Несколько дней назад я подписала петицию о принятии закона о домашнем насилии.
Знаете, мозг маленького ребёнка настолько умён, что наглухо стирает из его памяти все плохое. Так случилось и со мной, с моим мозгом.
Я не вспоминала об этом лет до 24, вообще. Пока в СМИ не начала муссироваться вся эта тема со случаями домашнего насилия. Пока я не осознала своим уже взрослым мозгом, что в тот день произошло на самом деле.
Да, именно из-за этого случая мы с мамой и братьями переехали в другую квартиру, чтобы ничего больше не напоминало о том дне.
Мой отчим, будучи в нетрезвом состоянии, решил воспитать своего недоношенного 4-х месячного сына. Не хочется вдаваться в подробности, просто скажу, что ночью мой брат поступил в городскую больницу с ушибом и синяком во всю маленькую спину. Мама смогла защитить нас и сделать так, чтобы отчим потерял сознание. Она одела на меня попавшуюся под руку огромную клетчатую рубаху, взяла маленького брата, и мы убежали к соседям. Старший, к счастью, был в лагере.
Тогда, в свои 6 лет, я быстро забыла об этом случае. Память просто стёрла его на какое-то время, потому что так было надо. Я не помню, чтобы со мной разговаривал психолог, чтобы меня спрашивали, переживаю ли я. Ведь все это было на моих глазах. И, к сожалению, я знаю, что значит нож у горла. И я рада, что этого взрослые не сделали. Рада, что тогда я не поняла, что произошло, и какой человек жил рядом с нами.
Ему дали 6 лет, два из которых в последствии заменили на условный срок.
Я была рада. Какое-то облегчение наступило. Жить легче стало. И тогда меня, маленькую девочку это чувство совсем не пугало.
Сейчас меня разрывает на части.
Одна хочет также забыть об этом страшном дне и не вспоминать. Отстраниться от всей этой темы и перелистнуть очередной пост блогера в Инстаграмм. Сделать вид, что ничего не было. Не вспоминать. Тем более что обидчика давно нет в живых.
Другая сторона хочет об этом говорить, чтобы другие тоже не боялись. Не боялись рассказать, если вдруг стали жертвой домашнего насилия. Ведь часто людям «не хочется позорить семью» или «не хочется, чтобы тебя жалели и считали жертвой». А дальше происходит страшное, потому что домашнего тирана не остановить.
Если бы тогда ещё у милиции были инструменты, чтобы отгородить моего отчима от нашей семьи, этого бы не случилось. Несколько раз его сажали «на трое суток», выпускали, и он шёл домой. К нам домой. Возвращался каждый раз, как ни в чем не бывало.
И, очень хочется, чтобы у людей была возможность избежать подобных происшествий. Избежать этих воспоминаний.
Я, кажется, простила его. Во многом благодаря тому, что вспомнила и осознала. Ведь это нужно – прощать обидчиков?
