. Кровавые события опричнины и борьба за объединения русских земель, зарождение книгопечатания и тайна смерти царевича Ивана, судьба исчезнувшей царской Либерии и семейные драмы Ивана Грозного – все это «Александровская Слобода» с ее белокаменными дворцовыми палатами, Домовым храмом Ивана IV, многочисленными историческими и художественными выставками. Ноу-хау музея – разнообразные анимационные программы и творческие экскурсии-занятия, на которых каждый посетитель становится участником действа и которые пользуются огромным успехом у российских и иностранных туристов.
