Тема единой общесоюзной валюты в последнее время всё более активно звучит в заявлениях, комментариях как ведущих официальных лиц России и Белоруссии, так и экспертов обеих стран. При этом белорусская позиция остаётся неизменной: если вкратце, Минск должен иметь право параллельной эмиссии единой валюты – это, во-первых. А во-вторых, в качестве такой валюты должен быть не российский и не белорусский, а именно союзный, своего рода паритетный рубль. В противном случае, по оценке Александра Лукашенко, прозвучавшей 1 марта на его большой пресс-конференции для представителей общественности и экспертного сообщества, белорусских и зарубежных СМИ, любой «национальный» рубль в статусе общесоюзной валюты будет противоречить интеграционному равноправию в Союзе.
С учетом всё более настойчивых апелляций Минска к Москве насчёт постоянного, притом растущего субсидирования Белоруссии со стороны РФ, означенная позиция, по сути, нацелена на то, чтобы такое субсидирование имело место через белорусский «сегмент» союзного эмиссионного центра. Тем более что финансовое обеспечение союзной валюты будет, естественно, почти исключительно российским. Но при этом союзность такой валюты создаст, скажем так, официальную оболочку, скрывающую прямое российское дотирование РБ.
При этом белорусская сторона ссылается на положения Союзного договора - 1999. Так, глава Совета Республики Нацсобрания Белоруссии Михаил Мясникович недавно уточнил через СМИ: «…в договоре указано, что общая валюта – это не российский рубль. И банк – эмитент такой валюты должен быть общим, а не российским».
Отсыл к тексту договора правомерен, но почему не принимается во внимание, что подписан он аж 20 лет назад и мировая практика побуждает его корректировать. Так, опыт других, существующих в мире экономических объединений показывает, что общеблоковой (по крайней мере, основной) валютой является, как правило, та, что обладает прежде всего максимальной платежно-покупательной способностью, конвертируемостью и наиболее высоким товарным/золотовалютным обеспечением. Скажем, в Североамериканской зоне свободной торговли таковой является доллар США, в Экономическом сообществе Южной и Восточной Африки – рэнд ЮАР, в зоне свободной торговли КНР и АСЕАН – китайский юань. В старейших, поныне действующих таможенных союзах Швейцарии и Лихтенштейна – это швейцарский франк, Франции и Монако, Италии и Сан-Марино – евро.
А при схожем финансово-экономическом потенциале блокирующихся стран формируется и действует единая общерегиональная валюта. Пример тому – восточнокарибский доллар в Карибском экономическом сообществе. Или, например, в экономических сообществах Западной и Экваториальной Африки – это общерегиональные экс-французские франки (с минимальной разницей в их названиях).
Слепо копировать чужой опыт, конечно, не следует, но и не учитывает его тоже глупо. Сегодня совершенно очевидно: чтобы появилась единая валюта, нужно договариваться о качественно новом уровне интеграции двух стран с учетом их реальных финансово-экономических потенциалов. При этом эффективная экономическая интеграция невозможна без интеграции политической. Правда, в отношении последней единства во взглядах Москвы, с одной стороны, и Минска – с другой, еще меньше.
Тем не менее аргументов в пользу создания единой валюты выдвигается немало. Первый вице-президент Российского клуба финансовых директоров Тамара Касьянова уверена, что «общая валюта создаст в первую очередь единое расчетное пространство, что позволит сторонам снизить потери от конвертаций. Оно также даст возможность создать рынок единых процентных ставок и единых конкурентных условий в финансовом плане». Вдобавок «неизбежен синергетический эффект – в результате более тесной кооперации белорусских и российских предприятий, основанной на общей валюте».
Кроме того, валютная интеграция в значительной степени «выразится и в таком эффекте, как усиление экономического присутствия России на ее западных рубежах». Хотя бы потому, что белорусские поставки в гособоронзаказе России «занимают 15%, а это в основном авианавигационные приборы, средства спутниковой и космической связи, другая продукция высоких технологий».
Этот и другие эксперты считают, что при любых союзно-валютных вариантах Минск стремится получить целый ряд преференций. Поскольку белорусская экономика и социальная системы немыслимы, отмечает Т. Касьянова, без российских кредитов. Но отдаёт их Минск с куда меньшей «радостью», нежели получает. В рамках же единой валюты для Минска станет доступным, по сути, весь российский золотовалютный запас, что обеспечит больший, притом долговременный уровень экономической стабильности Белоруссии.
Эксперты отмечают также, что после бурных обсуждений состояния двусторонних отношений в конце прошлого – начале нынешнего года субсидий напрямую из российского бюджета компаниям из Белоруссии уж точно не будет. А если бы был единый бюджет с единой валютой, то всех этих вопросов наверняка можно было бы избежать. Но эти и смежные выгоды для Минска впрямую обусловлены формированием, параллельно с введением единой валюты, общего бюджета союзных государств. Но означенные и смежные выгоды для Белоруссии впрямую связаны с признанием именно российского рубля в качестве единой валюты. Пусть и с аббревиатурой валюты союзной.
Более категоричное мнение у Андрея Суздальцева, профессора, замдекана факультета мировой экономики ВШЭ (РФ): «А. Лукашенко заявлял, что Белоруссии требуется до 5 млрд. долл. ежегодно в качестве компенсации за то, что Минск отказывается от белорусского рубля. И, как считают в белорусском руководстве, всё в Союзе нужно поделить поровну, намекая и на то, что золотовалютные запасы России, примерно 500 млрд. долларов, тоже требуется «разделить». Но российская сторона, естественно, на такие шаги не пошла и не пойдёт».
Это при том, что зависимость Белоруссии от РФ «колоссальная, причем хроническая. А, скажем, белорусский ВВП Белоруссии составляет самое большее 2,5% ВВП России». Потому напрашивается прямая аналогия с тем, «как если бы Панама или Сальвадор требовали бы от США на равных эмитировать американский доллар» (в Панаме, Сальвадоре, ряде других стран Центральной Америки и Океании доллар США – национальная валюта уже свыше 10 лет). Тем не менее, как считает А. Суздальцев, руководящая белорусская элита «привыкла, что Россия традиционно решает в финансовом плане социально-экономические проблемы Белоруссии. Скорее всего, эта элита не понимает, что суверенное государство должно платить за всё по рыночным мировым ценам».
Заметим, что речь в данном случае идет о союзном политико-экономическом пространстве, поэтому безальтернативность сугубо мировых цен здесь, прямо скажем, спорная. Судя в том числе и по опыту финансово-экономических взаимоотношений РФ и Белоруссии, как и вышеупомянутых зарубежных политико-экономических блоков. Но без учета финансово-экономических реалий, прежде всего экономических потенциалов обеих союзных стран, принцип «всё поровну поделить» едва ли приемлем и в вопросах создания российско-белорусской валюты.
