Киносказка «Морозко» - один из шедевров советского кинематографа. Больше того, этот фильм — очень красивый, яркий, с любовью созданный. Вместе с тем, в нём присутствует весьма странная мораль. Он транслирует нехитрую мысль: есть только два формата женского поведения. Первый — Марфушка (это наказуемо, но не так уж сильно, в отличие от классической народной сказки).
Второй — Настенька (это поощряемо, но после каких унижений). Забегая вперёд, вернее - отбегая в сторонку, напомню оптимальный вариант, показанный в чешском шедевре «Три орешка для Золушки», где падчерица не кротка, а вполне ретива, что не мешает ей быть красивой и трудолюбивой. И она получает принца. Всё путём. И зимний лес тоже присутствует. Но.
В киноверсии «Морозко» всё иначе. Есть две девушки — плохая и хорошая. Итак, плохая. Непривлекательная и — наглая. Ленивая и злая. Жрёт, спит, требует жениха, приданого, бриллиантов — лучших друзей девушек (по версии одной из героинь Мэрилин Монро, но сейчас не об этом). Ибо Марфутка — не Монро. И даже не Симона Синьоре.
Хабалка-рохля с высокой самооценкой и редкой, смешной косичкой. «У Насськи коса лучше!» Но у Марфушеньки-душеньки — дороже. На базаре куплена. Своя-то (повторюсь) не выросла. Эх. Фильм снят в 1960-х — на Западе в моду входили пышные шиньоны. Это так, к слову. Но Марфушка - не промах. При бусах, макияже и советах услужливой мамочки. Мамочка всё равно пристроит.
Есть вторая героиня — антипод Настенька. Симпатичная, кроткая, точнее — забитая. Жалеет своего папашу-мазохиста. Живут они в бедной избушке, а потому возникает вопрос: чем привлёк такой мужчина при такой жилплощади ту самую мачеху? Это же не обер-лесничий из нашей «Золушки» 1947 года и не владелец громадного замка из уже упомянутых «Орешков».
Однако же нас интересует Настя. И её реакция. Терпеть и мучиться. Что из всего этого выносит зрительница, которой в момент просмотра лет 5-7? Будешь тупой и наглой, максимум — подарят ворон в «ларце». Приедешь домой на свиньях. Можно подумать! Царь Пётр на свиньях как-то раз приехал в Немецкую Слободу — пошутил. И тут — Морозко пошутил.
Марфушеньку опозорили, но несильно - у неё и так был имидж подпорченный. Настеньке, понятное дело, самоцветов отсыпали, да и Ванечку приодели в кафтан боярского кроя — в талию, с воротником-козырем. Девочка так долго страдала, что в конечном итоге получила немножко счастья. Тут дело в соотношении «унижение / награда».
За Настенькины слёзы ей положен не такой Иванушка из соседнего села, а, по крайней мере, заморский прЫнц Луи такой-то. Просто получается, что и наказание твари-Марфушке — средненькое, и смарагды у Настёнки — жидковаты. Вернее, выглядят, как поддельные. Да и вообще, им теперь ещё ювелира искать. В общем, получается, что поганое поведение наказуемо, но несильно. А унижение оплачивается весьма скупо. Может, оно и в жизни так?
Хочется надеяться, что нет. Кстати, о классике. То есть об аутентичном тексте из сборника народных сказок. О доброй падчерице: «Та – в злате-серебре, так и сияет. А за ней несут короб высокий, тяжёлый» . Несут. Тяжёлый. В злате-серебре. О злобной дочке: «Заскрипели ворота, старуха кинулась встречать дочь. Рогожу отвернула, а дочь лежит в санях мертвая. Заголосила старуха, да поздно». Зато - наглядно.
Зина Корзина (с)
