Сага о великой любви, которая завоевала сердца миллионов читателей во всем мире. Это история женщины, оказавшейся в совершенно непостижимой ситуации и нашедшей в себе силы и мужество противостоять обстоятельствам. Любовь, романтика, опасные приключения — все это читатель найдет в романе Дианы Гэблдон, автора знаменитой «Чужестранки». Мы публикуем отрывок из ее книги «Написано кровью моего сердца. Кровь от крови моей».
***
Она любила зимний Лаллиброх. Растения не то чтобы увядают — скорее, тускнеют, сливаясь с общим пейзажем; сиреневые цветки вереска превращаются в коричневатую тень самих себя, сухие ветви ракитника отвечают ветру мягким перестуком. Холодно и тихо, светло-серый дым из труб поднимается прямиком в хмурое небо.
— Мы дома, дома! — кричала, подпрыгивая, Мэнди. — Хорошо, хорошо, хорошо! Можно мне колы?
— Это не дом, дурашка, — сказал Джем. Между низко натянутой шерстяной шапочкой и плотным шарфом торчали только глаза и розовый кончик носа. Изо рта вырывались белые облачка пара. — Это — тогда. Колы тут нет. Кроме того, — логично добавил он, — сейчас слишком холодно для газировки. Животик замерзнет.
— Чего?
— Не обращай внимания, милая. — Брианна покрепче взяла Мэнди за руку. Они стояли на верхушке холма за домом, у развалин крепости железного века. Взбираться вверх нелегко, но лучше зайти сзади, иначе их приближение заметят за четверть мили.
— Чувствуете папу? — спросила Брианна у детей. Она стала искать взглядом старый оранжевый «Моррис» Роджера. Что за глупость: ни машины, ни гравийной дорожки здесь нет. Джем покачал головой, Мэнди молчала — ее отвлекло блеяние.
— Овечки! — обрадовалась она. — Пойдем смотреть на овечек!
— Это не овцы, — сердито ответил Джем, — а козы. И они в брохе. Можем уже спускаться, мам? У меня сейчас нос замерзнет и отвалится.
Брианна нерешительно смотрела на жилище, к которому тянуло так сильно, что все мышцы в теле напряглись. Дом. Только не ее дом, не в это время. Роджер. «Сила и гибкость его...»
Она прекрасно поняла, что его тут нет, ведь вместе с Баком он ищет Джерри Маккензи. «А вдруг они уже нашли его?» — подумала Брианна, чувствуя одновременно волнение и страх.
Именно страх не давал ей сбежать вниз по холму и, постучав в дверь, столкнуться с кем-то из родни. Последние дни в дороге и несколько часов ходьбы от того места, где их высадил извозчик, Брианна провела в раздумьях, однако ее по-прежнему терзали сомнения.
— Идем. — Нечего детям стоять на холоде, пока она принимает решение. — Сначала посмотрим на коз.
Резкий запах, теплый и знакомый, ударил в нос, как только она открыла дверцу. Все трое с облегчением вздохнули, ощутив исходившее от животных тепло, и заулыбались, когда козы поприветствовали их громким «ме-е-е».
По эху, отразившемуся от каменных стен, можно было подумать, что внутри находится коз пятьдесят, хотя Брианна насчитала всего шесть взрослых лопоухих козочек, пять подросших козлят с круглыми животиками и одного крепкого козла, который опустил голову, демонстрируя рога, и подозрительно смотрел на посетителей желтыми глазами. Все они помещались в загоне, что занимал половину нижней части броха. Брианна глянула вверх, ожидая увидеть балки, но уперлась взглядом в потолок: там был еще один этаж.
Дети, ее дети, с улыбкой подумала Брианна, уже просовывали сено через заборчик и играли с козлятами, которые встали на задние ноги, чтобы получше рассмотреть гостей.
— Джемми, Мэнди! Снимайте шапки, шарфы и перчатки и сложите все у выхода, чтобы козы не сжевали! — Пока Джем помогал сестре разматывать пушистый шарф, Брианна решила узнать, что наверху.
Тусклый свет полосками падал на льняные мешки, занимавшие большую часть пола. Вдохнув, Бри закашлялась: в воздухе витала мучная пыль, хотя пахло при этом сладкой высушенной кукурузой — ее называют маис, — а еще спелым ячменем. Она поддела ногой комковатый мешок и услышала стук орехов. Лаллиброх готов к зиме, голодать не придется.
Из любопытства Брианна поднялась еще на один пролет и на верхнем этаже обнаружила выстроенные в ряд деревянные бочки. Здесь было прохладнее, при этом пьянящий аромат виски словно окутывал собственным теплом. Вот бы надышаться его парами, вот бы хоть на пару минут забыть обо всем и перестать думать.
Но об этом нет и речи. Уже скоро ей придется действовать.
Брианна вышла на узкую лестницу, соединяющую внутреннюю и внешнюю стены броха, и глянула в сторону дома, вспоминая, как в последний свой визит сидела, пригнувшись, в темноте с дробовиком в руках, пока по дому расхаживали незнакомцы.
И сейчас здесь были чужаки, хоть в них текла родная кровь. А если... Брианна сглотнула. Если Роджер нашел своего отца, тот будет намного моложе его — слегка за двадцать. И если ее отец тоже тут...
— Не может быть, — прошептала она то ли с надеждой, то ли с сожалением. Впервые Бри встретила его в Северной Каролине, он стоял у дерева и мочился. Ему было за сорок, а ей двадцать два. Невозможно попасть в собственную линию жизни, нельзя существовать дважды в одном месте — в этом путешественники уверены. Но можно ли дважды оказаться в жизни другого человека в разное время?
Внутри все заледенело, сжатые в кулаки руки задрожали. Что случилось? Способно ли появление что-то менять или вычеркивать собой другое? Вдруг Брианна уже не встретит Джейми Фрэзера в Северной Каролине, если увидится с ним сейчас?
Все-таки надо найти Роджера. Несмотря ни на что. А Лаллиброх — это единственное место, где он точно побывал. Брианна сделала очень глубокий вдох и закрыла глаза.
«Пожалуйста, помоги мне. Да будет воля Твоя, но, прошу, покажи мне, что делать...» — молилась она.
— Мам! — Вверх по лестнице взбежал Джемми, его шаги громко звучали в тесном каменном коридорчике. — Мам! — Его голубые глаза округлились, волосы стояли дыбом. — Мама, спускайся! Там какой-то мужчина!
— Как он выглядит? — спросила Брианна, хватая сына за рукав. — Какого цвета волосы?
— Кажется, черные, — удивленно ответил Джем. — Он у подножия холма, лицо я не разглядел.
Роджер.
— Ладно, я иду. — Она едва могла говорить, зато уже не чувствовала себя заледеневшей. Вот оно, это произойдет прямо сейчас, и от предчувствия ее переполняла энергия.
Брианна спешила вниз по лестнице за Джемом, хотя разум и подсказывал, что это точно не Роджер — даже на расстоянии мальчик узнал бы отца. Но надо проверить.
— Оставайтесь здесь. — Услышав приказной тон, дети не посмели пререкаться с ней. Брианна распахнула дверь, увидела мужчину, идущего по тропинке, и вышла ему навстречу, крепко прикрыв за собой вход в брох.
Она с первого же взгляда поняла, что это не Роджер — и, к счастью, не Джейми. Любопытно, ведь тогда это должен быть...
На всякий случай Брианна отбежала подальше и, то и дело поглядывая на человека, взбирающегося по крутой дорожке, добралась до семейного погоста.
Мужчина был высоким и крепким, с темными волосами до плеч — немного седеющими, но по-прежнему густыми и блестящими. Он смотрел под ноги, чтобы не споткнуться на каменистой тропе. Оказавшись на кладбище, он подошел к одному из надгробий, опустился перед ним на колени и положил что-то рядом.
Брианна переступала с ноги на ногу, не зная, как поступить: то ли позвать его, то ли дождаться, пока он закончит свою беседу с мертвыми. Вдруг из-под ее обуви выскочил камушек и со стуком покатился вниз. Мужчина обернулся, заметил Брианну и резко встал, изогнув черные брови.
Черные волосы, черные брови. Брайан Даб. Черный Брайан.
«...познакомился с Брайаном Фрэзером (он бы тебе понравился, да и ты ему тоже)».
Она поймала взгляд его напуганных светло-коричневых глаз и на мгновение не видела ничего другого. Лишь глубоко посаженные глаза, полные изумления и ужаса.
— Брайан, я...
— A Dhia! — Он стал белее, чем стены дома внизу холма. — Эллен!
Брианна на секунду потеряла дар речи и в этот момент услышала позади себя легкие шажки.
— Мам! — кричал запыхавшийся Джем.
Брайан увидел мальчика и раскрыл рот от удивления.
— Уилли! — радостно завопил он. — A bhalaich! Mo bhalaich! — Брайан перевел взгляд на Брианну и протянул ей дрожащую руку. — Mo ghraidh... mo chridhe...
— Брайан, — осторожно сказала Брианна полным любви и сочувствия голосом. Она ничего не могла поделать — лишь ответить на крик его души. Как только Бри произнесла его имя, Брайан замер, покачнулся, а затем подкатил глаза и упал.
