Для многих археологов глубина времени - это то, что делает археологию уникальной как интеллектуальную дисциплину.
Для других - это акцент на материальность человеческого существования, который когда-то высмеивался как подержанный метод изучения человеческой деятельности, а теперь превратился в достоинство в результате многочисленных исследований материальной культуры, подчеркивающих активную роль артефактов и материальных структур в человеческом действии и взаимодействии.
Эти две темы взаимосвязаны, поскольку именно прочные свойства материальной вселенной дают человеку ощущение времени, выходящего за рамки его жизни и восприятия, и археологам возможность эмпирического изучения человеческой деятельности вне сферы личного наблюдения, устных показаний или письменных записей.
Последние два десятилетия были свидетелями распространения и диверсификации теоретических дискуссий о времени и его влиянии на археологическую интерпретацию, которые открыли широкие возможности для изучения этой связи между временностью и материальным миром.
За обсуждением последовал ряд взаимосвязанных, хотя зачастую и расходящихся между собой тем, опираясь на широкий круг источников вдохновения, включая свойства, присущие самим археологическим данным, и другие дисциплины, такие как социальная антропология, история, геология, палеонтология, философия и математика.
Одной из тем, которая показывает много точек соприкосновения с литературой по процессам формирования сайтов и с проблемами геологов и палеонтологов, является изучение временных и пространственных особенностей археологических данных.
Как мы их измеряем, более или менее произвольно, и как различия во временных масштабах и разрешении археологических данных ограничивают или расширяют вопросы, которые мы можем эмпирически исследовать о прошлом.
Вторая и понятная тема - изучение временного осознания прошлых народов, их чувства прошлого и будущего, как это повлияло на их поведение и как оно изменялось или развивалось в течение истории человечества, будь то по культурным или нейропсихологическим причинам.
Тема, тесно связанная с этим вопросом, - это прочные свойства материала как дополнительного измерения человеческого сознания и действий, благодаря его способности символизировать течение времени или формировать человеческую деятельность, особенно в форме застроенной среды, такой как жилые сооружения.
В некоторых дискуссиях делается попытка интегрировать элементы всех трех тем, часто с акцентом на субъективном элементе временного сознания, и его культурных, политических или философских аспектах, опираясь на современную социальную теорию и философию.
В различной литературе прослеживается принципиальный контраст между дифференциальными временными моделями материального мира, которые прошлые люди сознательно признали и использовали в своей общественной жизни и космологии, и дифференциальными временными моделями, присущими археологическим месторождениям, которые археологи стремятся использовать, чтобы рассказать больше о прошлом и наших отношениях с ним.
Есть два акцента, лежащих в основе первоначального определения перспективности времени:
- относительно грубое временное разрешение и палимпсестский характер большей части археологических раскопок;
- возможность того, что увеличение глубины времени и разнообразие временных масштабов наблюдений, обусловленные археологическими данными, могут позволить нам воспринимать явления и процессы, невидимые в меньших масштабах.
В связи с этим следует отметить, что в некоторых случаях в ходе исследования были выявлены некоторые несоответствия, а также произвольный характер границы между "прошлым" и "настоящим".
В ходе различных исследований изучаются процессы, которые могут стать заметными на более длительных и крупных временных масштабах, и решается проблема согласования таких долгосрочных явлений с акцентом на индивидуальные действия и восприятие, которые преобладали в более поздних археологических интерпретациях.
Тема перспективизма времени укоренялась медленнее всего, вызывала наибольшую критику и наибольшее недоумение и сопротивление.
