Эрнест Хемингуэй, один из самых популярных литераторов XX века, не только писал истории, получавшие все мыслимые и немыслимые премии, но и сам был героем романа собственной жизни. Интересных фактов в его биографии хоть отбавляй, правда, ярких эпизодов в ней так же много, как и мрачных…
«Мы заработали много денег!»
8 сентября 1952 года в журнале «Лайф» была впервые опубликована повесть «Старик и море» о кубинском моряке Сантьяго, сумевшем изловить пятиметровую рыбу. Несмотря на компактные размеры произведения, автор вынашивал его замысел в течение многих лет и даже публиковал очерк «На голубой воде» с тем же сюжетом в 1936-м. На самом деле, по словам Хемингуэя, эта книга могла иметь и более тысячи страниц, потому что она – обо всех деревенских жителях, их проблемах и способах, которыми они зарабатывают себе на жизнь. Но автор предпочел ограничиться историей пожилого рыбака и объяснил это так: «Во-первых, я постарался опустить все не необходимое с тем, чтобы передать свой опыт читателям так, чтобы после чтения это стало частью их опыта и представлялось действительно случившимся. Этого очень трудно добиться, и я очень много работал над этим. Во всяком случае, говоря кратко, на этот раз мне небывало повезло, и я смог передать опыт полностью, и при этом такой опыт, который никто никогда не передавал». Похоже, автор себе не льстил. Во всяком случае, в 1953-м повесть получила Пулитцеровскую премию, а еще через год – Нобелевскую.
На Кубе и сегодня уверены, что этого ни в коем случае не произошло бы, если бы писатель не был так тесно знаком с бытом острова. В рыбацком поселке Кохимар установлен бронзовый бюст писателя, который окружает колоннада, изъеденная морской солью. Рядом красуется мемориальная доска с надписью: «Хемингуэй, спасибо за книгу «Старик и море».
Кстати, у старика Сантьяго был прототип – капитан яхты Грегорио Фуэнтес. Самоубийство писателя потрясло его настолько, что он отошел от дел и больше не рыбачил, зато охотно рассказывал истории из жизни посетителям ресторана «Хемингуэй», открывшегося в поселке. Капитан и писатель были близкими друзьями; говорят даже, что Хемингуэй назвал своего последнего сына Грегорио в честь рыбака. Когда Хемингуэй узнал о том, что ему присудили Нобелевскую премию, он в первую очередь побежал рассказывать об этом рыбаку: «Знаешь, Грегорине, мы заработали много денег! Уйму денег! Мне дали премию по литературе».
Кстати, о ресторанах и сопутствующих возлияниях. До сих пор питейные заведения по всему миру гордятся тем, что у них в меню есть тот самый, единственный коктейль, который предпочитал всем прочим именитый писатель. Однако на поверку выясняется, что в разных странах, городах и заведениях Хемингуэй, похоже, заводил себе новый любимый напиток.
Например, кубинские бармены, которым доводилось обслуживать писателя, рассказывали о том, что в одном ресторане тот постоянно заказывал «Дайкири», в другом – «Мохито». Кстати, именно с «Мохито» (в его состав входят ром, мята, лайм и содовая) Хемингуэй предпочитал начинать день, причем просил «опрокинуть» в бокал двойную порцию рома.
Кумир молодежи
Как известно, западную литературу в СССР пропускали неохотно, чего нельзя сказать о произведениях Хемингуэя. Правда, популярность он обрел не сразу. Его первые произведения – «Фиеста» и «Прощай, оружие!» – перевели на русский язык еще в тридцатые годы, но массовый читатель их не заметил. После войны все зачитывались романами Ремарка, а вот Хемингуэя полюбили только к концу 50-х. Именно тогда Фидель Кастро и сочувствующие взялись строить на Кубе социализм, предварительно разгромив проамериканский режим диктатора Батисты. В Союзе это событие сразу поставили в романтическую связку с революцией 1917 года, а Хемингуэй, живший в то время на Кубе, быстро выпустил двухтомник, прославивший эту победу.
На своей вилле писатель принимал одного из советских вождей – Анастаса Микояна, первого зама Председателя Совета Министров СССР. Правда, о том, что коммунизм Хемингуэю был вообще-то не близок, а еще о том, что вскоре писатель покинул Кубу и перебрался в ненавистную Союзу Америку, в Стране Советов вслух не говорили. Кромешной тайной для большинства отечественных читателей долгие годы был покрыт и тот факт, что ранним июльским утром 1961 года Эрнест Хемингуэй вышел во двор своего дома в Кетчуме, США, с винтовкой, упер приклад в пол и, засунув ствол в рот, нажал большим пальцем ноги на курок. Никакой предсмертной записки писатель не оставил.
Очевидно, от советских читателей это обстоятельство скрывали из-за того, что Эрнест Хемингуэй был кумиром интеллигентной молодежи, а официально признанный кумир не мог уйти из жизни так отчаянно и нелепо. Зато модель двустволки, из которой застрелился писатель, теперь носит его имя.
Кстати, отец Хемингуэя тоже покончил с собой, не желая медленно и болезненно умирать от гангрены ступней. По доброй воле ушел из жизни и младший брат писателя. Уже упомянутый выше младший сын Хемингуэя, Грегорио, страдал нервным расстройством и скончался в тюремной камере. Сам писатель считал его наиболее одаренным из своих сыновей, но и самым «сложным». Грегорио был женщиной в мужском теле и называл себя Глорией, но Эрнесту Хемингуэю казалось, что это можно вылечить. По настоянию отца Грегорио перенес 98 сеансов электрошоковой терапии, но ни один из них не заставил его почувствовать себя мужчиной. В конце концов он решился на операцию по смене пола. В возрасте 69 лет Грегорио-Глорию арестовали за непристойное поведение и оказание сопротивления при задержании, но судебного разбирательства так и не случилось – младшего сына писателя внезапно нашли мертвым в день заседания.
Справедливые подозрения
Многие знакомые Эрнеста Хемингуэя были уверены в том, что писатель страдал паранойей, так как часто говорил, что за ним следят. Депрессивный, раздражительный, в последние годы жизни он доводил близких до исступления рассказами о преследователях, «жучках» и прослушках. Не секрет, что незадолго до самоубийства писатель лежал в психиатрической клинике. К нему применили 13 сеансов электросудорожной терапии, после которых он потерял память и тягу к занятиям литературой, зато подозрения по-прежнему остались при нем. «Эти врачи, что делали мне электрошок, писателей не понимают… Пусть бы все психиатры поучились писать художественные произведения, чтобы понять, что значит быть писателем… какой был смысл в том, чтобы разрушать мой мозг и стирать мою память, которая представляет собой мой капитал, и выбрасывать меня на обочину жизни?» – рассказывал о лечении Хемингуэй.
А спустя двадцать с небольшим лет после смерти писателя ФБР рассекретило его архивное дело и подтвердило факт слежки. «Жучки» действительно устанавливали даже в больничной палате, где лежал Хемингуэй, так как американским властям казалась подозрительной его активность на Кубе.
Этот маленький очерк вовсе не хочется заканчивать на мрачной ноте, тем более что далеко не вся жизнь Эрнеста Хемингуэя состояла из алкогольных возлияний, преследований и мрачных мыслей. Суровый человек с бородой в неизменном шерстяном свитере, оказывается, очень любил животных, особенно кошек, и даже был владельцем одного чрезвычайно любопытного существа. Однажды ему подарили мейн-куна с шестью пальцами на лапках, в которого писатель тут же влюбился и окрестил Снежком. И сегодня по дому-музею Хемингуэя бродит более 50 кошек, половина из которых – потомки Снежка с шестью пальцами.
«Секретные материалы 20 века» №19(379), 2013. Яна Алексеева, журналист (Санкт-Петербург)
