Странное совпадение! Давно замечено, что год рождения и год смерти М.Ю.Лермонтова состоят из одних и тех же цифр, но две последние меняются местами (1814 и 1841). И точно та же картина - в годах жизни той, кого он не переставал любить, Варвары Александровны Лопухиной (1815 и 1851). Поэт не признавал фамилии её мужа…
«Будучи студентом, он был страстно влюблён… в молоденькую, милую, умную, как день, и в полном смысле восхитительную В.А.Лопухину, это была натура пылкая, восторженная, поэтическая и в высшей степени симпатичная. Как теперь помню её ласковый взгляд и светлую улыбку; ей было лет пятнадцать — шестнадцать; мы же были дети и сильно дразнили её; у ней на лбу чернелось маленькое родимое пятнышко, и мы всегда приставали к ней, повторяя: ‘’У Вареньки родинка, Варенька уродинка’’, но она, добрейшее создание, никогда не сердилась», - вспоминал А.П.Шан-Гирей.
Варвара Александровна была младшей сестрой университетского товарища Лермонтова Алексея Лопухина. С ним и его семьёй Лермонтов познакомился сразу по приезде в Москву в 1828 году. Снова воспоминания Шан-Гирея: «В соседстве с нами жило семейство Лопухиных, старик отец, три дочери-девицы и сын; они были с нами как родные и очень дружны с Мишелем, который редкий день там не бывал».
Поэт всю жизнь дружил с Алексеем Лопухиным, а его старшая сестра Мария стала, по существу, старшей сестрой и для Мишеля. В доме Лопухиных долгие годы сохранялся нарисованный им не стене портрет «предка Лермы», а когда он погиб из-за осыпавшейся штукатурки, поэт написал его маслом (изображение смотрите здесь) и отправил Алексею. Видимо, тогда же им был написан акварельный портрет Вареньки в образе испанской монахини (хоть и был он у меня в другой статье, не могу не поместить и тут):
В различных источниках можно встретить упоминания, что она познакомилась с поэтом в ноябре 1831 года, когда приехала в Москву из имения, но мне думается, что это не совсем точно: скорее всего, знакомы они были раньше, но узнали друг друга по-настоящему именно в эту пору. По всей вероятности, с ранней юности Варенька не отличалась крепким здоровьем и, опасаясь за неё (из восьмерых детей Лопухиных выжило только четверо), её какое-то время держали вдали от Москвы.
Очень скоро появляются посвящённые ей стихи:
Мы случайно сведены судьбою,
Мы себя нашли один в другом,
И душа сдружилася с душою,
Хоть пути не кончить им вдвоём!
Поэт как будто предвидит их судьбу… По свидетельству Шан-Гирея, «чувство к ней Лермонтова было безотчётно, но истинно и сильно, и едва ли не сохранил он его до самой смерти своей, несмотря на некоторые последующие увлечения».
Она не гордой красотою
Прельщает юношей живых,
Она не водит за собою
Толпу вздыхателей немых.
И стан её не стан богини,
И грудь волною не встаёт,
И в ней никто своей святыни,
Припав к земле, не признаёт.
Однако все её движенья,
Улыбки, речи и черты
Так полны жизни, вдохновенья,
Так полны чудной простоты.
Но голос в душу проникает,
Как вспоминанье лучших дней,
И сердце любит и страдает,
Почти стыдясь любви своей.
Любовь была взаимной, и это ни для кого не было тайной. Но что могло ожидать любящих? Мишелю – 17 лет, Вареньке – 16… Вряд ли их чувства принимались окружающими всерьёз.
В июне 1832 года «своекоштный студент» Михаил Лермонтов увольняется из университета и переезжает в Петербург, где вскоре поступает в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Начинаются «два ужасных года», как он потом их назовёт.
По законам приличия того времени, Лермонтов не может писать Вареньке, но он ведёт оживлённую переписку с её старшей сестрой Марией (двенадцатилетняя разница в возрасте это позволяет). В постскриптуме письма от 2 сентября 1832 года (того самого письма, в котором Лермонтов пошлёт ей свой «Парус») поэт напишет: «Мне бы очень хотелось задать вам один небольшой вопрос, но перо отказывается его написать. Если угадаете — хорошо, я буду рад; если нет — значит, задай я этот вопрос, вы всё равно не сумели бы на него ответить. Это такого рода вопрос, какой, быть может, вам и в голову не приходит!» Ответ придёт уже в октябре: «Поверьте мне, что я не потеряла способности угадывать ваши мысли, но что вы хотите, чтоб я вам сказала? Она здорова, по-видимому, довольно весела, вообще её жизнь такая однообразная, что даже нечего о ней сказать, сегодня как вчера. Я думаю, что вы не очень огорчитесь, узнав, что она ведёт такой образ жизни, потому что он охраняет её от всяких испытаний; но с своей стороны я бы желала для неё немного разнообразия, потому что, что это за жизнь для молодой особы, слоняющейся из одной комнаты в другую, к чему приведёт её такая жизнь? — сделается ничтожным созданием, вот и всё. Ну что же? Угадала ли я вас? То ли это удовольствие, которого вы от меня ожидали?»
Новая обстановка, новые знакомства заглушают московские воспоминания. Отрывок из записок Шан-Гирея относится к его приезду из Москвы: «Я привёз ему поклон от Вареньки. В его отсутствие мы с ней часто о нём говорили; он нам обоим, хотя не одинаково, но равно был дорог. При прощанье, протягивая руку, с влажными глазами, но с улыбкой, она сказала мне:
— Поклонись ему от меня; скажи, что я покойна, довольна, даже счастлива.
Мне очень было досадно на него, что он выслушал меня как будто хладнокровно и не стал о ней расспрашивать; я упрекнул его в этом, он улыбнулся и отвечал:
— Ты ещё ребенок, ничего не понимаешь!
— А ты хоть и много понимаешь, да не сто́ишь ее мизинца! — возразил я, рассердившись не на шутку». Однако в юнкерских тетрадях Лермонтова нет-нет да и появляются изображения Вареньки…
Лермонтов, подчас рисуясь, сообщает в письмах о жизни, которую собирается вести: «О, это будет чудесно: во-первых, причуды, шалости всякого рода и поэзия, купающаяся в шампанском; я знаю, вы будете возражать; но, увы, пора моих грёз миновала, прошло время, когда я верил; мне нужны чувственные наслаждения, ощутимое счастье, счастье, которое покупают за деньги, счастье, которое носят в кармане как табакерку, счастье, которое обманывает только мои чувства, оставляя душу в покое и бездействии!..» К этому периоду и относится история второго этапа его отношений с Е.Сушковой.
А тем временем Вареньку выдают замуж. Её будущий муж Н.Ф.Бахметев был старше невесты на 17 лет. Внучка сестры Вареньки рассказывает, что «он приехал на бал в Дворянское собрание и подымался по лестнице, когда, желая обогнать его, Варенька Лопухина зацепила свой бальный шарф за пуговицу его фрака. Пришлось остановиться и долго распутывать бахрому, опутавшую пуговицы со всех сторон… Николай Фёдорович усмотрел в этом несомненное указание свыше… и посватался».
Весной 1835 года Лермонтов пишет А.М.Верещагиной: «Г-жа Углицкая [племянница Е.А.Арсеньевой]… мне ещё передала, что m-lle Barbe выходит замуж за Бахметева. Я не знаю, должен ли я ей вполне верить, но во всяком случае я желаю m-lle Barbe жить в супружеской безмятежности вплоть до празднования своей серебряной свадьбы и даже долее, если она до тех пор не разочаруется!» Мне кажется, за внешней небрежностью кроется страшное нервное напряжение… О состоянии поэта говорит и свидетельство Шан-Гирея: «В это же время я имел случай убедиться, что первая страсть Мишеля не исчезла. Мы играли в шахматы, человек подал письмо; Мишель начал его читать, но вдруг изменился в лице и побледнел; я испугался и хотел спросить, что такое, но он, подавая мне письмо, сказал: ‘’Вот новость — прочти’’, и вышел из комнаты. Это было известие о предстоящем замужестве В.А.Лопухиной».
Свадьба была в мае 1835 года. М.Д.Бутурлин писал о ней: «Весною, чуть ли не в мае и вопреки общей почти боязни майских браков, была свадьба Николая Фёдоровича Бахметева с Варварою Александровною Лопухиной, в доме Лопухиных на Молчановке… Утверждают, что Варвара Александровна не была счастлива в замужестве, тем более что Н.Ф. Бахметев оказался большим ревнивцем и запретил жене даже говорить о Лермонтове».
Однако, в отличие от Е.Сушковой и Н.Ивановой, Варенька не исчезла из жизни поэта. Но об этом – в следующий раз.
Следующие статьи:
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!
Карту всех публикаций о Лермонтове смотрите здесь
Навигатор по всему каналу здесь