Место действия книги определилось спонтанно - в Scottish Borders, шотландское Приграничье, я угодила, как всегда, по знакомству. Я и в Шотландию-то вписалась не своей волей, а токмо волей далеко пославшего меня соавтора (в другом литературном проекте, но об этом и в другой раз).
До тех пор, пока я не начала повествование о Патрике Хепберне, графе Босуэлле, по прозвищу «Белокурый», я вообще ассоциировала Шотландию с Хайлендом в целом – то есть, ну такоэ, в тартанах клетчатых, с клейморами, бороды в пол-лица… спустились с гор за солью, а их в армию забрали. «Роб Рой», короче говоря. Первую книжку о шотландских именно приграничных бойцах я привезла в 2010 году из Эдинбурга, случайно, только потому, что там была упомянута фамилия Хепберн, и это оказался прекраснейший Алистер Моффат «Рейдеры» (Alastair Moffat “The reivers”). Моффат открыл мне глаза на то, что в меру чокнутыми были не только шотландские горцы, но и жители равнин, более того, эти два сообщества – хайлендеры и лоулендеры – существуя в границах одной страны и формально будучи соотечественниками, говорили на разных вариантах гэльского, имели свои обычаи, свой фольклор, свои установления закона и порядка. Шотландии вообще с порядком не очень везло, и жители равнин и холмов – рейдеры – внесли в этот хаос лепту весомейшую.
Шотландское Приграничье или Scottish Border – собственно, полоса земли, разделяющая относительно богатые земли Мидлотиана от Англии, поделенная на три области (Марки): Западную, Среднюю и Восточную, которым на другой стороне границы, в Англии, противолежат те же самые три Марки, но только английские. Для регулирования приграничных взаимоотношений королями обеих стран назначались так называемые Хранители Марок – люди, обладающие очень высокими полномочиями и имевшие приличный доход от своей должности. И все бы ничего, кабы не были эти самые Хранители самыми законченными главарями бандитов – тех самых, за которыми им надлежало охотиться, кого надлежало искоренять…
На протяжении веков – примерно с XIV-го по начало XVII века, вплоть до Унии королевств – на этой территории сформировалось и существовало уникальное, по утверждениям Моффата и Фрейзера, сообщество, несвойственное по своей организации и структуре более ни одному средневековому государству – уникальное по способу существования, культуре, обычаям, литературе, архитектуре, способу развлечений… Достаточно сказать хотя бы о том, что под проклятием церковных иерархов и полным отлучением от церкви тут жили не персонально, не семьями, а целыми местностями, к примеру – вся долина Лиддесдейл… популярный анекдот века, впрочем, уже семнадцатого, гласит, что путешественник, прибывший в долину, на отчаянный вопрос: - А живут ли тут вообще христиане (Christians)? – получил флегматичный ответ: - Не, только Армстронги и Эллиоты…
До того, как упереться в текст «Белокурого», я честно думала, что самые чокнутые типы в средневековой Шотландии – это горцы, хайлендеры. Ну, так я ошибалась… холмы, Лоуленд, давали прикурить современникам ничуть не меньше. Все эти пастухи, которые большую часть времени пасли чужих овец, и коневоды, которые увеличивали свои стада угоном коней соседей, все эти так называемые reivers – люди в стальных боннетах, кожаных куртках-джеках, верхом на низкорослых быстрых лошадках, джеддартский жезл, лейтская секира, арбалет-«щеколда» за спиной… В рейд выходили ночью и шли по луне (не зря луна и звезды фигурируют в старинном гербе у Скоттов, крупнейшей рейдерской фамилии Средневековья), их негласным кредо было «сдохни с голоду или кради», а ограничений для жадности настоящего рейдера было всего два – слишком тяжелое, чтобы унести, или слишком горячее… На территории англо-шотландского Приграничья шла война столько веков, сколько вообще были отделены друг от друга эти государства: открытая или тайная, в которой конные разбойничьи партии числом от 20 до 2000 человек выходили в ночь на сторону противника, убивая, грабя, поджигая… Не стоит, впрочем, думать, что война эта велась в робингудском ключе – шотландцы с тем же удовольствием грабили своих же шотландцев. Помимо государственных междоусобиц Приграничье раздирали еще и междоусобицы кланов: кровная вражда начиналась с одного угнанного черного коня, а заканчивалась спустя двести лет резней на две тысячи человек. Короли обеих стран совались в Приграничье очень умеренно - несмотря ни на что, население безбожных земель испытывало друг к другу большую симпатию, чем к своим государям: когда Генрих VIII Тюдор однажды сильно разгневался на английских Грэмов, те снялись всей фамилией и ушли до окончания репрессий пожить на другую сторону – к Грэмам шотландским…
Здесь женщины оставляли себе девичью фамилию, и пребывая в браке – по желанию; здесь женились по обряду – то есть, пробный брак со всеми последствиями на год без венчания, а потом и разойдемся без последствий, если не понравится; здесь первыми пустили в оборот такую поэтическую тему, как воровской романс (да-да, те самые баллады, которые записывал и издавал сэр Вальтер Скотт); здесь говорили на смеси из гаэльского, валлийского, саксонского и английского языков; здесь играли (и играют, кстати) в регби и футбол; здесь были светские священники задолго до Реформации; здесь звали друг друга по кличкам вместо имен – потому что на территории в десять квадратных миль могло проживать полсотни Гилбертов Эллиотов; здесь настоятелем аббатства мог стать безграмотный овцепас – при условии удачного штурма того аббатства… странная, злая, страстная земля, напоенная кровью, темное, но очень интересное время.
Суровая земля, скудная на урожай, поля, годные под выпас, холмы, в которых легко теряется след. И ветер, вынимающий душу. И возвышающиеся надо всем этим унылым, монотонным пейзажем peel-towers – башни главарей рейдерских фамилий, или bastlehouses - укрепленные каменные дома фермеров – таков общий фон моего романа «Белокурый», там, где речь идет о Приграничье.
О этом времени и об этой земле (в том числе) я и буду рассказывать – через судьбу Патрика Хепберна, графа Босуэлла, по прозвищу «Белокурый».
