Октябрь не радовал теплом. Унылый, пасмурный день окутал реку мутной дымкой. По берегам сочная летняя, трава умерла, оставив на земле потускневшие, грязно-желтые лохмотья. Кривые и голые ветви деревьев смиренно прогибались под порывами северного ветра. Недавнее пение птиц сменилось безмолвной тишиной, которую изредка прерывало мерзкое карканье ворон, пролетавших в сером, затянутом тучами небе.
Мы сновали по берегу в поисках подходящего места ловли и забрели достаточно далеко. Река здесь оказалась пуста. В гордом одиночестве принялись устанавливать летние жерлицы. Через полчаса на берегу разместились восемь крепко зафиксированных, упругих палок, к концам которых с помощью лески приладили мотовило и оснастку. На крючке яростно брыкался живец, когда мы закидывали его в воду. Ближе к вечеру было решено оставить жерлицы на ночь. Напоследок, окинув взглядом торчащие из почвы поставушки, мы направились восвояси в предвкушении завтрашней добычи.
Утро, после беспокойной ночи, бодро приветствовало легким морозцем. Щеки и нос слегка пощипывало. Мы торопились забрать улов. В поле зрения показались наши жерлицы. Глаза заблестели от счастья. Все десять мотовил оказались распущены. Длинные хвосты лески вместе с оснасткой не утопали в речной воде, а запутано рассыпались у берега. Живец тоже отсутствовал. Словно кто-то намеренно снял живца и неуклюже выбросил оставшееся. Однозначно, рыба так набедокурить не могла, даже самая крупная и хитроумная. Может завистливые граждане постарались? Погруженные в думы причине происшествия, снова наловили живца и оставили поставушки на ночь.
На следующий день история повторилась. Необходимо было поймать воришку. Снаряженные живцом жерлицы гордо возвышались над линией берега, а не поблизости в высокой сухой растительности затаились мы, наблюдая за происходящим. День клонился к вечеру, тело, застывшее в неудобной позе, болезненно ныло. Мы собрались уже было бросить глупую затею, как заметили легкое покачивание палки, вызванное размоткой мотовильца. Я стал настороженно всматриваться в водную гладь.
В осенних сумерках, прорезая черную гладь воды длинными полосами волнами, к берегу двигалась темно-бурая мордочка. В пасти зверек аккуратно держал нашего живца. Выбравшись на берег, он отряхнулся, взъерошив переливающийся в тусклом свете влажный коричневый мех. Внешне маленькое животное сильно напоминало хорька: те же сглаженные прислушивающиеся к малейшему шороху ушки, черные блестящие глаза-бусинки, маленький острый носик недоверчиво принюхивался, дергая усами. Убедившись в собственной безопасности, воришка принялся трапезничать. Ловко орудуя коготками, он с легкостью освободил рыбешку от крючка и со звонким хрустом проглотил добычу. Встал на задние лапки, демонстрируя белую шерстку на пузике, отряхнул мордочку и вернулся в реку за новой порцией нашего живца.
Тут хозяин водоема заприметил нас, звонко шлепнул по воде хвостом и скрылся в тенистых зарослях. Вот такой хитроумный красавец-воришка повстречался нам на осенней рыбалке.
