На протяжении холодной войны космос являлся не только местом весьма активного сотрудничества различных государств планеты, но и местом и средством борьбы между двумя противостоявшими тогда друг другу на мировой арене военно-политическими блоками, возглавляемыми Соединенными Штатами и Советским Союзом.
Парадоксально, но факт: лидеры в мирном освоении безвоздушного пространства оказались также и в лидерах по его использованию в военных целях.
В предыдущей части материала уже было рассказано о том, что практически сразу после окончания Второй мировой войны в Соединенных Штатах стали разворачиваться работы, направленные на обеспечение возможности использования космического пространства не только в мирных, но также и в военных целях.
Кульминационным же моментом первого этапа этих работ стало принятие документа, получившего название «Политика Соединенных Штатов в отношении открытого космоса» (U.S. Policy on Outer Space) и на многие годы вперед определившего основные направления деятельности Америки в области освоения и использования космического пространства. В том числе и в сугубо военных целях.
Фактически это была первая Национальная космическая политика США, официально введенная в действие. Впоследствии аналогичные документы стали регулярно разрабатываться и утверждаться главой администрации Белого дома, но они уже именовались именно как Национальная космическая политика США, в оригинале – US National Space Policy.
Первая космическая политика Америки
Разработку первого основополагающего «космического документа» осуществляли специалисты Совета национальной безопасности США, а принят он был 12 января 1960 года на 431-м заседании совета (директива NSC 5918/1). Ну, а еще через две недели, 26 января, «Политика Соединенных Штатов в отношении открытого космоса» была утверждена президентом США Дуайтом Эйзенхауэром.
В чем же заключалась основная суть нового документа и почему он считается специалистами столь важным для космической деятельности Америки в частности и для всей ее национальной безопасности в целом?
В первую очередь необходимо отметить, что подписанный Эйзенхауэром документ предписывал в кратчайшие сроки развернуть разносторонние и масштабные научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы по максимально возможному кругу "космических" проблем.
При этом одной из конечных целей всех этих работ должны были стать не только и даже не столько вывод Америки в лидеры освоения космоса в мирных целях, сколько создание мощной и развитой научно-технической и промышленной базы, а также группировки сил, которые позволили бы обеспечить высокоэффективные действия американских стратегических наступательных сил в случае возникновения необходимости нанести массированный ядерный удар по СССР и его союзникам. [1]
Решить эту непростую по характеру и объему решаемых вопросов задачу с заданной эффективностью пентагоновские стратеги намеревались с использованием всего спектра возможностей, которые могли предоставить системы космического базирования:
– ведение разведки территории потенциального противника, в первую очередь – вскрытие его систем государственного управления, стратегических наступательных и оборонительных вооружений, а также выявление интересующих Вашингтон объектов оборонно-промышленного комплекса Советского Союза;
– использование систем космического базирования в рамках единой системы навигационного обеспечения действий всех видов и родов войск Вооруженных сил США;
– создание высокозащищенной системы связи и управления своими силами и средствами, в первую очередь – стратегическими наступательными силами.
Причем вопрос создания эффективных средств космической разведки, на первом этапе – на базе оснащенных специальной фотоаппаратурой спутников-шпионов, получил приоритетный статус.
Значимость таких зорких космических аппаратов – настоящего всевидящего ока в небе – впоследствии хорошо охарактеризовал президент Линдон Джонсон, который, как говорят, отметил 17 марта 1967 года в Нэшвилле: «Благодаря спутникам, я знаю, сколько ракет есть у противника». [2, с. 92]
Следует, правда, отметить, что официальной записи того выступления в открытом доступе нет, так что приходиться верить американским исследователям на слово. Хотя авторы при этом даже приводят разные варианты фразы, якобы, сказанной президентом Джонсоном.
Впрочем, эти слова как нельзя лучше характеризуют то огромное значение, которое разведывательные спутники на протяжении десятилетий имеют для нацбезопасности США. Вот почему эту фразу с удовольствием используют в своих материалах, посвященных программе «Корона» и ряду других аналогичных программ специалисты Национального управления воздушно-космической разведки США.
Еще через два года, 10 июля 1962 года, на очередном, 502-м по счету, заседании Совета национальной безопасности США утверждается еще один основополагающий документ в области военного использования космоса. Он получил порядковый номер NSAM 2454 и наименование «Space Policy and Intelligence Requirements», что можно перевести с английского как «Космическая политика и потребности разведки».
Принять данный документ потребовалось в целях упорядочения деятельности всех американских силовых ведомств и спецслужб в области создания космических систем видовой и радио- и радиотехнической разведок.
Речь здесь идет о таких системах, как, например, спутник оптической разведки «Корона» (Corona), создававшийся совместно специалистами Центрального разведывательного управления и Военно-воздушных сил США в рамках упомянутого в предыдущей части материала проекта WS-117L и легендировавшийся как научно-исследовательский спутник «Дискаверер» (Discoverer), а также спутник радиотехнической разведки GRAB, работы по которому вели Военно-морские силы. [3, с. 52]
Фактически, если называть вещи своими именами, все это было начало самой настоящей космической гонки, которую Соединенные Штаты развернули в рамках противостояния с Советским Союзом и которая постепенно, но уверенно перешла к масштабному соперничеству в политической и военной сферах.
Горячее соперничество в холодном космосе
Фундаментальный характер документа, подписанного президентом Эйзенхауэром, подтверждается тем фактом, что следующая итерация Национальной космической политики США увидела свет только в 1978 году. То есть уже при президенте Джимми Картере, занимавшем этот пост в период с 1977-го по 1981-й годы и являющемся на сегодня самым долгоживущим главой Соединенных Штатов (родился 39-й президент США в октябре 1924 года!).
С другой стороны, безусловно, следует отметить, что в то время космос все же использовался преимущественно не как полноценное поле боя, а как в целом нейтральное пространство, которое недосягаемо для средств поражения противника, благодаря чему оно могло быть с высокой эффективностью использовано для обеспечения действий своих сил и средств в традиционных операционных средах – на суше, на море и в воздухе. В основном использование космоса в этом случае предусматривалось в интересах ведения разведки, обеспечения связи и навигации, для чего на различные орбиты были постепенно выведены десятки, а затем и сотни спутников соответствующего назначения.
Ну, и, конечно, околоземное пространство являлось районом, скажем так, «транзитного пролета» межконтинентальных баллистических ракет, которые должны были в считанные минуты стирать с поверхности планеты важные военные, государственные и промышленные объекты противника в случае начала крупномасштабной войны между сверхдержавами и их союзниками.
Пик противостояния
Своего пика космическое противостояние двух сверхдержав достигло на завершающем этапе холодной войны. Достаточно сказать, что после прихода к власти в США ярого антикоммуниста Рональда Рейгана, решившего надавить на СССР с новой силой, в том числе и через околоземное пространство, были приняты аж две Национальные космические стратегии. Это не говоря уже о других документах сугубо военной направленности, которые при их полной реализации должны были постепенно превратить околоземное пространство в настоящее поле боя. Естественно, что Москва в долгу не оставалась и платила Вашингтону той же полновесной монетой.
Сегодня уже доподлинно известно, что в определенный момент времени – на самом пике противостояния – были предприняты попытки создания боевых средств и систем вооружения, непосредственным образом предназначенных для ведения войны в самом космическом пространстве. Ряд из них был доведен до стадии опытных образцов и даже испытан.
Впрочем, необратимой милитаризации космоса тогда все же не состоялось: с одной стороны у политиков хватило ума не толкнуть мир в пропасть ракетно-ядерного и космического безумия, а с другой – на все эти мегапроекты банально не хватало ни финансовых, ни промышленных, ни человеческих ресурсов.
Ярким примером в этом плане может служить программа «Стратегическая оборонная инициатива» (СОИ; оригинальное название – Strategic Defense Initiative или сокращенно SDI), запущенная в жизнь президентом Рейганом и завладевшая в последней четверти прошлого века умами многочисленных политиков, военных и экспертов по обе стороны Атлантического океана.
В конечном итоге, как теперь выясняется, этот заокеанский мегапроект чуть ли не вселенского масштаба едва ли не с самого своего начала был в значительной своей части настоящим блефом, целью которого фактически являлись дезинформация противника и принуждение его к активизации бессмысленных расходов на оборону, что должно было в конечном итоге подорвать его военно-экономическую мощь.
Остается добавить, что Вашингтону, даже несмотря на просто огромный оборонный бюджет, так и не удалось реализовать амбициозную программу «Флот в 600 вымпелов», которая предусматривала постройку для американских ВМС шести сотен боевых надводных кораблей и подводных лодок основных классов. Пентагону на это банально не хватило ни денег, ни промышленных ресурсов.
Что уж тут говорить о какой-то там СОИ, в рамках которой предусматривалось создать такие системы вооружения и технического обеспечения боевых действий в космосе и через космос, которые даже сегодня, при существенно более высоком уровне развития науки и техники, представляют собой весьма серьезный вызов.
По большому счету, от полного фиаско военную мега-программу президента Рейгана спасли лишь политика разрядки, начатая в конце 1980-х годов советским военно-политическим руководством, а затем – распад Советского Союза.
Впрочем, сегодня военное противостояние в космосе вновь становится актуальным и постепенно набирает обороты, но теперь к нему подключились новые игроки – такие, например, как Китай.
Источники
1. Полковник В. Дорофеев. США: использование космоса в военных целях. Журнал «Зарубежное военное обозрение», №5-6 за 2001 г., с. 43-48.
2. Doug Millard. Satellite: Innovation in Orbit. Published by Reaktion Books Ltd in association with the Science Museum, London. 2017.
3. Mark Presley. US National Space Policies (1960-2010): A Longitudinal Study of Civil, National Security and Space Industry Influences. A thesis submitted in fulfillment of the requirements for the degree of Doctor of Philosophy. King's College London. 2020.
