Каким образом производство продовольствия впервые появилось в Восточной Африке около 5000 лет назад и как люди перемещались с домашним скотом, остается неясным.
Есть данные по всему геному 41 человека в контексте более позднего каменного века, пасторального неолита и железного века в Кении и Танзании для изучения генетических последствий распространения пастбищ и сельского хозяйства.
Результаты подтверждают многофазовую модель, в которой примесь между народами, связанными с северо-востоком Африки, и восточноафриканскими скотоводами формировала многочисленные скотоводческие группы, включая генетически однородный кластер.
Дополнительная примесь с северо-восточными и западноафриканскими группами, связанными с железным веком, появилась в железный век.
Эти данные подтверждают несколько перемещений производителей продуктов питания, отвергая при этом модели минимальной примеси с кормопроизводителями и генетическую дифференциацию между производителями отдельных артефактов.
Домашние животные юго-западного азиатского происхождения из Турканы стали просачиваться в юго-центральный рифт Кении.
Археологи обсудили культурные и генетические особенности первых скотоводов в Восточной Африке и роль, которую сыграло перемещение людей в распространении скотоводства в регионе.
Поскольку древнейшие остатки скота и связанные с ними традиции керамики и орудий труда были найдены вблизи озера Туркана, предполагалось, что пастбищное скотоводство было интродуцировано мигрантами из Судана или Эфиопии, потенциально в результате ряда небольших перемещений, и что их потомки породили традиции пасторального неолита дальше на юг.
Однако между самыми ранними кенийскими оленеводами и северными группами нет однозначных культурных связей, и археологические находки до некоторой степени подтверждают принятие оленеводства на местном уровне.
Другие археологические и лингвистические свидетельства совместно использовались для выдвижения гипотезы о двух экспансиях на восток Африки: первоначальной экспансии пастухов, говорящих на афроазиатских (особенно прото-южнокушитских) языках с Африканского Рога и второй экспансии оленеводов, говорящих на нилосахарских (особенно нилотичных) языках, связанных с эльментеитанским.
Одно подмножество мест в Рифт-Валли обозначено как пастбищный железный век на основе материальной культуры и данных по скотоводству, тогда как другие места, как представляется, связаны с земледелием и классифицируются по ранним, средним и более поздним вариантам.
Железоперерабатывающие предприятия впервые вошли в Восточную Африку через бассейн озера Виктория и распространились на побережье.
Это могло подтолкнуть ранних фермеров, владевших языками банту, происходящими из экваториальной Западной Африки, к контакту с пастухами из числа коренных малочисленных народов Севера, хотя оленеводы не получали широкого признания.
В качестве альтернативы, места могут отражать другие традиции железоподготовки, входящие с севера, потенциально связанные с перемещением нилотоязычных скотоводов в Рифт и в его пределах.
Эта сложная мозаика кочевников, пастухов и фермеров дала начало большей части современного этнолингвистического ландшафта Восточной Африки.
Тщательное тестирование моделей распространения пастбищного скота сдерживается рядом факторов. Пространственный и хронологический разрыв существует между ранними свидетельствами скотоводства в бассейне Турканы и последующим расширением, с незначительным сходством материальной культуры между ними.
Кроме того, отношения между различными группами железного века остаются плохо изученными.
Материалы скелета человека в соответствующих контекстах, как правило, носят фрагментарный характер, ограничивая возможности биоархеологического анализа, и достоверные данные по радиоуглероду встречаются редко.
Наконец, сохранение кормовых групп поднимает вопросы взаимодействия в течение этого периода и о том, распространялось ли производство продовольствия в основном за счет демо-расширения или за счет внедрения новых технологий и животноводства на местах.
