Про дядю, который почему-то не воровал, советскую номенклатуру, колбасу особой формы и квартиру, за которую, возможно, стоит продать душу, рассказывает читатель канала «Московские истории» пожелавший остаться под ником Тугрик:
На Большой Садовой, 8, (стр. 1) в 1951 году отгрохали роскошное, облицованное гранитом здание Минмонтажспецстроя. Это солидное министерство посылало специалистов за границу, на стройки Азии и Африки. Так случилось, что в нём, в хозяйственном отделе, ведавшем имуществом министерства, работал мой дядя.
Он часто ездил в командировки, возможно, по линии ОРС ( отделы рабочего снабжения ). То есть возможность мухлевать сама шла в руки, но дядя НЕ ВОРОВАЛ! Почему? Думаю, бывая часто в командировках на "стройках коммунизма", он повидал отряды зеков и был запуган до мозга костей.
До войны он окончил техникум НКВД (правда, дорожно-строительный, тогда НКВД ведало и шоссейными дорогами), в войну получил орден. За что? Он молчал о войне. Суворов как-то сказал, что любого интенданта через 3 года можно отдавать под суд. Так вот, дядя ничего с войны не привез. Не потому ли, что видел, как расстреливают на фронте, а может, и сам стрелял? Для сравнения: в соседнем с ним подъезде жил бывший начальник с Колымы, собравший на "трудовые сбережения" коллекцию картин старых европейских мастеров. Его ограбили в 1980-х, и картины стали появляться на аукционах за сотни тысяч долларов!
В 1951 году дядя получил 2-комнатную квартиру в Очаково. Тогда это было здорово: кирпичный дом, ванная, изолированные комнаты, балкон. Но Очаково было в Подмосковье, районом Москвы стало лишь в 1967 году. Я жил у него летом и хорошо помню приволье. Дяде утром подавали служебную машину.
В 1974 он получил квартиру в доме рядом с работой - на улице Жолтовского, 18 (Ермолаевский переулок). Он сам попросил в старом доме, хотя ему предлагали в новых башнях, ближе к Патриаршим. Квартиру ему дали как ветерану войны с учётом здоровья: у него был рак пищевода и питаться обычной пищей он не мог. А теперь он мог ходить домой в перерыв (от квартиры до рабочего места 5 минут!). На троих он получил 3-комнатную квартиру в 70 кв. м. Кухня — 14 м с мусоропроводом. Ванная — 6 м ( тогда казалась громадной!). Ремонт, естественно, за счёт министерства: новый прекрасный паркет положили на старый. Ковёр в парадном, лакированный лифт, розовые номенклатурные старички - соседи...
Ему можно было есть только нетвердую пищу, вареную колбасу и сосиски, но они исчезли в центре во второй половине 1970-х. На улице Горького были недалеко магазины "Колбасы" и продовольственные, но с утра там стояли очереди из "колбасных туристов", приезжавших автобусами как бы на экскурсии. Как-то дядя угостил меня докторской колбасой необычной узкой формы. "Вот, выкинули в буфете к празднику... Это с ИХ стола. У них даже пастбища для коров — другие".
Болел он долго, не верил, что рак. Исхудал, но глаза горели. Для полноты образа: узнав, что моя мать - старший научный сотрудник - НЕ ЧЛЕН ПАРТИИ, он был так поражен, что мне его стало жалко. Перед смертью дядя захотел поговорить со мной. Я приехал, думал, ну, сейчас скажет наконец всё, что думает о нашей системе. "Коля, не отрывайся от коллектива!" Это было последнее, что я от него услышал.
Так вот, пожив у дяди с неделю, я понял, как мыслит низовая номенклатура. Передо мной замаячил вопрос: а продал бы я душу за такую квартиру? И не мог себе ответить. После середины 1970-х дядина жизнь не была медом: ему больше не подавали машину, до пайков он не дорос, а колбаса и сосиски в центре Москвы исчезли - всё скупали приезжие. Тёте пришлось пойти работать на стаж для пенсии. Когда через 30 лет я стал наследником, выяснилось, что она скрывала юность в румынском Кишинёве (тогда был пункт в анкете :"Не оставались ли на оккупированной территории?"). В 1990-х квартиру купил сосед и присоединил к своей. А я благодаря части наследства прожил лихие годы как человек.#тугрик
Делитесь своими историями! Почта emka3@yandex.ru
