Недавно я опять наткнулась на публикацию со стихотворением Марины Цветаевой, где в комментариях её страшно ругают. Не за стихи - они хороши, за жизнь, за поведение, за то, что бросила дочь...Это, конечно, странно: на мой взгляд, следует различать биографию человека и его творчество. Написать ли стихотворение, а может и книгу, создать ли картину - для этого нужен талант, дар. А вот кому он дается - плохому ли, хорошему, это уже другой вопрос.
У Марины Цветаевой была сестра Анастасия, на два года ее младше. Она прожила долгую и насыщенную жизнь - 98 лет. И оставила прекрасную книгу воспоминаний. В них очень многое - о Марине (Мусе), с которой она была бесконечно близка.
И, вместе с тем, чувствуется, что это две очень разные девочки, потом девушки и женщины - одна как-будто признает себя чуть слабее, чуть хуже другой. Не такой яркой, не такой смелой, бесстрашной...Но все же она чуть мягче, добрее, менее эгоистична, менее охвачена гордыней.
Вне зависимости от того, как вы относитесь к Марине, прочитав воспоминания Аси, вы измените свое мнение - впрочем, она может стать в ваших глазах еще хуже (как стала в моих).
Воспоминания эти, живые, страстные, приближают читателя к жизни тех людей, которые были близки Анастасии Цветаевой. Но много в них и мрачного. Вот, читая о младшей дочери Марины, Ирине, умершей в приюте от голода, понимаешь, что Марина не хотела её, не любила:
"Марина приезжала ко мне, томясь началом второй беременности, она беспокоилась об уехавшем Сереже. В те смутные дни в России, в разлуке с мужем, в тревоге за него, второй ребенок был не ко времени, но она и физически тяжело переносила беременность, много больше, чем надо, лежала, курила"*…
А когда наступили тяжелые и голодные послереволюционные дни она выбрала одну из дочерей - старшую, Ариадну (Алю). Но вот в чем дело: не только выбрала, но еще и укорять её могла за свой-то выбор:
"Академический паек! Мне дали его после смерти Ирины… Пять раз в день я напихивала Алю пшенной кашей – большей ничего не было. Спасла Алю за счет Ирины. Двоих – не могла. Аля как более крепкая выжила. Три болезни у Али сразу: чесотка, малярия, воспаление легких. Аля, не смей оставлять в тарелке. Ешь все!"*.
Не жестоко ли это? Говорить при дочери, которая уже многое понимает (ей почти 10 лет) о том, что её сестра должна была умереть потому, что она - выжила. Как понять, как принять такую жестокость к собственным детям? И это при страстной любви к мужу Сергею, отцу её детей.
И дети, дети. Почти все сцены между Мариной и её выжившей дочерью Алей какие-то неприятные, смущающие:
" Аля, да неужели ты не видишь, что перекипает фасоль? (Повышая голос) Тряпкой! Бери тряпку!
Жалобный голосок Али, повернувшей к печурке головку, нисколько не умилил Марину. Она раздражилась еще больше:
– Ненавижу эту неумелость, это презренное барство – не схватить, не сообразить… Сколько бьюсь с ней над этой ее медлительностью – робость? лень? – не пойму. При ее уме!.. Не моя, не наша порода!"*
Да, разные дети бывают, очень разные: ловкие и неловкие, шаловливые и медлительно-вдумчивые. И это не повод унижать и обижать их. Тем более злыми неприятными словами...Тем более, что сама-то Марина как раз выросла в семье профессора, директора музея - то есть с гувернантками и слугами.
Коробит её восприятие жизни - не только собственной. Взгляд на то, что должны делать и как жить окружающие:
– "Понимаешь, жалели за то, что я, пиля дрова, себе прорезала платья. За платья жалели! Не за время, которое я тратила на дрова, у стихов отнятое! И так многие – стоя жалели и сокрушались, глядя на мой хаос, на всю мою жизнь, вместо того чтобы взять из рук пилу – попилить, пока я допишу акт одной из моих пьес о Казанове"*…
У нее там дети от голода умирают, кругом разлад и разруха...А у нее - стихи вот. Можно ли ставить собственное творчество выше собственных детей? Можно ли обвинять других - людей, пусть приземленных, но обычных нормальных людей в том, что они, глядя на её неустроенную жизнь, не хотят ей помочь? А должны? Это, кстати, частый мотив в речах Марины, переданных в воспоминаниях Аси...
Впрочем, читая эти воспоминания, невольно начинаешь понимать тех самых, не помогавших по хозяйству, людей. Вот Ася, например, приехала к Марине в Москву...
"Но видеть Марину в такой несусветной грязи!.. И я кинулась в первый же ее уход из дома убирать: рьяно, яростно чистить, мыть и гладить маленьким заржавленным утюгом полотенца, наволочки, рубашки, чтобы хоть отдаленно белыми стали! Посуду! Паркет! Я не успела сделать и половину, когда вернувшаяся Марина – равнодушно? нет, за меня стесняясь (зачем? бесполезно, насильно ей навязывать – что? то, что ей совершенно не нужно!):
– Знаешь, Ася, я тебе благодарна, конечно, ты столько трудилась, но я тебе говорю: мне это совершенно не нужно!.."*.
[...]
"Марина, сминая быт до крайней возможности, от стихов не отрывалась"*.
Как помогать человеку, который не желает помочь сам себе? Не хочет как-то наладить и обустроить свой быт, а потом - заняться тем, что важно для нее? Ведь она не одна, эта взрослая женщина тридцати лет, у нее дочь растет...
Что же, стихотворения - это прекрасно. Но в данном случае за ними кроется жизнь не слишком приятной женщины, маленькой девочки Иры, умершей от голода в Кунцевском приюте, Ариадны и Георгия, на которых не могло не сказаться влияние матери...Поэтому, пожалуй, творчество и биографию поэтов все же стоит рассматривать отдельно.
*Цитируется по книге: Цветаева А. И. "Воспоминания"
- Спасибо за прочтение. Я обязательно напишу о чем-нибудь еще - подписывайтесь на канал и ставьте лайк... А пока я пишу, можно прочитать другие мои статьи:
