Поговорили с психологом, телесно ориентированным психотерапевтом, первым российским преподавателем медитации международного фестиваля Wanderlust Максом Кириченко о том, для чего нужна медитация и как преодолеть страхи
— Макс, расскажите, как вы сами пришли к медитации, осознанности?
— Из психологии. Собственно, осознанность — это большая часть работы психотерапевта: приходит человек с тем, что он считает своей проблемой, с каким-то внутренним конфликтом, а терапевт помогает ему увидеть и почувствовать причины этого конфликта и ресурсы, с помощью которых его можно решить. Процесс психотерапии не во всем, но во многом — это как раз практика внимания.
Почти во всех современных направлениях психологии есть такие методики осознанности. Мне близки два подхода в психотерапии: аналитический и телесно-ориентированный. В первом меня восхищает глубина. А второй — очень конкретный. К телу можно относиться как угодно, но отрицать его реальность сложно. Поэтому лучше все-таки относиться к телу хорошо.
Кстати, практически во всех медитативных традициях первые, а иногда главные, объекты для концентрации — телесные: дыхание, ощущения.
— А зачем вообще медитировать? И как это в двух словах объяснить человеку, совсем далекому от таких практик?
— Давайте разберемся с самим словом «медитация». Оно из латыни, у корня «meditatio» несколько близких, но не тождественных значений. Первое — размышление, именно оно перешло во многие европейские языки. Второе значение — исследование. Любая медитативная практика — это исследование в первую очередь, а потом уже размышление.
На мой взгляд, медитировать стоит для того, чтобы не то что лучше — просто узнать себя: свои чувства, ощущения, то, как они связаны — и связаны ли. Для того, чтобы понять, почувствовать и осознать, а это три разных действия, как вы выстраиваете отношения — с самим собой и другими людьми — и, соответственно, сделать эти отношения из механических, неосознаваемых, живыми и наполняющими. Да и вообще узнать, кто такой есть этот я. Потому что без этого знания невозможно никуда двигаться, невозможно никакое развитие.
Это взгляд психолога, более того — мой личный взгляд на медитацию. Практики других систем миропонимания, возможно, ответят иначе — здесь все очень индивидуально.
— Йоги шутят (или не шутят), что самое сложное в йоге — шавасана. А что самое сложное в медитации?
— Йоги не шутят про шавасану. Не все по крайней мере. Я впервые прочувствовал, насколько это непросто — шавасана, поза трупа — в Индии, в Шивананда-ашраме. Директор ашрама и прекрасный, на мой взгляд, преподаватель йоги дал такие точные и подробные инструкции к этой асане, что я действительно почувствовал: мое тело — объект. Вот у него есть мышцы, кости, когда-то оно только этими мышцами и костями и останется. А как же я, как у Цветаевой — живой и настоящий? Где же я-то буду со всеми своими концепциями, идеями, представлениями? Это было очень страшно, но этот опыт изменил ни больше, ни меньше — мое отношение к жизни. Так что да, шавасана — сложная поза.
Про сложности в медитации. Мы все, к счастью, чрезвычайно разные. Сколько людей, столько и сложностей, и ресурсов. Кому-то очень сложно выбрать десять минут в день для практики. Кто-то во время наблюдения за тем, что происходит в глубинах его психики, обнаруживает чувства, с которыми не знает, как быть. Для многих это очень сложно. Но это не значит, что практики внимания — причина этих чувств, просто человек наконец-то нашел что-то, от чего прятался долгие годы. И это замечательно — появился материал для работы. Кому-то становится невыносимо скучно сидеть и наблюдать, например, за дыханием. Скука — интересный феномен, за ней часто скрываются очень важные, но трудные для проживания эмоции. Поэтому я всегда советую своим ученикам, если становится скучно во время медитации, не выходить из практики, а наоборот — сосредоточиться на этом чувстве, попробовать заглянуть в самую глубину скуки. Это может стать началом увлекательного путешествия.
Скука — интересный феномен, за ней часто скрываются очень важные, но трудные для проживания эмоции. Поэтому я всегда советую своим ученикам, если становится скучно во время медитации, не выходить из практики, а наоборот — сосредоточиться на этом чувстве, попробовать заглянуть в самую глубину скуки. Это может стать началом увлекательного путешествия.
Для меня долго самым сложным в медитации было время. Сколько я здесь сижу? Полчаса, час, полдня? Как, всего десять минут?! Невозможность контролировать время была мучительной. А потом я почувствовал, что как только действительно сосредотачиваешься на внутренних объектах, на телесных ощущениях, на дыхании, как только наблюдать за ними становится действительно интересно, эта зависимость от внешнего исчезает. Внутри нас есть что угодно, но только не время.
— А еще говорят, что настоящая практика начинается за пределами коврика. То есть на самом деле важно то, как мы применяем полученные навыки в реальной жизни. А влияют ли на нее медитации? Действительно ли они меняют отношение к повседневным событиям, стрессам?
— Конечно. Потому что благодаря практикам внимания человек учится, например, не сливаться, не отождествляться с внешними обстоятельствами и не разрушаться каждый раз, когда эти обстоятельства трудны. Он тренирует позицию наблюдателя и учится чувствовать тело и осознавать эмоции. Техники внимания развивают чувствительность и навык присутствия в моменте. Это значит, человек, практикующий медитацию, ярче видит и воспринимает реальность. Скажем так: практикующий вообще начинает видеть реальность, а не собственные представления о ней.
Так что да, отношение меняется, в том числе и к повседневным событиям.
— Вопрос, актуальный лично для меня. И, думаю, для многих наших читателей. Можно ли с помощью медитаций повысить свою продуктивность на работе, креативность, способность к концентрации?
— Только если вам интересна ваша работа. Если нет — практики внимания не оставят иллюзий, за которыми можно спрятаться, и работа может стать совсем невыносимой. Вы просто больше не сможете обманывать себя.
Если же вам интересно то, чем вы занимаетесь, такая работа — уже медитация, внимание следует за интересом.
— У многих слово «медитация» вызывает ассоциации с таким лысым монахом, сидящим в позе лотоса и блаженно улыбающимся. А насколько реально вообще достигнуть такой безмятежности, даже просветления? Сделает ли медитация человека счастливее?
— Хочется заземлить этот вопрос, поставить его на твердую почву.
Спросите хотя бы десять человек, что такое безмятежность и счастье. Уверен, каждый из них ответит что-то свое, неожиданное. С просветлением все еще сложнее.
Про монахов. Настоятель монастыря Там Вуа, что на севере Таиланда, любит повторять европейцам, которые пришли медитировать и становиться счастливыми: «Счастье и несчастье — хвост и голова одной змеи. Если хочешь потрогать хвост, готовься быть укушенным». При этом сам настоятель все время, как вы говорите, блаженно улыбается.
Настоятель монастыря Там Вуа, что на севере Таиланда, любит повторять европейцам, которые пришли медитировать и становиться счастливыми: «Счастье и несчастье — хвост и голова одной змеи. Если хочешь потрогать хвост, готовься быть укушенным».
На мой взгляд, счастье в принятии простого факта — все вещи мира непостоянны. Счастье тоже. Как и несчастье, с другой стороны. Разве эта мысль не делает вас немного счастливее?
— Может ли медитация быть эффективна для борьбы с какими-то серьезными психологическими состояниями — например, депрессией?
— Коллеги из больших западных институтов проводят многочисленные исследования влияния медитации на течение депрессии. Результаты этих исследований чаще позитивны — медитация может помогать в этом случае. Но психотерапия у грамотного специалиста все же и гораздо эффективнее, и намного безопаснее. Я часто использую практики внимания в психотерапевтической работе, это сочетание дает хороший эффект.
И крайне не рекомендую пытаться излечить диагностированную депрессию только самостоятельными медитативными практиками без наблюдения специалиста.
— Обязательно ли для того, чтобы практика была успешной, отказываться от мяса? И какие еще дополнительные действия нужно совершить, чтобы достичь в итоге успеха?
— Здесь как в любом деле: все получится, если есть дисциплина и, на первых порах, опытный учитель.
Про мясо. Во всех ретритных центрах и монастырях, где практикуют медитацию в буддийской традиции тхеравада, например, действительно строгая веганская диета. Это часто объясняют тем, что животная, острая и пряная пища — слишком сильный раздражитель для органов чувств, что мешает медитативной практике. Но дело больше в определённой философской концепции, конечно, основа которой — ахимса, непричинение вреда всему живому.
По моему глубокому убеждению, взрослые люди сами должны решать, что им есть или не есть и по какой причине. Любые попытки отказать им в праве на самостоятельные решения всегда похожи на манипуляцию с целью управления их сознанием и волей.
— А можно ли вообще этот «успех» как-то измерить? Реально ли сказать себе «вот, я научился медитировать», «вот, у меня успешная практика»?
— Если у вас есть цель и эта цель конкретна — допустим, развить способность к концентрации или научиться осознавать свои чувства — то да, этот успех вполне можно измерить. В первом случае, с помощью специальных тестов, во втором — тем, как изменилась ваша эмоциональная карта, сколько нового вы про себя узнали. Но вот, что самое замечательное: в медитативных практиках мы научаемся доверять себе. А это значит, строгий внутренний контролер будет реже задавать такие вопросы.
Вот, что самое замечательное: в медитативных практиках мы научаемся доверять себе. А это значит, строгий внутренний контролер будет реже задавать такие вопросы.
— Практики, которые вы проводите, бывают весьма специфичны. Например, на них людям приходится взаимодействовать друг с другом, объединяться в группы, разговаривать. А медитацию ведь обычно воспринимают, наоборот, как очень спокойное и уединенное занятие. Многих ли это пугает? Насколько вообще тяжело раскрепостить людей? Лично для меня страх такой коммуникации — пока единственная причина, по которой я пока так и не рискнула прийти.
— Тибетская монахиня и очень хороший преподаватель медитации Пема Чодрон определяет медитацию так: «Медитация — это способ ясно увидеть свое тело, ум, окружающую обстановку, работу, людей рядом и то, как мы реагируем на все это». Как просто и точно. Ясно видеть, чувствовать, осознавать свои тело и ум — необходимо, с этого начинается любая внутренняя работа.
Но мы живем среди людей, мы социальны, социальность — часть нашей природы. Что же специфичного в том, чтобы разговаривать, взаимодействовать и объединяться в группы? Разве не этим мы занимаемся каждый день? Как правило, люди делают это на автомате, абсолютно не отдавая себе отчета в том, как проходят эти взаимодействия, какие чувства они при этом испытывают. Часто не понимают, почему у них сложности в общении с другими или почему они как будто теряют себя в отношениях. И мало кто задумывается о том, что эмоциональный или самый простой физический контакт может вдохновлять и наполнять — если в нем есть внимание и уважение.
На некоторых своих классах я действительно предлагаю поисследовать эти аспекты, убедиться в том, что эмоциональная связь или прикосновения — это совсем не страшно, научиться доверять контакту, своим чувствам и партнёрам по упражнению.
Насчет страха. Знаете, кто больше всего боится контактных практик? Те, кто очень хотят теплого контакта, но отчаялись его получить. Эти люди расцветают, когда им удается преодолеть свой страх — я видел это много раз.
Вокруг нас слишком много глаголов в повелительном наклонении: стань, добейся, изменись, раскрепостись. Но человек имеет право не следовать этим императивам. Имеет право на свои психологические защиты и уважение к ним — когда-то они помогли ему выжить, сохраниться физически, эмоционально или даже духовно. Поэтому не надо никого раскрепощать, можно только создать условия, при которых человек раскроется сам — если захочет, если для него это сейчас безопасно.
А про раскрепостить... Вокруг нас слишком много глаголов в повелительном наклонении: стань, добейся, изменись, раскрепостись. Но человек имеет право не следовать этим императивам. Имеет право на свои психологические защиты и уважение к ним — когда-то они помогли ему выжить, сохраниться физически, эмоционально или даже духовно. Поэтому не надо никого раскрепощать, можно только создать условия, при которых человек раскроется сам — если захочет, если для него это сейчас безопасно. Вы играли в детстве в прятки? Помните, что было важнее — хорошо спрятаться или чтобы вас нашли? Думаю, что все мы в любом возрасте хотим быть найденными.
Текст: Анастасия Ильиных, главный редактор f&f.
Подписывайтесь на нас в соцсетях — это удобно:
Читайте также:
