Здравствуй, читатель! В этом цикле статей мы поговорим об опере, ее видах, истории, влиянии на музыку и культуру. Приятного чтения!
Первый вопрос, который задает зритель, впервые попавший в оперу: почему на сцене поют. Почему вдруг Радамес, предводитель войск египтян, распевает о том, что жаждет воинской славы; почему бан Банк, главный персонаж венгерской национальной оперы, поет о страданиях своей родины, а скромная, застенчивая героиня «Богемы» излагает свою биографию в форме арии? Не лучше было бы, — говорит человек, впервые попавший в оперу, — изложить все это прозой или, если автор настаивает на поэтическом способе создания образов, — то в стихах? Ведь в жизни не бывает, чтобы люди в горе или радости, в порыве героизма или в трудной ситуации облекали свои мысли в музыкальную форму, как это происходит на сцене музыкального театра, в опере.
Публике, следовательно, хорошо известно, что проза или — если речь идет об очень возвышенных чувствах и переживаниях — стихи являются прекрасным средством изображения действительности. Это, бесспорно, правильно, но посмотрим, дает ли «прозаический» спектакль точную копию жизни? Стоит только немного задуматься над этим, и станет ясно: нет, не дает. Очень часто историю, которая длится годы, а порой и десятилетия, укладывают в три действия пьесы, то есть в 2—3 часа игры на сцене. А сколько раз бывает, что поэт воскрешает героев прошлых столетий, а то и тысячелетий, и люди, которых давно уже нет в живых, говорят нашим языком, пользуются нашими средствами передачи мыслей, прибегают к современным образным выражениям!
Что же, собственно, здесь происходит?
Драматург сжимает время ради наиболее характерного, краткого и обобщенного изображения действительности, он как бы перестраивает ход событий в ритме сценической игры, а в уста героев вкладывает наш родной язык, наши идиомы, ибо упор делается не на то, говорит ли Кориолан по-латыни или по- венгерски, выражает ли свои мысли Дон-Карлос по-испански или на каком-либо ином языке, а на то, чтобы показать те великие мысли, драматические конфликты, движения, формирующие историю и общество, которые на всех языках, под любым небом способны возбуждать в зрителе, в публике высокие чувства, благородные идеи.
Таким образом, и проза — не слепок с жизни, а лишь отображение ее художественными средствами. Это зеркало подвергается еще более индивидуальной шлифовке, когда речь идет не о прозе, а о стихах. Вот как воссоздает Петефи былое, воспоминания:
Ах, это лебедь тянет надо мной
И запевает песнь перед кончиной.
Воспоминанье, задержись, постой,
Как замиранье песни лебединой!
Разве эти слова похожи на живой, будничный язык? Ни в коем случае. Но поэт озаряет мысль таким блеском красоты и лирического вдохновения, на которые наш обыденный язык попросту не способен. Замечательное сравнение трогает в нашей душе не одну, а многие струны, и благодаря поэтической строке оттенки настроения, чувства слушателя звучат поистине полным аккордом, глубже и прочнее запечатлевая мысль автора в человеческом сердце.
Те, кого смущает песенная манера общения на оперной сцене, считают, однако, естественным, когда драматург полновластно обращается с пространством и временем, со стилем языка, и зрители не только принимают созданное им, но и наслаждаются произведением, над которым автор работал, применяя самую смелую стилизацию, бесстрашно поэтизируя действительность.
Но мы пойдем дальше...
Продолжение - Греческая опера. История возникновения
