Писатель дома

Те, кто читает меня давно – или же те, кто заглядывал в «Жизнь как текст» - могут помнить, как всё (внезапно) начиналось для меня в историческом романе, но ситуация такова, что сейчас здесь не так уж много людей, помнящих столь давно. Поэтому что-то меня торкнуло осенью и необходимостью взгрустнуть. Итак. Всё начиналось с поэзии. Пятнадцать лет назад, задыхаясь от воспаления легких и третьего курса антибиотиков подряд, я написала балладу (она вышла вот здесь). Ну, как балладу… нечто длинное и достаточно интенсивное...

Во времена оны, когда «Белокурый» находился еще в процессе, один читатель мужского пола брюзжал мне на героя, что, мол, он его бесит, что герой слишком блондин, слишком имбовый, что ему все бабы дают – и вообще, не понимаю, там полон двор мужиков у Джеймса V Стюарта, а я не вижу в тексте ни одной мужского фигуры калибра Белокурого. То был первый, но далеко не единственный случай, когда читатели (М) начинали заниматься компаративной фаллометрией с моим героем. Ну, что тут поделаешь… автор сперва офигевал, потом стал веселиться...

Не знаю, как вы, а я люблю ходить по музеям, даже если весь тот музей – четыре с половиной комнаты. Даже из очень маленького музея можно вынести впечатление хотя бы об одном экспонате, которое будет стоить всего того посещения целиком. Для туристов краеведческий музей на Хужире предоставляет все условия – и вход копеечный, и время работы с 14 до 20 (ну, кто пойдет в музей с утра – тот Винни-Пух, на медведей хужирцы не рассчитывают). Вход копеечный, а удовольствия целый вагон. Музей крохотный, но сделанный с любовью, очень информативный, местами по-хорошему наивный...

Настоящие вещи создают по-настоящему упертые люди. Есть в Иркутске такой адрес - Подгорная, 21. Запишите и зайдите непременно, даже если вы (особенно если вы уже) не ребенок. Там расположен частный музей – галерея кукол и игрушек Lovelly Dolls Дианы Гайдамак. Смотреть его надо по нескольким причинам. Во-первых, это барбейник, как говорят погруженные в тему люди. Если вы по-прежнему думаете, что барби – это для девочек предпубертатного возраста, но жестоко ошибаетесь. Барби как бренд и социальное...

Из культурных развлечений для неглупого человека в Листвянке есть, например, Байкальский лимнологический музей. Если вы любите холодноводные аквариумы и исследования Байкала овеяны для вас романтикой – вам сюда. Причем, просто входной билет – его маловато будет, встретите там разные активности – не жалейте двухсот рублей. Музей расположен фактически на въезде в Листвянку, мимо не проехать. И внутрь зайти просто необходимо. Здесь вам покажут байкальские корабли в макетах – от лодки-мореходки до байкальских...

Листвянка пахнет копчёным омулем, звучит музончиком южного курортного посёлка, понтуется новостройками гостиниц для небедных. Листвянка – это Совсем Другой Байкал (с), Байкал по-быстрому, как говорят иркутяне. Можно успеть сгонять глянуть на священное море, даже если ты в Иркутске всего один день. И он действительно другой – пейзажи вовсе другие, после Ольхона это виделось особенно явно. Листвянка – потому что лиственницы. Они вздымаются бархатом по склонам, убегающим вверх. В Листвянке в середине июня я нашла доцветающую сирень, потому что тут все происходит чуть позже...

Широка страна моя родная, Много в ней лесов полей и рек. Я другой такой страны не знаю, Где таких размеров чебурек! Остров Ольхон принадлежит одному из небесных нойонов, Хан Хутэ-баабаю. Он тут эжин (бурят. – хозяин). У него несколько разновидностей имени, и после приезда на Ольхон я поняла, что мне теперь срочно надо разбираться еще и в этом. Ну, потому что приходишь домой к человеку, и не в курсе, как зовут хозяина. Неудобненько. На Шаманке у Хото (Хутэ, Утэ) ба(а)бая земной дворец, а на мысе Ижимей, на горе Жима – небесный (или наоборот, я уже запуталась)...

А на второй день в Иркутске к утру я поняла, что мне аукнулась неработающая силовая установка «Боинга», в смысле, неработавшие, а потом каааак заработавшие кондиционеры – мне прихватило спину. Совсем. Лежать/стоять еще ничего. А момент сидеть/нагибаться – убейте сразу. Вообще, для меня нормально – развалиться в поездке, это такой тренд. Катаральных явлений вам мало, барышня, тогда вот вам еще и минус спина. А впереди предстояло шесть часов тряски в маршрутке по дороге на Ольхон. А я что? Я, что ли, теперь на Ольхон не поеду, раз я уже всего в шести часах езды? Не дождетесь...

Нормальные люди пишут путевые заметки в пути, я обычно восхищаюсь увиденным, нифига не пишу и потом пытаюсь шпарить по памяти. А память-то все более девичья… но попробуем. Как попасть в путешествие? Очень просто. 1. Завести правильных друзей, которые любят и умеют путешествовать. 2. Напроситься и присоседиться к ним. Я не помню точно, когда Юля опрометчиво сказала мне «приезжай», но я таки взяла и приехала. За редким исключением мне везёт на людей из Сибири, и тут повезло снова. Причём, повезло дважды, два друга-ролевика в данном случае лучше, чем один...

Логлайны путешествия: «Байкал, я всё осознал» (не всё, не всё, но я старалась) и «Позы отдельно, собаки отдельно» (позы мон амур, собаки тоже были хороши, но лучше отдельно, да). Коротко: словила пятичасовой джетлаг, стояла по колено в Байкале, видела нерп, ела омуля (и создал Господь омуля горячего копчения и жареную картошку, и сказал, что это хорошо), рисовала Ольхон с натуры акварелью, присутствовала на серебряной свадьбе друзей (внезапно), пробовала бурятский фаст-фуд (ах, позы, позы… ), выполнила...

Внимание, это анонс. "Книжный салон на Дворцовой" 2024 - Санкт-Петербург, 16-19 мая 2024. «Место действия изменить нельзя? Город как персонаж в художественной литературе» - творческая встреча с писательницами Викторией Черножуковой и Илоной Якимовой – 18 мая, 12.00 – 12.45, шатер F. Как несложно догадаться, говорить буду про "Немного любви" и "Бьющего на взлете". Прага, Чешски Крумлов, Чахтице, Венеция - о чем и зачем они в этих книгах...

Мало написать хороший исторический роман – ты поди продай хороший исторический роман. А в процессе продажи еще сто раз объясни профессионалам и любителям, зачем непатриотично пишешь не о России. Этот вопрос мне задавали неоднократно. Не один вопрос, а множество вариаций: кому здесь нужна эта ваша Шотландия? Что Шотландия пятисотлетней давности может дать сегодняшним россиянам? И, наконец, зачем русской женщине двадцать первого века потребовалось рассказывать историю шотландца, умершего пятьсот лет...