Наложницы, каждая из которых рассчитывала на ночь с шехзаде, остались в полном недоумении. Впервые он никого не выбрал! Неужели опять повезло этой выскочке Махидевран, которая после рождения сына и вовсе стала невыносимой? — задавались они вопросом и не могли на него ответить.
Новую баш-кадын никто не любил и все просто мечтали, когда она споткнется и упадет. Черкешенка постоянно задирала нос и считала себя выше неба. Подумаешь, дела-то! Родила сына! Так это любая может, было бы только у шехзаде желание. Вернее сказать, у его матушки, которая строго следила за тем, кто пойдет в покои сына. Уж очень ей хотелось, чтобы у сына рождалось здоровое и крепкое потомство, а внуки росли умными и не болели.
Три внука бегали по дворцу и что-то радостно верещали. Но суровой Айше этого было явно мало. Она хотела как можно больше внуков, но при этом знала — правило «одна наложница — один сын» нарушать нельзя. Вот и приходилось выворачиваться, сверять журналы с записями лунных дней, дабы не допустить нежелательной беременности. Евнухам приходилось тяжко — попробуй уследить за всеми девушками и не ошибиться.
Справедливости ради следует заметить, для разнообразия принц принимал других, но это происходило настолько редко, что их имена даже никто запомнить не может. Тихо пройдут в покои, потом так же тихо переедут на этаж фавориток, где о них вскоре просто забывают. Гаснут в темноте и одиночестве. Одна радость — живут безбедно. Но разве это можно назвать жизнью? Даже подышать свежим воздухом без разрешения не позволяется...
Многие из наложниц, естественно те, которые еще сохранили возможность думать, что случалось довольно редко, ибо в гареме думать запрещалось, порой задавались вопросом: может, не только в красоте дело? Если не в ней, то тогда в чем? Но старались молчать и исполнять все, что от нее требуется. А требовалось совсем немного — угождать своему господину и радовать его взор приятным ликом.
Вот было бы здорово, шептались девушки, вернувшись в общую спальню, если бы принц выбрал Гульфрем-султан, с которой продолжал общаться, но редко приглашал к себе на ложе. Тогда бы спеси у этой надменной черкешенки поубавилось, Притихла бы на время и перестала всем хвастаться, какого красивого сына родила… Любая из них может еще красивее произвести ребенка на свет, была бы только на это воля Аллаха!
Девушки сели в кружок и ворковали, обсуждая, как здорово танцевали и какой красивый наследник. Как жаль, что сегодня он никого не выбрал! Уж они бы сделал все, чтобы украсить его вечер! Особенно старалась шустрая Айгуль, которая так мечтала стать любимицей шехзаде. Ведь ее родители заплатили главному евнуху Гусейну-аге большие деньги, только бы девочка попала в гарем. Она даже не пыталась скрыть своего огорчения и постоянно спрашивала: я ведь красиво танцевала? Подруги предпочитали отмалчиваться. Ясное дело, они ведь тоже предстали пред очами наследника и тоже смотрелись неплохо. Но, увы, их старания не увенчались успехом. Будто сглазил кто!
Только одна рыжеволосая славянка не принимала в этом разговоре никакого участия. Она с безразличным видом отошла в сторону и всем своим видом показывала полное равнодушие к теме. Но сосредоточенно сморщенный ровный лобик красноречиво свидетельствовал: как и все находится в растерянности. Уж она-то явно надеялась на иной исход. Зря что ли вчера с ней, пусть и недолго общалась султанша? Опять же в глазах шехзаде заметила неподдельный интерес к своей особе.
Настася не сомневалась — она понравилась принцу. Более того, ей удалось даже рассмотреть короткую улыбку на его плотно сжатых губах, которую Сулейман тут же спрятал. Словно испугался, что посторонние могут увидеть. Неизвестно сколько бы длился разговор, если бы в спальню не ворвалась калфа Берку-хатун, боснийка по происхождению. Разъяренная женщина приказала всем немедленно готовится ко сну.
— Сегодня вы плохо трудились, — ехидно сказала она, — и никто из вас не понравился шехзаде. За время службы в гареме не могу подобного припомнить, чтобы евнухи не назвали избранную. Такой позор! Бездельницы! Зря вас только держат! Ваша судьба в руках госпожи, Надо посоветовать ей отправить вас отправит туда, откуда прибыли! А еще лучше, подарить янычарам — только в казармах вам и место!
Погрозив кулачками и без того огорченным девушкам, Берку-хатун отправилась в покои султанши доложить о том, что произошло. Впрочем, могла особо не спешить. Госпожа уже находилась в курсе событий и была удивлена не меньше наложниц. Что случилось с ее сыном? Почему он вдруг оказался столь безразличен к ее выбору? Неужели ни одни из шести девушек, даже эта рыжая, словно кожура апельсина девица, не привлекла его внимания?..
Наложницы внимательно проследили за тем, как калфа исчезла в темном переходе. И убедившись, что их не услышат, вновь принялись щебетать. Теперь темой стала сама надзирательница, вернее ее имя.
— Ха-ха, — ехидничали они, — вот где имя соответствует действительности! Как пришла в гарем девственницей, так и осталась. Оттого и бесится! Уж ее-то точно в покои никто звать не станет!
На этот раз Настася не выдержала и засмеялась. Высохшую от злости Берку в гареме не особо любили. От постоянного воздержания и неудовлетворенной женской страсти, несколько поблекшая с годами калфа, и верно была сварливой. Более того, постоянно шпыняла девушек и грозила им наказаниями, которые довольно часто из просто слов становились реальностью. Особенно доставалось тем, кто по всем показателям должен был попасть в покои к шехзаде.
Над ними старая дева откровенно издевалась: рубаха ей казалась мятой, белоснежные шаровары серыми и она заставляла вновь и вновь их перестирывать. С учетом того, что смена одежды не у всех имелось, а в холодном дворце вещи сохли медленно, девушкам приходилось оставаться в общей комнате и никуда не выходить. В итоге они пропускали занятия, что категорически запрещалось. Потом их и вовсе отправляли с глаз подальше..
С одной стороны они вроде как и оставались в гареме, с другой, попасть на глаза шехзаде у них не представлялось возможным. Теперь их путь лежал в прачечные, швейные мастерские, кухарки, банщицы... Тяжелой работы во дворце хватало всем. А кто же на тебя обратит внимание, если работаешь с утра до поздней ночи? Так что больше половины обученным разным тонкостям науки обольщения, красавицам ни на что хорошее рассчитывать не приходилось. И самое ужасное, что они об этом знали и очень боялись того часа, когда в общую комнату войдет калфа, поманит пальцем и объявит:
— В тебе шехзаде больше не нуждается!
Одно успокаивало, эти жуткие слова звучали довольно редко...
Публикация по теме: Меч Османа. Часть 25
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке