Казалось бы, в живописи изображением обнаженной натуры никого не удивить. Многочисленные Венеры и стыдливо прикрывшиеся листиком Евы – старый как мир живописный и скульптурный сюжет. "Это норма", как сказала бы Елена Малышева.
Тогда почему именно картина Эдуарда Мане "Олимпия" вызвала в свое время штормовой шквал насмешек и оскорблений в сторону художника наряду со своей ровесницей – картиной "Завтрак на траве", написанной в том же 1863 году? В чем причина такого общественного резонанса? Ведь это далеко не самое откровенное полотно в истории живописи. Всё-таки Олимпия прикрывает рукой то, что Гюстав Курбе назвал "Происхождением мира" – через три года он представил на суд улюлюкающей публике не менее скандальную картину с таким названием.
Всё дело в том, что изображение современницы в таком "непотребном" виде было неприемлемым для той эпохи. Слово "современница" не зря выделено курсивом. То ли дело мифологическая Венера – по образу и подобию джорджоновской или тициановской. Или прекрасная наложница-одалиска в османских интерьерах – как на полотнах Энгра, уже превратившаяся в романтический штамп.
Но именно современница – это табу. А тем более, если она девушка легкого поведения. На это указывают украшения, букет – подарок от поклонника, который передает женщине темнокожая служанка. Черный котенок в правом нижнем углу намекает на средневековый символ колдовства и ведьмачества. И даже само имя героини типично для куртизанки.
Кроме того, ханжеских зрителей коробило от вызывающего взгляда красавицы. Как смеет она, бесстыдно обнажившись, смотреть в глаза им, приличным людям, которые в часы досуга читают Дюма и пьют кофий? Смотреть в глаза, словно своим клиентам... Один из критиков-моралистов того времени негодовал:
"Никогда и никому ещё не приходилось видеть что-либо более циничное, чем эта "Олимпия". Это – самка гориллы, сделанная из каучука и изображённая совершенно голой, на кровати. Её руку как будто сводит непристойная судорога... Серьёзно говоря, молодым женщинам в ожидании ребенка, а также девушкам я бы советовал избегать подобных впечатлений".
Но это еще не все. Зрителей возмущала сама манера письма французского художника. Увлекаясь японским искусством, он тяготел к уплощению изображения, а это делало работу менее реалистичной. Привыкший к разжеванному натурализму "потребитель прекрасного" не мог простить Эдуарду Мане такой вольности.
Критики всегда слетаются на жертву, как мухи на... скажем, варенье. Олимпию так и норовили ткнуть зонтиком или наградить плевком – иные захаживали в Салон специально за этим.
Невольно вспоминается библейский сюжет и слова Христа: "Пусть кинет в нее камень тот, кто без греха". За пару тысячелетий менталитет мало изменился: безгрешные хулители с удовольствием обрушили бы на даму полусвета целый камнепад. Если бы в Салоне, где экспонировалась картина, ей не выделили бы двух персональных охранников – словно к настоящей и очень элитной куртизанке.
Для кого-то к сожалению, для кого-то к счастью, нравы поменялись вместе с временами. Теперь, спустя полтора века, никому не приходит в голову орошать плевками картину, признанную одним из величайших шедевров XIX века.
Если Вы хотите узнать печальную историю другой одиозной работы Мане – "Завтрак на траве" – читайте статью "Золя и импрессионисты".
