…Пусть Бог благословит мой тихий путь,
Учусь в пути, и цель понятна мне.
Свет дерево укрыл. Как? Кто поймет вполне?
По лестнице крутой ползет червяк.
Проснулся я и думал в полусне.
Великая Природа с высоты
Еще приветит нас. В ее лесах
Учись в пути, цель встретишь в тишине.
Страх душу утвердит. Понять бы мне —
Ушедшее ушло, но близко так…
Проснулся я и думал в полусне.
Учусь в пути, и цель понятна мне.
Теодор Ретке
Пешеход Пешков
Пешком по городам. Пешком по годам. Так Пешков стал Горьким.
...Он шел, пока не встретил своих героев, не хлебнул горькие сюжеты их скитаний. Он батрачил на Волге, голодал и был бит до полусмерти... Ему предстоит познать это странное явление души человека - унизить другого. И он, как голодный, битый волк, нюхом определяет куда ему идти, брести, хромать, ползти – да впрочем какая разница, когда тебя ждет рассказ, делающий тебя классиком. С кем он встретится? Нужно перечитать «Старуху Изергиль». И хорошо бы в том газетном варианте трех весенних выпусков «Самарской газеты» за 5 лет до скончания века.
Горький пишет А.П. Чехову в письме:
«Видно, ничего не напишу я так стройно и красиво, как «Старуху Изергиль» написал».
Опасения его не напрасны, Десятки томов читать будут меньше чем одну тонкую книжицу с первыми рассказами.
Он услышал две легенды, живущие в памяти рассказчицы. «Старуха Изергиль» — это рассказ или повесть - границы жанров размыты и Горький не знает, что с этим делать.
Избитый Пешков
Избитый, на больничной койке, он встречает старого цыгана, по имени Макар Чудра. Кому из нас посчастливилось знать цыганского мудреца, грустно несущего кладезь народных легенд? Поискать - не отыщешь. Cвобода – cмысл не вызывающий для Макара сомнений.
«…Так нужно жить: иди, иди – и всё тут. Долго не стой на одном месте – чего в нём? Вон как день и ночь бегают, гоняясь друг за другом, вокруг земли, так и ты бегай от дум про жизнь, чтоб не разлюбить её. А задумаешься – разлюбишь жизнь, это всегда так бывает» - говорит Макар Чудра.
Cлушаешь, слушаешь рассказчика, и из темноты за ночными кострами появятся конокрад и красавица, Лойко Зобар и Радда – их звали.
Лойко! Лойко Зобар!
«Да приди к нему сатана со всей своей свитой, так он бы, коли б не пустил в него ножа, то наверно бы крепко поругался, а что чертям подарил бы по пинку в рыла – это уж как раз!»
Без Гоголя не обошлось! А образ цыгана все ближе, ярче, интереснее. Цыган магически притягивает своей трогательной историей.
Цыганопослушный Пешков
Лойко, в схватке за свободу не покоряется красавице.
Горький не покоряется миражу Диканьки, славе Толстого, и уходит в борьбу.
Лойко живет вольной жизнью и тоскует по ней.
Горький живет как партийный босс, но представляет себя вольным человеком.
Лойко - воровал лошадей в степи.
Горький - воровал благословение в партии.
Лойко свободу любит больше, чем Радду. Что ее глаза в сравнении со степной волей, цыганскими ночами, кострами, песнями и плясками, сверканием ножей и искрами, улетающими в небо?
Горький "цыганщину" любит больше, чем партию.
Участь Лойко Зобара - тупик.
Горький разделил со своим героем эту участь.
«Они оба кружились во тьме ночи плавно и безмолвно, и никак не мог красавец Лойко поравняться с гордой Раддой».
