Так юный Пушкин назвал одного из своих наставников – профессора русской и латинской словесности Николая Фёдоровича Кошанского.
Кто такой Аристарх? Александрийский филолог, издатель и комментатор поэм Гомера, Аристарх Самофракийский, ставший символом строгого и компетентного критика.
Однако пушкинское стихотворение пронизано иронией. Чего стоит одно обращение «трезвый Аристарх моих бахических посланий»! Ведь М.А.Корф писал: «Кошанский, преданный слабости к крепким напиткам, от которых в наше время не раз подвергался белой горячке…»
Почему же так ироничен поэт? Вспомним, именно в классе Кошанского он когда-то пережил свой первый поэтический триумф! Рассказывает И.И.Пущин: «Как теперь вижу тот послеобеденный класс Кошанского, когда, окончивши лекцию несколько раньше урочного часа, профессор сказал: ‘’Теперь, господа, будем пробовать перья! опишите мне, пожалуйста, розу стихами'’. Наши стихи вообще не клеились, а Пушкин мигом прочёл два четырёхстишия, которые всех нас восхитили. Жаль, что не могу припомнить этого первого поэтического его лепета. Кошанский взял рукопись к себе».
Чтобы ответить на все вопросы, нужно немного рассказать о Кошанском как человеке и как профессоре.
Увы, снова должна произнести традиционную фразу «Портрет Кошанского до нас не дошёл». И снова сослаться на знаменитую карикатуру А.Илличевского, где профессор изображён в весьма непрезентабельном виде: катится вниз по наклонной плоскости:
В фильме 1937 года «Юность поэта» роль Кошанского сыграл К.Гибшман. Однако, по всей вероятности, таким Кошанский никогда не был:
Н.Ф.Кошанский происходил из дворян Московской губернии, родился в Москве, но точно год рождения неизвестен (называют 1781, 1784, 1785 г.г.), получил прекрасное образование, закончив два факультета Московского университета – философский (с золотой медалью) и юридический. В 1807 г. защитил диссертацию “Изображение мифа о Пандоре в античных произведениях искусства” (на латинском языке), получив степень доктора философии. В 1811 году издал антологию «Цветы греческой поэзии», с текстом, замечаниями и переводом в стихах.
И в этом же году был приглашен преподавать латинский язык, российскую и латинскую словесность в Императорский Лицей. К тому времени у него уже было звание профессора и десятилетний опыт учителя. Он свободно владел древними языками, а также французским, немецким и английским. Его credo было «возбудить и усилить в душе учащихся живую любовь ко всему благоразумному, великому и прекрасному». И совершенно естественно, что Николай Фёдорович сразу же стал сподвижником директора В.Ф.Малиновского.
Но вот с первым выпуском Лицея отношения у него не сложились (именно с первым: по словам Я. К. Грота, учившегося у него позднее, лицеисты заслушивались его рассказами и чтениями во время преподавания им латинской и русской словесности). Почему?
А.В.Тыркова-Вильямс в книге о Пушкине делает вывод: «Он был хороший преподаватель латыни и древней литературы, но к преподаванию русского языка и риторики Кошанский подходил как литературный старовер. А лицеисты зачитывались Карамзиным и Жуковским». Она приводит примеры «правки» Кошанским стихотворения Илличевского: «взирали» вместо «смотрели», «в бедствах» вмести «в крайности», «желали» вместо «хотели»… Удивительно ли, что Пушкин в его классе был на 16 месте!
И, конечно же, неугомонные «скотобратцы» не оставались в долгу, пародируя (подчас довольно жестоко) стихи педагога. Кошанский пишет стихотворение «На смерть Графини Ожаровской» - и А.Дельвиг откликнется своим «На смерть кучера Агафона». Сравним:
Кошанский:
Ни прелесть, ни краса, ни радость юных лет,
Ни пламень нежного супруга,
Ни сиротство детей, едва узревших свет,
Ни слезы не спасли от тяжкого недуга.
И Ожаровской нет!
Дельвиг:
Ни рыжая брада, ни радость старых лет,
Ни дряхлая твоя супруга,
Ни кони не спасли от тяжкого недуга…
И Агафона нет!
Кошанский:
Уже не сядешь ты в мечтаньи за клавир
Твой глас волшебный не прольётся
Через отверстое окно во мрак ветьвей,
Где твой соперник соловей
С досадою не отзовётся
Дельвиг:
Глас молодецкий не прольётся,
И путник от тебя уж не зажмёт ушей,
И при сияньи фонарей
Уж глас форейтора тебе не отзовётся.
Думаю, вполне достаточно, чтобы понять, что стремление Кошанского к «возвышенности» не находило отзывов у его учеников. Недаром Пушкин писал о невозможности для себя
Уняв веселых мыслей шум,
Тогда вперять холодный ум,
Отделкой портить небылицы,
Плоды бродящих резвых дум,
И сокращать свои страницы, - и предлагал профессору:
А ты, мой скучный проповедник,
Умерь учёный вкуса гнев!
Поди кричи, брани другого
И брось ленивца молодого,
Об нем тихонько пожалев.
Так что же? Полное взаимонепонимание ученика и учителя? Ревность? Писал же один из первых библиографов Пушкина В.П.Гаевский: «Кошанский, сначала поощрявший Пушкина, охладевал к нему по мере того, как развивался его талант, а в последние два года преследовал его, отчасти из зависти, потому что сам кропал стихи, а может быть, и потому, что Пушкин, всегда пренебрегавший его лекциями, совершенно перестал заниматься ими». Думается, всё не так просто. Кошанский говорил ученикам: «Не спешите писать... научитесь прежде мыслить и чувствовать... Скажут: гению правил не нужно. Не спорю. Но сочтите гениев». И не видел тогда, что гений – в его классе! Лицеист С. Комовский вспоминал: "Пушкин, увлекаясь свободным полетом своего гения, не любил подчиняться классическому порядку»... И оценивал Кошанский Пушкина достаточно строго: «Более понятливости и вкуса, нежели прилежания, но есть соревнование. Успехи хороши довольно», «Любое затруднение может остановить его, но не удержать; ибо он, побуждаемый соревнованием и чувством собственной пользы, желает сравниться с первыми питомцами. (Дельвиг, Горчаков) Успехи его в латинском хороши; в русском не столько тверды, сколь блистательны».
А вот потом учеником гордился! Историк Лицея и его выпускник Я. К. Грот рассказывал: «Кошанский раз привёз нам на лекцию только что полученную от товарищей Пушкина рукопись стихотворения "19 октября 1825 года" и прочёл нам это стихотворение с особым чувством, прибавляя к каждой строфе свои пояснения. Только там, где речь шла о заблуждениях поэта, он довольствовался многозначительной мимикой, которая вообще входила в его приёмы... Легко понять, какое впечатление произвел на нас профессор этим чтением. После урока мы принялись переписывать драгоценные стихи о родном Лицее и тотчас выучили их наизусть».
Николай Федорович создал учебники «Общая риторика» и «Частная риторика».
В «Частной риторике» он приводит «Бахчисарайский фонтан» и «Руслана и Людмилу» как образцы поэтической повести, а «Евгения Онегина» - поэтического романа.
В «Общей риторике» как поэтический пример «плавности слога» Кошанский приводит надпись Пушкина к портрету Жуковского:
Его стихов пленительная сладость
Пройдет веков завистливую даль,
И внемля им, вздохнёт о славе младость,
Утешится безмолвная печаль
И резвая задумается радость, - и комментирует: «Третий стих - живое чувство пылкой юности; четвёртый стих трогателен как поэзия Жуковского, а пятый стих, так пленителен своею плавностию и так ярко освещён прелестью идей и правдой, что нельзя не назвать его стихом гения». Это ли не высочайшая оценка?!
…Что ещё сказать о Кошанском?
В апреле 1814 года, после смерти В.Ф.Малиновского, должность директора Лицея, как и роль председателя в хозяйственном правлении, было «исправлять передано» профессору Кошанскому. Но через месяц он заболел. «Наш профессор Кошанский, довольно известный в учёном свете, вдруг сделался болен и полгода уже не ходит в классы», - писал А.Илличевский другу.
Оказалось, что даже не полгода: отсутствовал он по одним данным до декабря 1815, по другим - до сентября 1816 года. Лечился в семье брата (своей семьи у него никогда не было) от нервного воспаления мозга (вероятно, всё из-за «дружбы с Бахусом»). А затем – снова занятия…
Кошанский прослужил в Лицее до 1828 года, когда вышел в отставку «с полным пенсионом по выслуге лет».
А вот умер он, можно сказать, на посту.
Ещё раньше Кошанский принял на себя обязанности Директора института слепых и Председателя Императорского общества с тем же названием. Во время эпидемии холеры, занимаясь размещением больных в лазарете института, он заразился сам и умер 22 декабря 1831 года.
Давайте вспомним его добром! Как написал один из современников Николая Фёдоровича, «блистательные успехи многих учеников его на поприще литературы свидетельствуют о заслугах и дарованиях наставника».
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь
«Оглавление» всех публикаций о Лицее смотрите здесь
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!
Навигатор по всему каналу здесь
