Многие из нас в детстве читали роман Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома» и пролили немало слез над судьбой несчастного негра-раба Тома. В романе наглядно показана вся абсурдность и жестокость рабовладения (мы в этом, в принципе, и так не сомневались).
Но, оказывается, не все так считают. И ярким примером диаметрально противоположного мнения является роман Маргарет Митчелл «Унесенные ветром».
Когда я впервые читала этот роман, то, естественно, следила, в первую очередь, за основной сюжетной линией – судьбой Скарлетт, главной героини романа. Но, как и в любом произведении, как и в жизни, судьба человека не может быть оторвана от судьбы его страны, близких, друзей…
Ветер перемен, разделивший жизнь тысяч, а может, и миллионов людей на «до» и «после», связан с Гражданской войной между Северными и Южными штатами США, войной за освобождение негров.
Конечно, как и многие люди, я выросла в сознании того, что рабство – это однозначно плохо. Но Маргарет Митчелл придерживается другого мнения. Обратимся к ее роману в рамках отношений «раб – плантатор (рабовладелец) – янки (жители Северных штатов, выступавшие против рабовладения)».
Если верить роману «Унесенные ветром», на Юге сложились не просто семейно-патриархальные отношения между хозяевами и рабами, но и зачастую рабы просто-таки диктовали своим хозяевам, когда что делать и как себя вести. Вспомним отношение Мамушки к Скарлетт, ее наставления о правилах хорошего тона. Наиболее показательным в этом отношении является Питер, негр мисс Питти (из рассказа о нем Чарлза Гамильтона, первого мужа Скарлетт):
Он же, в сущности, и вырастил нас с Мелани, ведь мы остались совсем крошкам после смерти отца и матери. <…> Это он, когда мне сравнялось 15 лет, решил, что надо увеличить сумму, отпускаемую на мои карманные расходы, и он же настоял, чтобы я заканчивал свое образование в Гарварде, в то время, как дядя Генри хотел, чтобы я окончил местный университет. И когда Мелани подросла, тот же дядюшка Питер решал, можно ли уже позволить ей делать прическу и выезжать в свет. По его слову тетя Питти должна оставаться дома и не ездить с визитами, если он находит, что на дворе слишком холодно или слишком сыро, и он же указывает ей, когда нужно надеть шаль… <…> Беда лишь в том, что все мы трое, со всеми потрохами, находимся в его безраздельной личной собственности, и он это превосходно понимает.
Хозяева заботятся о неграх, учат их детей, ухаживают за больными. И в принципе, относятся к рабам как к детям.
Мисс Эллин, мать Скарлетт, учила свою дочь:
Будь тверда, но неизменно вежлива с теми, кто тебе служит, особенно с неграми. <…> Не забывай, дорогая, что ты несешь ответственность не только за физическое, но и за нравственное здоровье черных рабов, которых Бог вверил твоему попечению. Ты должна понимать, что они как дети и за ними нужен глаз да глаз, как за детьми, и ты обязана во всем подавать им хороший пример.
Показательной в этом плане является и встреча Скарлетт со «своими» неграми во время Гражданской войны:
Если с вами что-нибудь случится, заболеет кто-нибудь или еще что, вы дайте мне знать. <…> На вот, Большой Сэм, купи себе и ребятам табака.
Добрые хозяева иногда учитывали чувства своих негров, выкупая у соседей их «вторых половинок» и даже детей (в самом начале романа приводится пример, когда Джералд купил у соседей жену и дочь своего камердинера). Но при этом он считает, что разрешение неграм жениться «на негритянке с чужой плантации слишком дорого обходится».
Впрочем, аналогичный эпизод есть и в «Хижине дяди Тома», хотя там он заканчивается далеко не так благополучно. Но, тем не менее, на момент свадьбы хозяйка лично убирает волосы любимой служанки флердоранжем и благословляет ее.
Но даже при самом лучшем отношении к неграм, богатые плантаторы все-таки не до конца относили их к людям. Вот купить-продать негра – абсолютно нормально, а «сюрприз» доктора Мида (когда на благотворительном балу он предложил выкупать право «повести кадриль с дамой по своему выбору») вызвал «форменную суматоху»:
Тебе не кажется, что это немножко… немножко смахивает на… торговлю живым товаром?
Значит, отправить негра на другую (иногда значительно отдаленную) плантацию, отрывая его от семьи и друзей, – обыденное дело, а вот если дело касается самих белых господ – то это уже неджентельменское поведение. И даже при том, что все вырученные средства предлагалось потратить на госпиталь для мужчин-южан.
Среди негров есть свое «сословное различие» и сильное кастовое чувство:
Во времена рабства негры, работавшие в доме и во дворе, презирали полевых рабочих, считая их существами низшей породы.
Я ж не из тех негров, что при скотине. Я из тех, что по дому. (Присей)
При одном упоминании о работе в поле Порк, Мамушка и Присей подняли страшный крик. Они твердили одно: «Мы – домашняя челядь, мы не для полевых работ». Мамушка особенно яростно утверждала, что она никогда не работала даже на усадьбе, не то, что на плантации.
Более того, негры считают себя выше «белых голодранцев» (т.е. мелких фермеров):
Никчемный, неблагодарный народ, хуже нет во всем графстве, чем эта белая рвань. <…> Будь у них голова на плечах, имели бы, как другие, своих ниггеров.
его хозяевами были Тарлтоны – владельцы сотни негров, что возвышало его в собственных глазах; подобно многим неграм с крупных плантаций, он смотрел свысока на мелких фермеров, у которых рабов было раз, два и обчелся.
Черные слуги богатых плантаторов смотрели сверху вниз на «белых голодранцев», и это уязвляло Слэттери, а надежно обеспеченный слугам кусок хлеба порождал в нем зависть. Его собственное существование рядом с этой одетой, обутой, сытой и даже не лишенной ухода в старости или на одре болезни челядью казалось ему еще более жалким.
Мы видим, что не только негры относились к «белым голодранцам» с презрением, но и сами фермеры отчаянно, по мнению Маргарет Митчелл, завидовали участи рабов.
И даже после поражения Юга, верные негры не бросили своих хозяев. Вспомним Дилси, Порка и Мамушку, оставшихся работать на плантации, несмотря на свое формальное освобождение; Большой Сэм возвращается в Тару как к себе домой.
Тысячи слуг – привилегированная часть рабов – остались у своих белых хозяев и занимались тяжелым трудом, который раньше считали ниже своего достоинства. Было немало и полевых рабочих, отказавшихся уйти от хозяев.
Более того, бывшие рабы продолжают диктовать хозяевам свои условия: например, Мамушка не отпускает Скарлетт одну в Атланту, не разрешает ей ехать в наемном экипаже; тетя Питти
вознамерилась тотчас вернуться в Атланту… если, понятно, этот старый негр, дядюшка Питер, не станет возражать.
После освобождения, по мнению автора, неграм становится не лучше, а хуже:
Привыкшие к тому, что во время болезни хозяева заботились о них, они не умели ни сами лечиться, ни лечить своих близких. Не привыкли они заботиться о стариках и детях, о которых раньше тоже пеклись хозяева.
И они стремятся вернуться обратно к своим хозяевам в полной уверенности, что те их не бросят, что их все равно считают членами семьи:
Хозяюшка, мэм, пожалуйста, напишите моему господину в графство Фейетт, что я туточки. А уж он приедет и заберет меня, старика, к себе. Ради господа Бога, а то ведь я тут ума решусь, на этой свободе.
Нет, мэм! Они меня свободным не сделали. Я бы в жизни не позволил этакой падали делать меня свободным. Все равно я принадлежу мисс Питти, и, когда помру, она похоронит меня на семейном кладбище Гамильтонов, где у меня есть место.
А вот освободители-янки (жители Северных штатов Америки) негров не понимают и даже побаиваются.
Янки не знают, что с неграми нужно обращаться мягко, как с детьми, надо наставлять их, хвалить, баловать, журить. Не понимают они негров, как не понимают и отношений между неграми и их бывшими хозяевами. А ведь они вели войну за то, чтобы освободить негров. Теперь же, освободив, не желают с ними иметь ничего общего. <…> Они не любят негров, не верят им, не понимаю их и, однако же, именно они кричат о том, что южане не умеют с ними обращаться.
Показателен в этом отношении эпизод, когда семье янки нужна няня для детей и им предлагают нанять негритянку:
Да неужели вы думаете, что я доверю своих детей черной няньке? <…> Мне нужна хорошая ирландка.
Более того, янки возмущены тем, как разбалованы негры:
Нет, вы, южане, не знаете, как обращаться с ниггерами. Вы их так балуете, просто ужас.
Янки посмеиваются над дядюшкой Питером. А как к этому относится Скарлетт?
Если бы речь шла об ее честности и добродетели, она, блюдя свою выгоду, снесла бы оскорбления. Но от сознания, что эти идиотки оскорбили преданного старого негра, она вспыхнула как порох от зажженной спички.
Да и сравнение самими неграми белых южан и северян далеко не в пользу янки:
Хватит с меня этой свободы. Я хочу, чтобы меня кормили как надо и каждый день и говорили, что делать и чего не делать, и ухаживали за мной, ежели я заболею. Вот, к примеру, ежели у меня снова воспаление легких будет? Разве та леди-янки стала бы за мной ухаживать? Нет, мэм! «Мистером О’Хара» она меня называла, а ходить за мной в жизни не стала бы.
Красной нитью по всему роману проходит мысль о том, что рабство было благом для негров: о них заботились и ни в коем случае руки на них не поднимали. Большой Сэм крайне возмущен даже предположением, что его могли бить и травить собаками:
А ведь, Бог ты мой, мисс Скарлетт, меня же никто никогда не бил! Вы-то знаете: мистер Джералд никогда бы не позволили, чтобы кто ударил такого негра – я же дорого стою. Я рассказывал им, какая была мисс Эллин к неграм добрая <…>, только они мне не верили.
Как мы видим, сами негры спокойно относятся к тому, что их оценивают деньгами, и гордятся своей высокой ценой.
Еще одно указание на то, что рабство было благом для негров, - сравнение труда каторжников и рабов… Казалось бы – какая разница? И те, и другие – подневольные люди, но, тем не менее, трудом каторжников пользоваться зазорно, ибо это означает использование принудительного труда и несчастья человека для своей пользы; а рабство, по мнению Маргарет Митчелл, это почти благодеяние для негров. Примечателен в этом плане диалог между Скарлетт и Эшли:
– Но вы же не возражали, когда на вас работали рабы!
Ах, это совсем другое дело. Какая же у рабов была беда, да и несчастливы они не были. В рабстве неграм жилось куда лучше, чем сейчас, когда их освободили.
Думаю, что любому читателю понятно, уроженкой какой части Штатов была Маргарет Митчелл. Однозначно, она сочувствовала южанам, переживала за них, и поражение Конфедерации в войне для нее было большим ударом. В принципе, ее сочувствие распространялось и на негров, но только на тех, которые не потеряли головы от свалившейся на них свободы. Про остальных, бросивших поля и хозяев, автор весьма невысокого мнения.
Благодарю всех, кто сумел до конца дочитать мой опус. Получилось заметно длиннее, чем предполагалось поначалу.
