Интервью с Ожаровским Андреем Вячеславовичем - физиком-ядерщиком, экспертом программы «Безопасность радиоактивных отходов» Российского социально-экологического союза. События в Северодвинске и наши комментарии.
[Наш комментарий: в тексте интервью проставлены отметки тайминга к видео]
00:00:00 -->
Cеверодвинск накрыло облако радионуклидов. Там автоматические станции фиксировали повышение гамма фона значительное, в 16 раз по сравнению с фоном.
Уважаемые зрители, добрый день! Сегодня у нас в гостях инженер-физик, эксперт программы Безопасности радиоактивных отходов Российского социально-экологического союза Ожаровский Андрей Вячеславович.
00:00:34 -->
- Добрый день
- Добрый день.
- Андрей сразу вопрос. Мы собираемся задавать вопросы - поговорить радиационной безопасности и вот первый вопрос от жителей Москвы и Подмосковья:
- Чернобыльская авария, Фукусима – это же все очень далеко, АЭС, радиоактивный уран, вот эти шахты - это все очень далеко. К вам вопрос как эксперту - успокойте нас москвичей, подмосквичей с точки зрения радиационной безопасности.
- Ну знаете, вообще тут успокаиваться то наверно не получится. Советский атомный проект начинался в Москве. Первый реактор на территории Советского Союза и первый реактор в Европе был построен здесь, в институте атомной энергии имени Курчатова. Тогда, правда, это было Подмосковье, это было довольно далеко от жилой застройки, ровно поэтому Игорь Васильевич выбрал место удаленное от всего. Там была противочумная станция, вот туда же вот эту радиоактивную чуму и поставили. И проблемы вот в чем. С той поры Москва сильно разрослась, внутри Москвы и Курчатовский институт и Московский Инженерно-физический институт, который стартовал тоже в сороковые годы как военный вуз, и потом перешел на атомную тематику, и рядом с ним Московский завод полиметаллов, радиоактивное хранилище которого мы сейчас пытаемся как-то окультурить. Все это сейчас внутри Москвы, люди живут вокруг. Курчатник - шесть ядерных реакторов исследовательских, они работают - исследуется реактор намного меньше чем фукусимский и чернобыльский (чем энергетический), но по сути это атомный реактор и на нем тоже могут быть аварии, на нем могут быть утечки и, поскольку, реакторы экспериментальные исследовательские - там больше нештатных режимов работы и такая возможность существует. То же самое с реакторами МИФИ. Вы посмотрите: он стоит на высоком холме, на берегу Москвы-реки. А почему на холме и почему на берегу? Если что-то протечет, чтобы все это скатилось не в город, а в реку. И мы вот понимаем, что опасность получить ущерб для здоровья, вызванный ионизирующим излучением - то что называют радиацией, в Москве существует но, наверное, опасность ниже чем у людей которые живут рядом с атомными станциями.
00:02:50 -->
Ну вот, я могу сказать, что почему-то, в Советском Союзе не относили, как правило, города атомщиков от самой атомной станции. Вот город удумали там в четырех километрах от атомной станции (город Курчатов), а в 3-4 километрах жилье уже, можно пешком на работу ходить. Но был, да вот, относились так оптимистично, я бы сказал легкомысленно к этой проблеме. До Чернобыля вообще не считалась что радиация что-то значимое, её же не видно, понимаете. А потом вы получаете какое-то непонятное заболевание, чем-то непонятным вызванным, и для людей это не было настолько прямо. Возьмем, например, химическое отравление. Там вот хлор вышел в окружающую среду. Вы его не видите, но чуете, вы его нюхаете, вы понимаете, что в этом причина может быть, потому что у вас будут легочные заболевания. То же самое вышел в окружающую среду, ну что далеко ходить вон рутений [ред. рутений-106], да два года назад на комбинате Маяк , да его не видно, его только специальным прибором можно увидеть. А потом последствия для здоровья, а может быть это не от него. То есть первая проблема - что радиацию нельзя увидеть, вторая проблема - что малые дозы радиации на людей действуют, но как на целиком ,на большие группы людей, и это называется коллективная доза. Видимо придется чуть-чуть остановиться.
Вот индивидуальные дозы - это у меня должен быть дозиметр (карандашик) лежит вместе со мной всегда, ходит и получает то же самое. Через него проходит такое же количество ионизирующих излучений как и через мое тело. Это будет моя доза - сколько я набрал за, например, год. Вот это будет доза. А это внешнее облучение. Вы получаете такую же дозу, когда, например, проходите флюорографию. Ну, там она разная, именно поэтому нельзя проходить ее 10 раз в году.
00:04:34 -->
Медики знают, что это опасно, что существует какой-то порог, когда плюсы ну примерно балансируется минусами, существует порог опасный. А основная проблема - попадание радионуклидов внутрь организма. При радиационных авариях, какие бы они ни были: Чернобыльская, Фукусимская, а вот сейчас в Нёноксе, а Московский завод полиметаллов, где радионуклиды валяются просто в окружающей среде. Основная опасность попадания радионуклидов внутрь. Что такое радионуклид? Атомы ядра которых нестабильны, которые время от времени по своему закону излучают или альфа-частицы, или из них вылетает или бета-частицы (быстрый электрон), или гамма-излучения; иногда комбинация этих излучений, да, мы знаем три: альфа, бета и гамма. Когда лежит (снова вернемся). Внешнее облучение лежит вот на столе какой-то препарат радиоактивный излучает на нас - нас пронизывают гамма-лучи, альфа-частицы до нас не долетают. Пробег альфа-частицы воздухе два с половиной сантиметра всего. Они такие энергичные, что атомами воздуха задерживаются. Что получается, если какая-то часть препарата попадает внутрь? Нету между нами и этой радиацией двух с половиной сантиметров мы бомбардируемся изнутри. Внутрь организма попадают химические вещества которые, организм уже не знает что такое радиация, мы же не приспособлены к этому. У нас органа нет чтобы ее увидеть. Организм считает, что цезий, стронций, плутоний дальше йод, особенно радиоактивный йод, попадает внутрь организма. Если взять йод - накапливается в щитовидной железе и у вас облучение одного органа. Примерно также с другими радионуклидами - у каждого радионуклида есть определенная цель в организме, к сожалению, которая подвергается вот этой вот радиационной атаке.
00:06:24 -->
Поэтому, ни в коем случае нельзя допускать внутреннего облучения. Что для этого нужно сделать - нужно чтобы радионуклиды оставались там, где и место. Если это отходы - то в контейнерах, если это реакторные какие-то газы, то не надо их выбрасывать через вентиляционную трубу - оставляйте их как-то внутри своего производства. Если бы это было возможно, у нас бы с вами сейчас не было бы темы для разговора. Если бы все работало как на бумаге… Вот с атомной промышленностью очень подходит поговорка «гладко было на бумаге». Ведь они что обещали: да у нас есть отходы, но у нас есть для них контейнеры. А что мы видим в реальности? Московский завод полиметаллов 60 тысяч тонн радиоактивных отходов лежат просто на берегу Москвы-реки. Таких мест много, это не уникальное. Но давайте вернемся к Москве. Мы находили бесхозные могильники ,намного меньшего размера чем Московский завод полиметаллов на Каширском шоссе, намного меньшего размера. Ну например, на Ленинградском проспекте. Бульвар Рокоссовского. Когда строители начинали застройку какого-то сквера: вот почему то был какой-то сквер, люди уже забыли почему он здесь. Точечная застройка, помните там 2007-2008 годы, была популярна в Москве. Разрывают - а там бетонные конструкции. Измеряют - а там фонит. То есть вот такое даже мы видим здесь. Поэтому Москва не гарантирована от проблем с радиацией к большому сожалению.
- Вопрос сразу возник по Москве и Московской области: хорошо, в сороковые, пятидесятые годы развивалась атомная промышленность, и изучали, научно-исследовательские где-то лаборатории были это понятно, да стоили реакторы, вывозили ядерные отходы за пределы Москвы. Со временем вот эти вот ядерные могильники оказались на территории Москвы, потому что Москва строилась. Хорошо, тогда, может быть, не думали об этом. Но сейчас-то Москва строится, растут микрорайоны - огромные деньги тратятся на строительство той же хорды, какие-то микрорайоны строятся. Москва по площади увеличилась, наверное, в разы с тех пор. По логике вопрос такой: эти могильники должны быть, по-человеческой логике, куда-то вывезены, реакторы должны быть, наверно, закрыты. В этом направлении что-то делается?
Ну я с вами согласен, мне кажется что надо следовать. Ну, давайте вот не будем слушать экологов, давайте послушаем Игоря Васильевича Курчатова. Он же построил реактор не в той существующей застройке, ни в одном из существующих в то время академических институтов внутри Москвы, хотя такие планы были. То есть если вспомнить, почему именно Игорь Васильевич Курчатов выбрал крайне неудобные для того времени - для сороковых годов прошлого века место, что ему приходилось ехать до последней остановки трамвая, потом нанимать извозчика. Это вот воспоминаниях просто написано. Потому что человек понимал, что есть опасность. Она не игрушечная, она вполне реальная. И сейчас, я бы предпочел, чтобы и Росатом и московские власти действовали по той же самой схеме. Если так случилось, что Москва разрослась и вобрала в себя и Курчатовский институт, институт Бочвара, где впервые плутоний в весовых количествах был получен - он там через забор рядом, и Московский инженерно-физический институт и тот же самый Завод полиметаллов про который мы говорили. Можно дальше перечислять, но давайте не будем на этом остановимся, то те предприятия которые можно легко вывести за пределы Москвы, надо этим заниматься. У нас есть замечательные научные центры: есть Обнинск, есть Протвино, есть ряд довольно далеких от Москвы. Но вот в Димитровграде например научно-исследовательский институт атомных реакторов. Там этих реакторов полно, там вполне можно производить исследования.
00:10:08 -->
Почему? Оставьте цепляться за вот это историческое решение, которое было принято, повторю еще раз, в сороковые годы и оставлять институт атомной энергии имени Курчатова внутри городской застройки. Сейчас же там другие опасения. Вокруг института построены 30-и этажные дома жители достаточно (ну не могу комментировать), вот я никогда не могу понять человека, который за свои деньги покупает дорогую квартиру с видом на реактор. Может быть они не знали, может быть они не пользовались Google Map? Я это не понимаю. Там действительно дорогущая застройка, не для бедных людей. Люди это покупают, люди туда заселяются, люди сдают эти квартиры. И знаете, что мне говорили вот ребята с Курчатовского института? А им очень неприятно – они никогда они не были в такой ситуации, что с верхних окон [ред. соседних домов] можно проглядывать насквозь всю территорию, включая хранилища радиоактивных отходов, реакторы и другие очень интересные дела. Вот давайте про террористическую защищенность поговорим. Если сейчас вот, абсолютно всерьез, позвать специалиста (я им не являюсь) - по антитерроризму, он скажет: быстро закрыли реакторы, быстро всю радиацию с Москвы вывезли, причем быстро вот вам даю год. Взяли и вывезли. Почему? В случае не дай бог атаки обычным РПГ-7 гранатометом по одному из реакторов Курчатовского института, по реактору МИФИ, мы получаем вот такой вот, я не скажу мини Чернобыль, скажу ровно Чернобыль. Просто вокруг Чернобыля не было такого количества людей. Вот разнести из гранатомета реактор, или хранилище радиоактивных отходов, или не дай бог вот этот радиоактивный холм на берегу Москвы-реки, Каширское шоссе, где Московский завод полиметаллов находится, и мы получаем территорию загрязненную радионуклидами, так же как в Чернобыле. И мы получаем Министерство по чрезвычайным ситуациям, которое не готово к этому абсолютно. У нас на круглом столе в Государственной думе был представителя Министерства по чрезвычайным ситуациям. У меня к нему был один вопрос: у вас есть план ликвидации радиационной аварии если кто-то размоет, оползень произойдет вот там, на склоне хранилище радиоактивных отходов Московского завода полиметаллов? Человек не знал что ответить, он просто не ответил на вопрос. То есть, вот такие аварии даже не рассматривают.
- Не планов, ни средств наверное нет.
Вы видите, планы и средства… Ну давайте вернемся к большим серьезным авариям. Чернобыля ни планах, ни в средствах не было. Слава богу, за сутки смогли эвакуировать Припять, то есть как-то, откуда-то эти автобусы появились.
- Это был ещё Советский Союз…
Все равно не смогли это сделать вовремя, не смогли раздать йодные таблетки, что чтобы помогло бы снизить воздействие. Фукусима богатейшая страна [ред. Япония], просто в она от нас там, как говорят в 22 веке. Я разговаривал с мэром города, в котором расположена атомная станция. Вот городок Футаба, ну на наши деньги [ред. по нашим меркам] поселок это тот муниципалитет, на территории которого расположен АЭС Фукусима. И он говорит у нас все было, у нас были йодные таблетки. А почему вы их не раздали, спросил я. Он говорит: тот чиновник, кто отвечал за эти таблетки, в день аварии был в отпуске, а ключ от сейфа был у него. Вот это вот… ну проверяйте, да вот, моего собеседника зовут Идогабана - мэр города Футаба. Это широко опубликовано. Просто я с ним встречался и с ним мог это обсудить.
00:13:26 -->
То есть мы получаем, что даже когда планы есть - это здорово что у него были таблетки, классно. Что что-то пошло не так. План эвакуации городка Футаба был. Приказа не было. Они эвакуировались самостоятельно. Вывели людей под… лучше бы они их не выводили.
Ну давайте, может быть, про защиту. А что вот должен знать человек, если вдруг есть подозрение на то что радионуклиды попали в окружающую среду? С химической точки зрения радиоактивный препарат или не радиоактивный, для химии это неважно. Просто снова говорю: в некоторые ядра, которые не участвуют в химических реакциях, внутри атомы время от времени распадаются и испускают альфа-бета гамма частицы. То есть, это просто зависит от физических свойств того или иного радионуклида. В большинстве своем опасные радионуклиды образуются внутриатомных реакторов. Вот атомный реактор, некоторые люди думают что это для того, чтобы электричество производить. Экологи считают, что атомный реактор это фабрика по производству опасных искусственных радионуклидов. Просто есть естественная радиация, ну тот же торий, уран, радий - из тяжелых, из легких - калий 40. Калий 40 есть воде, в помидорах, в крови в человеке - это естественный радионуклид, к нему мы смогли адаптироваться, когда начиналась эволюция миллиарды лет назад на нашей планете. Да, это был неблагоприятный фактор, но молекулы которые, вот были особо чувствительные именно к бета-частице с энергией, который Калий-40 испускает, наверное те организмы которые такие молекулы использовались и они не выжили. И тут человечество начинает в большом количестве в окружающую среду выпускать Йод-131 тоже бета-активный. Вот Калий-40 бета-активный и 131 тоже. А почему мы с вами можем сидеть быть наполненными Калием-40, а если не дай бог, чуть-чуть Йода-131 в организм получится, у нас будут проблемы с щитовидкой? Да потому, что мы эволюционно не готовы защищаться от искусственных радионуклидов. Никогда в природе не было радиоактивного Йода. Мой организм знает о, Йод, это полезная вещь его надо в щитовидку, потому что там он используется. И точно также организм ведет себя по отношению к другим радионуклидам, не имея ни эволюционной защиты, ни какой-то практической. Не можем же мы встроить в себя радиометры, как каким-то образом там будет наши органы разделять: это в отходы, а это нет. У нас нет и не может быть защиты от искусственных радионуклидов, а тут мы приходим к опасности именно реакторов и реакторных отходов. Вот здесь, если вернуться к Москве, здесь мы чуть в более лучшем положении, чем те люди кто живет рядом с атомными станциями. Но я могу вам сказать что есть, но если мы будем не только Москве говорить, в стране огромные проблемы - это планы Росатома по строительству одного-единственного федерального могильника высокоактивных отходов недалеко от Красноярска. Там расположен комбинат - Росатомовский горно-химический комбинат, на который планируются эти отходы все, со всей страны свести в одно место. Высокоактивные, не те о которых мы сейчас говорили, не те по которые мы ходили на холме у Московского завода полиметаллов. И закопать их в гранитоидном массиве наглубину 500 метров. Нет, вы спросите меня: в чем проблема то, вроде как в граните на 500метров это хорошо. Гранит трещиноватая порода и 500 метров - это ниже уровня реки Енисей. В какие бы контейнеры вы не положили эти отходы, рано или поздно, а там время их жизни в общем-то сотни тысяч лет. Вот если буду захоронить отходы содержащие плутоний – 24 тысячи лет период полураспада. Это означает, что конструкция геологическая должна быть стабильна в течение тысячелетий. Таких конструкций нет. Гранит стабилен, когда он виден. Ну не знаю, надгробный камень размером метр на метр. Когда эта скала размером несколько километров на несколько километров, там есть трещины - любой геолог это скажет. Трещины, значит поступает вода, вода значит коррозия контейнеров. Коррозия - значит через сколько-то сотен, в худшем случае тысяч в лучшем случае лет, вот то, что наше безрассудное поколение будет сглаз долой – давайте, закопал и забыл, закапывать. Вот это все может попасть опять на поверхность. С кем у нас здесь это обсуждать? Кто сейчас в России может услышать, что мы предупреждаем, мы кулаки говорим -не надо это закапывать. В Швеции такой же проект был. Он был остановлен Правительством, потому что проект не прошел экологическую экспертизу - там это называется экологический суд. Это не то, что кто-то в суд подал - это часть одобрения проекта. Там на проектной стадии, вот то что я вам рассказал. Не я придумал. Это урок шведского проекта, это шведы придумали закапывать глубоко в гранит на 500 метров. Там проект вот это вот закапывание остановлен и они, на мой взгляд, более ответственно ведут себя по отношению к будущим поколениям.
00:18:23 -->
Мы к сожалению вот, оказываемся заложниками Росатома, который не собирается выводить опасные реакторы из Москвы, не собирается чистить холм Московского завода полиметаллов, а с оставшимися отходами собирается сделать то, что возможно даже выгодно для сейчас живущих поколений, но для любых последующих, а их сотни, вот этот вот могильник федеральный могильник высокоактивных радиоактивных отходов будет большая проблема.
- Я так понимаю, что основная проблема с ядерными отходами в том, что когда их закапывают, нужно понимать одну вещь. Пресная вода, около процента, находится на поверхности. Основная масса, остальное - в приповерхностном слое, то есть под землей. И, соответственно, все что закопано там в каких-то могильниках в разных местах, будет попадать в водоносные вот эти слои, размываться и разноситься на бог знает какие территории, собственно говоря.
Да вы правы. Это в обратную сторону тоже работает. И основная опасность закопанных радионуклидов, что они отравляют воду. Вот хорошо, там, на берегу Енисея. Енисей течет на север. Я вот не скажу, что там никто не живет и что мне не жалко эту реку. Ну еще раз, любое решение закапывать натыкается на воду. Я был на протекающем могильнике в Обнинске. Там вот первая атомная станция тоже, такая гордость Росатом. Вот первая станция работает, работала с 50-х годов и её отходы лежали в протекающем могильнике, который начал течь в 90-е, и денег на и изъятие отходов не было. Это небольшой могильник, намного меньше, чем Московский завод полиметаллов, правда отходы более злые - это как раз реакторные отходы и там есть цезиевое болотце. Берег реки Протва. Вот можно просто сейчас пойти посмотреть - могу вам показать. Там вниз от гаражей за очистными сооружениями. Сейчас проведены слушания, там они уже изъяли отходы, которые были в этих протекших бетонных закопанных емкостях, но то что утекло в болот обратно то не достанешь. Вот тут такая поговорка «фарш обратно не прокрутишь», то, что вышло в окружающую среду, неважно как: со взрывом реактора как в Чернобыле или было выброшено в штатном режиме, как работал там комбинат Маяк в речку Теча выкидывал жидкие радиоактивные отходы. Все это остается в окружающей среде и давайте зациклим - и может попасть внутрь организма людей с питьевой водой, или с продуктами. Ну вот там вдоль реки Теча коровы ходят, воду пьют копытом туда встают. Там вода сейчас более-менее чистая, но иловые отложения то никто не чистил, и коровка заходит, поднимает всю эту муть. И она же тоже не расчитана, коровка-то тоже не знала, что мы речку испоганим. Вот такая вот у нас…
- А если не закопать, просто на поверхности, Тогда выветривается…
Если не закопать, нет, я считаю, что решения - нормального долгосрочного решения нету. И ни в одной стране его нет. Не умеют. И за задача сейчас: при не принять самое плохое решение. Вот на мой взгляд закапывание - это не подходит, поэтому сейчас вот на данный момент ближайшие там 50 лет, я так скажу, единственный вменяемый вариант - контролируемое хранение, приповерхностное, чтобы мы могли контролировать материал этого контейнера. Если материал вдруг дефектный, или протек, мы можем перепаковать отходы - это технически проще, чем выкапывать из-под земли.
00:21:57 -->
Вот хочу немецкую историю рассказать. У них есть аварийный могильник, называется АССЕ-2. И произошло вот что. Во времена Федеративной Республики Германия научные отходы не ну тоже реакторные, но не от атомных станций, решили закопать в старые соляные шахты. А старая соляная шахта – это 500-900 метров от поверхности. Там огромные соляные разработки. Я не знаю, сколько сотен лет эту соль вытаскивали. Обычная каменная соль натрий хлор. Логика была такова, что соли натрий хлор растворимые и, если там огромный соляной купол, значит там воды нету, значит там ее никогда не будет. В чем ошибка этой логики? Может ведь поменяться течение вод, могут поменяться осадки. И если этот соляной купол просуществовал миллион лет, совершенно не следует из этого, что он еще миллион лет просуществует. Ну вот мне 54 года, я до 108 нам скорее всего не доживу, а логика, вот примитивная была ошибка, простая логическая ошибка. И сейчас вот, это вот отходы которые захоронены в этих соляных камерах, размываются водой. Туда поступает вода в небольших количествах - несколько тонн в сутки. Ну как большие в общем то. Они ее примерно контролируют, но смысл в том что сейчас правительство Федеративной Республики Германия будет тратить несколько миллиардов. Вот на данный момент больше миллиарда точно. Проект еще разрабатывается чтобы продолбить, еще одну шахту построить, чтобы вынуть вот эти вот уже ржавые бочки (а там контейнеров никаких особо не было) - они сказали вот соль, она и будет барьером. Соль же она воду то не пустит. А соль растворилась, и там тоже такое соляное болотце, но уже на глубине минус 900 метров. И они видят рост онкологических заболеваний на поверхности, это уже сейчас видно. Поэтому закапывать вот, мы можем долго обсуждать вот где, в чем именно закапывать: в граните не подходит, в соли не подходит. Нету приемлемой породы.
- Ну, я не знаю, Росатом не задавался ли вопросом: хорошо, Москва 10% населения живёт. Ладно люди, Правительство, Рублевка - это все же там находится. Красноярск – огромный город, Архангельск, Ленинград Петербург. Проект хотя бы какой-то создали? Хотя бы не построили, а проект какой-то есть, где можно долгосрочно хранить обслуживаемые хранилища?
Ну знаете, Росатом живет вот, пытается представить, как будто Чернобыля и не было. Они, вот если вы пригласите в студию, представители Росатома, они будут говорить: у нас все безопасно, у нас новые АЭС - они не взрываются, у нас новые отходы - они все в контейнерах, у нас все новое. А старые чистить… Ну задайте этот вопрос - много раз задавали. Они говорят: я не я и лошадь не моя. Ну например, что с отходами Московского завода полиметаллов? Они за забором предприятия, просто за забором. Что Росатом говорит? Это не наша территория.
Вот поэтому, нормальный серьезный разговор с Росатомом, на мой взгляд, невозможен. Я много раз пытался. Это корпорация, у нее есть свои корпоративные интересы, которые не всегда совпадают с интересами России. Вот они даже свою газетку издают. У них там написано «страна Росатом». Для меня это такой плевок в душу, я вообще в стране России живу, я патриот России, никак не Росатома и ни какой-то там другой корпорации. А они продолжают считать что вот они такие наследники Лаврентия Берия, это он создал то, что сейчас называется Росатом. То есть начинался Российский атомный проект, Игорь Васильевич Курчатов был там просто научным руководителем, важным человеком, но атомная промышленность Советского Союза, потом России все же заложена Лаврением Павловичем Берия. Так вот, они продолжают себя вести как будто за ними стоит вот это всемогущее ЧК, НКВД, КГБ, ФСБ и на серьезные вопросы, часть из которых вот мы с вами затронули, они если совсем к стенке их припереть, говорят - не ваше дело вот не ваш дело, а вот мы говорим, что все безопасно. Ну вот, же как же, вот счетчик тикает… - Нет, все безопасно.
00:26:03 -->
Вот смотрите, что с ними произошло. Северодвинск накрыло облако радионуклидов. Там автоматические станции фиксировали повышение гамма-фона значительное, в 16 раз по сравнению с фоном. Да, недолго, на два часа, то есть внешнее облучение было, соглашусь, не такое серьёзное. Но люди ходили по улицам и дышали этим, вдыхали внутрь. То есть проблема Северодвинска - вот этой аварии, испытания неизвестно чего на военных испытаниях в Нёноксе в том, что снова радиация вышла в окружающую среду. И сейчас, официальные данные, которые были опубликованы только Росгидрометом, было названо только 4 радионуклида, все очень короткоживущие. Это реакторные радионуклиды, значит они образуются в работающем реакторе. Такой аварии, чтобы из работающего реактора, в котором накапливается около 2000 искусственных радионуклидов, вот эти четыре самых коротких вышли, а остальные не вышли - такой аварии нету. Когда взрывается реактор выходит все. И я подозреваю, что мы полностью правду не знаем об аварии в Нёноксе, и мы не знаем, какое именно облако накрыло Северодвинск. А теперь возвращаемся к Росатому. Что Росатом говорит? - Все безопасно.
[Наш комментарий: за версию с облаком говорит тот факт, что от момента взрыва до момента зафиксированного детекторами роста мощности дозы прошло почти два часа.
Судя по всему, эта реакция датчиков оказалось полной неожиданностью для военных и местной администрации. Скорее всего, никто не ожидал, что в результате взрыва образуется аэрозольное облако. Прогнозировать такое, находясь близко от эпицентра взрыва сложно, потому что неизвестно, что повлияло на аппаратуру радиационного контроля:
- загрязнившаяся вода вокруг судна;
- воздух вокруг судна;
- плюс ещё есть очень распространенное заблуждение, что излучать может только объект взрыва.
Для того, чтобы показания датчиков системы АСКРО показали отклонение от обычных показаний, должно было произойти серьезное событие. А именно - многократный рост концентрации радиоактивных веществ в воздухе.]
Росатом придумал безопасные радиоактивные вещества. Но это такое… это такой…
- Шнобелевскую премию надо давать…
Да скорее всего, Шнобелевскую. И здесь вот снова мы возвращаемся к тому, что корпоративные интересы государственной корпорации не имеют противовеса, не имеют баланса. Вот мы создали монстра, вот Росатом, именно в форме госкорпорации, он не утопляем: он получает прибыль когда производит радиоактивные отходы, он получает прибыль когда захоранивает радиоактивные отходы. Это же тоже подразделение Росатома - национальный оператор по обращению с отходами предприятия Росатом.
- Финансируется все
Финансируется, в том числе, из государственного бюджета, потому что это госкорпорация. Там еще очень интересный вопрос с экономикой, потому что когда они производят что-то полезное и нужное, например, электроэнергию на атомных станциях, они говорят: мы бизнес мы вам даём электроэнергию. А когда мы говорим: ну ребят тогда платите за свои отходы, они говорят: нет-нет, мы госкорпорация, мы производим ядерное оружие тоже. Это вы, вы все платите нам за то, чтобы мы еще за отходами следили. То есть тут вопрос, в том числе в организационной форме. Вот в других странах, где бизнес отделен от не бизнеса. И где производство отходов отделено от работ по обращению с отходами, их может быть захоронению, там несколько лучше, потому что нету такого, что атомщики ведь имеют право… Росатом ведь является федеральным органом исполнительной власти в области использования атомной энергии. Это значит, что они формируют политику, понимаете. Закон, я сам для себя напишу закон. Вот тут, кто-то там, экологи сказали написать что-то невыгодное для нас - мы это вычеркнем. Примерно так был создан закон о радиоактивных отходах. Вот в 2011 году появился закон радиоактивных отходах. Это как бы ну, может быть, хорошо, может быть плохо. Можно было существовать и без этого закона, потому что был общий закон об отходах производства и потребления, под который подходили в том числе и радиоактивные отходы. Что Росатом написал? - Все отходы, которые были произведения до 2011 года - за них должно платить Федеральное Правительство, то есть мы с вами.
Посмотрите, как здорово. Вот ну ладно, современная Россия с 90-х годов, будем считать. Но законы были об отходах, и производитель должен был платить за эти отходы. Снова вернемся к нам - Московский завод полиметаллов, который произвел эти отходы предприятия Росатом обязан и по этическим соображениям и по бумажным - обязан за своими отходами следить, но в 2011 году был принят вот этот вот, ужасный на мой взгляд, Закон, который позволил им скинуть с себя все, что произведено до 2011 года.
Ну а потом они еще один закон напишут. Опять будем мы все платить за то, что они сейчас нам напроизводят. То есть здесь проблема такая, организационная. Наверное, мы ее как с вами не решим, но надо ее понимать. Вот как только человек понимает, что интересы атомной промышленности, ну скажем так, очень часто не совпадают с интересами страны… Ну вот производить радиоактивные отходы - это не в интересах страны, но в интересах атомной промышленности, потому что они получают деньги, когда производят и когда с ними что-то там дальше делают. Вот тогда возникает какое-то, примерно, понимание. Что с этим делать? Вот тут вопрос больше в политическую сферу. Наверное, мы не сможем это решить, но, я боюсь, что такая ситуация может продолжаться довольно долго.
Источник видео : Youtube-канал Студия Рубеж
Вам понравилась эта статья? - Ставьте ЛАЙК!
Подписывайтесь на наш канал "Радиация на пальцах".
Делитесь с друзьями в соцсетях.
Задавайте вопросы в комментариях!
