То был настоящий «тёмный гений» нидерландского реализма начала XVII века. Конечно, если так можно выразиться применительно к его «фирменному» стилю кьяроскуро.
Подобно своему легендарному идейному предшественнику и вдохновителю — Караваджо — не признававший черновых набросков, бросавшийся в работу как ловец жемчуга — в морскую бездну: очертя голову и без оглядки на глубину и техническую дерзость замысла. И всегда возвращавшийся из погружения в пучины вдохновения с новой картиной, непременно становившейся жемчужиной чьей-нибудь частной коллекции.
Рассекая рукотворный мрак светом, исходящим от нескольких источников сразу, да ещё и имеющих зачастую различную интенсивность, он словно бы пронзает фоновое Ничто, одновременно заставляя многочисленные тени плясать свои причудливые танцы на лицах героев, на деталях интерьера.
Казалось бы: что нового может рассказать искушённому зрителю этот «театр теней»? Такими фокусами пользовались ещё приснопамятные жрецы египетского Среднего царства многие века тому назад, анимируя свои «танцы духов» при помощи хитроумно размещённых светлячков да паров болотного газа. Ответ — в абсолютной согласованности общего замысла композиции полотен де Костера и того особого, почти мистического настроения, которое придают им все эти словно бы невзначай подчёркнутые союзом света и тьмы упрямо опущенные уголки губ, заострённые скулы, отблески в глубине встревоженных глаз или элегантно оттенённая белизна кожи.
А также тот аспект, на который незаслуженно редко обращают внимание зрители: совершенно незаметный глазу, но зато отчётливо фиксируемый подсознанием симбиоз тёплых и даже ярких цветов, которыми богаты картины мастера, с высветленными и затемнёнными участками полотна. Дело в том, что они фактически не имеют выраженной границы перехода между искусно прописанной текстурой кожи, ткани, дерева, металла — и монохромом блика либо тени. Именно умение создать подобный, так сказать, явный контраст без выраженной границы противопоставления — на наш скромный взгляд — и является одним из главных «орудий» художественного «арсенала» Адама де Костера.
Присовокупите к вышесказанному безупречную технику главы гильдии художников Антверпена, коим и являлся наш герой. Помножьте её на благотворное влияние мастеров Ломбардии и (скорее всего) Гамбурга, которое де Костер сумел не только постичь, но и творчески осмыслить. И добавьте к этому «рецепту» щепотку пряного романтизма Италии. И — вуаля: перед нами краткая характеристика одного из самых выдающихся, и при этом — самых таинственных мастеров формата, известного под общим обозначением: «старые голландцы» периода «золотого века» североевропейской живописи.
Таинственным же мы назваем де Костера в первую очередь из-за чрезвычайной (в сравнении с коллегами-современниками) скудности сохранившихся биографических данных. К примеру, мы даже не можем со стопроцентной уверенностью сказать, бывал ли наш герой в Риме, или же его работы очутились там посредством перепродажи/обмена промеж состоятельными коллекционерами. А вот ещё один характерный пример: лишь в середине XX-го века факт существования его полотен, хранившихся в Палермо, стал достоянием искусствоведческой общественности. И совершенно не факт, что где- нибудь на солнечной Сицилии или в особняке под каким-нибудь Мюнхеном не находятся артефакты его творческого наследия. Укрытые коллекционерами с комплексом Кощея Бессмертного, в гордом одиночестве «чахнущими над златом» живописных шедевров, они ждут своего шанса быть представленными широкой публике. Что ж, это символично: наследие человека, как никто иной умевшего обращаться со стихией полумрака, до сих пор окутано тенью таинственности. И как следствие — лишённое света по-настоящему яркой мировой славы.
🎯 Если вам понравилась статья, поставьте «палец вверх» и подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить следующие публикации. Приглашаем посетить наш сайт! Делитесь мнениями в комментариях! Спасибо, что уделили время прочтению статьи!
Предлагаем для обсуждения статьи:
