Дарвин в конечном итоге взял на себя задачу написания книги о происхождении видов.
Тем не менее, даже в течение его жизни, у Дарвина были конкуренты, которые могли его опередить.
Например, Герберт Спенсер и Дарвин довольно современно обсуждали относительную важность естественного отбора и наследования приобретенных вариаций в формировании эволюции умов .
Далее, акцент Спенсера на приобретенной вариации был связан с его убеждением, что основополагающим принципом эволюции было "непрерывное преобразование однородного в неоднородное" .
Он считал, что создание небесной структуры, возрастающая сложность организмов, растущее разделение труда в человеческих обществах и нравственное совершенство этих обществ - все это результат одного и того же прогрессивного принципа.
Связь прогрессивного принципа в процессе индивидуального развития с долгосрочными изменениями обеспечила основной двигатель, который и привел популяции к большей дифференциации частей.
Естественный отбор как субтрактивное, а не творческое свойство делает его менее вероятной силой прогресса.
Как Дарвин признался в 1838 году в своем блокноте.
"Интеллект человека из-за темных веков не превосходит интеллект греков (который кажется противоположным прогрессивному развитию). -Взгляните на Грецию сейчас. - Интеллект человека может ухудшиться."
Скептицизм Дарвина в отношении эволюционного прогресса и его неспособность сделать его центральной темой даже своей теории эволюции человека были основными причинами, по которым его теория не была популярна среди его современников .
Даже Хаксли критически относился к рассказу Спенсера.
В других цитатах Дарвин говорит о прогрессе более благосклонно. Неоднозначность теоретического статуса прогресса сказалась на эволюционных биологах вплоть до сегодняшнего дня. Конечно, прогресс не является основным эволюционным двигателем дарвиновской теории.
Почему современники Дарвина были так увлечены прогрессивными теориями эволюции?
Суть вопроса заключалась в том, что почти все жители понимали и опасались того, в каком направлении будет двигаться дарвинская теория человеческого происхождения.
Как заметил анонимный комментатор Эдинбургского Обзора:
"Если наше человечество является естественным продуктом измененных способностей грубиянов, то самые искренние люди будут вынуждены отказаться от тех мотивов, по которым они пытались жить благородной и добродетельной жизнью, основанной на ошибке....".
Значительная часть викторианцев скептически относилась к традиционной религии и часто с энтузиазмом относилась к эволюции. Даже мысль о том, что люди происходят от обезьян, не беспокоила этих светских интеллектуалов.
Однако они считали, что нравственность человека требует поддержки естественных законов.
Если Закон Божий должен был быть отвергнут учеными как суеверия, то тем более важно найти замену естественным законам, которые ученые разъясняли.
Закон прогресса Спенсера включал в себя нравственную сферу, и Спенсер не стеснялся использовать моральные нормы из своей теории.
Кроме того, утверждает Берроу, жители штата Виктория остро осознают огромное разнообразие в человеческом поведении, проявленное человеческими обществами в прошлом и настоящем.
Научно мыслящие секуляристы не были готовы осуждать "варварские" практики, если только им не было это любопытно.
Викторианцы не были готовы быть моральными релятивистами и давать другим образам жизни равное моральное положение со своими.
Решение заключается в том, чтобы представить себе, что иностранный образ жизни - примитивный, представляющий собой этап, который преодолели европейские общества.
Спенсер и единомышленники-эволюционисты разработали теории прогрессивной эволюции, которые, казалось бы, оказали авторитетную научную поддержку моральной философии и присвоили своим обществам высокий моральный и интеллектуальный ранг.
А такие современники Даривна, как католический святой Георгий Миварт и вскоре Уоллес, в последние свои годы жизни отказались от эволюционной теории происхождения и доказывали, что все произошло по воле Создателя.
Это заставило религиозных верующих еще более укоренить свои взгляды на эволюцию человечества.
Поэтому книга Дарвина была так холодно воспринята и не имела успеха, на который он рассчитывал.
