Сказки—это почти все, что осталось от египетской художественной литературы.
Многочисленные папирусы сохранили для нас эти увлекательные повествования, когда-то возбуждавшие интерес и внимание древних обитателей долины Нила но не потерявшие своей прелести и занимательности и в глазах нынешних людей.
Сюжеты их достаточно многообразны.
Так, в одной истории повествуется о жизни и приключениях „Обреченного царевича“, получившего при рождении предсказание, что причиной его смерти будет собака, крокодил или змея; в другой—о пастухе, повстречавшем в прибрежных зарослях неописуемо прекрасную женщину, в третьей— как верховный жрец Хонсемхеб повстречал призрак древнего сановника, который поведал ему о себе и потребовал, чтобы нашли и привели в порядок его позабытую гробницу.
На одном очень большом папирусе записана длинная сказка, или вернее ряд сказок, про знаменитого фараона Хуфу, которому принадлежала самая высокая из египетских пирамид.
Однажды стало скучно фараону, говорится в сказке, и вот, чтобы его развеселить, его сыновья один за другим рассказывают интересные истории: царевич Хафра рассказал про мудреца Убаонера, который, сделав из воска крокодила, превратил его в настоящего зверя.
Царевич Бауфра рассказал про мудреца Джаджасманхa, который достал со дна озера упавшее украшение одной красавицы, причем для этого он сложил пополам воды озера, поставив одну половину на другую, а потом снова сравнял их.
Третий же царевич, Хардедеф, вместо сказки привел к фараону мудреца Деди, „которому 110 лет и который съедает 500 хлебов и мясо с бедра быка и выпивает 10 кружек пива“.
Деди проделал перед царем ряд волшебных фокусов, а затем предсказал чудесное рождение в семье одного жреца трех мальчиков - будущих фараонов Египта.
Из других папирусов знаем мы и другие сказки, не менее яркие и интересные.
Не все сказки возникли одинаково.
И нет ни одной, которая была бы от начала до конца выдумана одним человеком, потому что египетские сказки, как и сказки всякого другого народа, создавались постепенно, многими людьми, которые передавали их друг другу, изменяя и добавляя.
А потому понятно, что направления эволюции сказочных историй, как и истоки их происхождения, довольно разные.
Многие из них являются отзвуком мифов веры египтян, появившихся на заре времен Египта, когда первобытный человек, не понимая события и явления вокруг него, пояснял их по-своему.
Представляя небесный свод то как огромную корову, то как согнувшуюся женщину, кончиками пальцев ног и рук касающуюся земли; думая, что солнце каждое утро рождается младенцем, а вечером закатывается уже глубоким старцем,— древний египтянин придумывал множество мифов об окружавшей его природе.
Ежегодно под палящим зноем солнца высыхает летом почва Египта и, точно сожженая, желтеет растительность; но зато вслед за этим, после разлива Нила, земля покрывается молодой блестящей зеленью, и вся природа как бы оживает вновь.
Древний египтянин объяснял это ежегодной смертью бога природы Осириса, убиваемого его братом Сетом и потом снова воскресающего с помощью сына — мстителя Гора.
Эта легенда дошла до нас в ряде записей и кроме нее мы знаем много других сказаний: и о сотворении мира, и о борьбе солнца со змеем, и об истреблении согрешивших людей.
В разных местах, в разных условиях, разными людьми было сложено в Египте множество мифов, выразивших своеобразные представления первобытного египтянина о той среде, в которой проходила ого жизнь.
Отклики этих представлений мы и находим в ряде сказок.
Так до нас дошла сказка: «О двух братьях», где говорится о жизни и приключениях двух братьев по имени Анупу и Бата.
Про Бату рассказы что сердце его было спрятано на вершине дерева; пока это дерево не было срублено, Бата оставался жив, но вот, однажды, дерево срубили, и Бата умирает.
Потом, к концу сказки, он снова воскресает после того, как его сердце было найдено, оживлено водой и им проглочено.
И вот, в этом рассказе о Бате есть такие моменты (смерть и воскресение, тесная связь Баты с природой и т. д.), которые нам показывают, что эта сказка, несомненно, является отголоском религиозного сказания о ежегодно умирающем и вновь воскресающем боге растительности, о котором мы уже говорили выше.
Часть пятая. Продолжение в части шестой.
