Перемежая символы и факты, Граф Хортица анализирует оттенки и особенности чемпионов музыкального декаданса, размышляя о роли «цветов зла» в деле композиции венков и букетов.
Черно-белые обложки западных дисков расхолаживали. Они напоминали план эвакуации в случае пожара, ведущий, вместо варьете, в тусклое и тесное бомбоубежище.
Именно так были оформлены два первых альбома Blue Oyster Cult. Разумеется, мы, тогдашние «буратино», мечтали о цветной азбуке, но и в этом пособии по геометрии было нечто притягательное, сродни входу в лабиринт с непредсказуемыми последствиями.
Такие головоломки печатали в журналах с ответом на последней странице. Но в данном случае названия песен с обратной стороны конверта только усугубляли путаницу.
«Подо мною ягненок, но я не овца» – вот вам пример попытки перевода одной из них советским школьником.
Менее откровенные из них, такие как «Астрономия», «Пылкие телепаты» и «Мастерская телескопов», еще сильнее обостряли желание прояснить темные места без помощи оптических приборов, используемых моими сверстниками не по назначению.
Дни, месяцы и годы пропадали в поисках детского микроскопа, с помощью которого подросток надеялся проникнуть в тайну репродукции взрослых особей, незаметно превращаясь в одну из них.
Эхо «Культа Синих Устриц» настигает адресата как посылка из прошлого, реанимирующая спонтанные впечатления «как тогда» вместе с готовностью ими насладиться.
«Тирания и мутации» – второй том условной трилогии Blue Oyster Cult, которую завершают «Тайные соглашения». Это продолжение готического романа, чья первая часть была мне неизвестна, кроме предпоследней главы «Города, подожженные рок-н-роллом». Её повторяли по радио.
Но, если ты пропустил вступление, эффект был уже не тот. Оно отзывалось «Кудесником» с первого Саббата – акустика просторного склада, в котором пусто. Ощущение ловушки, продуваемой сквозняками инферно.
Далее взмывал бравый, студенческий припев, после него – посадка на остывающие руины в дыму. Качество записи какое-то костлявое – смесь паутины со строительными лесами на заре. С кафельною бледностью кенотафа, под которым пульсирует холодная кровь ложноумершего монстра.
Восприятие первого альбома затрудняют невнятно прописанные барабаны, дефект аналогичный четвертой пластинке Black Sabbath. Но на диске номер два ударные зафиксированы отчетливо и сочно, как в «Белом Альбоме» у Битлз, усиливая контрастность взаимопроникновения света и тьмы до их превращения в копоть и дым.
В каком-то смысле вещи Blue Oyster Cult являются зеркальным отражением песенной романтики комсомольских строек, только вместо хэппи-энда раздается демонический хохот, которого нет на звуковой дорожке.
В ритме подземки, «под стук колес» несется к мясным отделам «Ночной экспресс» Клайва Баркера. Чудовищным тайнам лондонского метростроя посвящена картина «Сырое мясо», саундтрек которой прекрасен сам по себе.
В ответ на просьбу обозначить стиль раннего «Культа» мне доводилось слышать грубоватый и поверхностный термин «дорсовщина». На самом деле музыкантам удалось объединить абсолютно несовместимое – камерную проблематику Velvet Underground с помпезностью Uriah Heep. Два стиля, адресованные радикально противоположной аудитории. Этот грамотный ход в игре на опережение закрепил за группой привилегированный статус, оградив её от чрезмерного любопытства профанов и снобов.
Манифестация «Культа» совпала с выходом таких важных и близких по духу альбомов, как Exile On Main Street у Стоунзов и Teenage Head у Flamin' Groovies, на фоне которых нелегко было привлечь внимание с помощью негатива.
Своеобразие гарантировала качественная поэзия. Живописуемые «Культом» ситуации не нуждаются в инсценировке а ля Элис Купер. Их достаточно просто слушать, как Высоцкого, отдавшего щедрую дань макабру и гиньолю.
«Последние дни мая» интерпретируют одну из его песен, в которой «трое везли хоронить одного». Только в данном случае один сопровождает троих туда, откуда не возвращаются.
Цель настоящего артиста – облегчить приближение к развязке, подвести доверившегося ему слушателя или зрителя к конечному пункту в целости и сохранности, дать ему финишировать достойно.
Маршрут Культа Синих Устриц был объявлен заранее – по раскаленным рельсам, ведущим теоретически в «ад», откуда, выдержав паузу, вагончик, скорей всего, тронется в обратном направлении за новой порцией пассажиров.
С какой стати мы решили, что находимся на этом свете именно в раю?
Hot Rails To Hell – тот путь, по которому движется Silver Train Роллингов, то опережая конкурентов, то пропуская их вперед.
Кто-то назвал музыку Blue Oyster Cult металлом для тех, кто не переваривает металл, задолго до нашествия металлических групп в привычном смысле слова.
Неудивительно, что соавтором и другом ансамбля оказался сильнейший вагинальный поэт эпохи.
Я называл этот союз «литобъединением Патти Смит», потому что стихотворная сторона Blue Oyster Cult – это Бодлер и Достоевский для тех, кто не читает классиков.
Водитель катафалка из «Сожженных приношений» как будто выскочил из текстов Розера, Рейзнера, Мельцера, Перлмана и Блюма – этой адвокатской конторы ужаса и шока, смотревшей сквозь пальцы на увлечение Алана Ланиера и Смит зловещей атрибутикой Третьего Рейха.
Сюжеты и образы больших мастеров поэтического саспенса впечатляют даже в подстрочниках, но музыка не терпит перевода.
Сенди Перлману слышались «three thousand guitars», от которых глаза и уши оплывают и текут как воск, подобно лицам персонажей «Адского дождя». Сосредоточимся на роли этого инструмента, столь важного в магической машинерии Устричного Культа. Следить за гитарой!
При громадном влиянии «Культа» на глэм и хэви метал, самые безотказные орудия в арсенале этой группы представляют собой модификацию созданного в шестидесятых.
Поэтому наиболее удобная форма описания её достоинств состоит в перечислении совпадений.
Отмеченные выше Hot Rails To Hell ни что иное, как Rockin’ Robin, упомянутый нами месяц назад в статье о поздних «Холлиз».
По неписаным законам поп-музыки практически каждая вещь старше пятнадцати лет дает блистательный результат при переработке. В этом секрет эффективности многоразового использования одних и тех же «стандартов» джазменами различных направлений.
Тексты Blue Oyster Cult требуют точной артикуляции, поэтому в интонациях солистов вместо агонии и экстаза раннего Планта присутствуют отголоски Томми Джеймса, Марка Линдсея и Микки Доленца. Хоровое пение порой трудно отличить от The Byrds.
Одна из живописнейших и страшных историй в репертуаре ансамбля – Mistress of The Salmon Salt – вообще звучит как некий Monkees для испорченных детей или впечатлительных взрослых.
В пронизанной тревожным ожиданием Wings Wetted Down снова пересекаются Саббат и ВИА. Слушателя сопровождают тени венгров и снова Высоцкого в «Бегстве мистера МакКинли», так похожем на клип одной из песен Blue Oyster Cult.
Red and Black начинается почти как «Рушники». Далее следует порция кощунств, произносимых с невозмутимым видом официанта в черной комедии «Песняры из Преисподней».
Transmaniacon MC – безжалостная ретроспектива трагедии в Алтамонте, почти нота в ноту цитирует «23 часа полета», поминаемые нами в очерке про «Железную бабочку».
Далее следуют цитаты из Foxy Lady и Steppenwolf.
She's As Beautiful as a Foot пародирует Pretty As You Feel, на тот момент не слишком старую, – скорее, устаревшую – песню Jefferson Airplane.
7 Screaming Diz Busters нагнетает сексуальный кошмар, синтезируя Colored Rain группы Traffic c гигантоманией Vanilla Fudge.
Моя любимая «Лучница-малолетка» – Teen Archer – сочетает в бессовестной кама-сутре оправданного плагиата и Дип Перпл, и Are You Ready? Грэнд Фанк.
Baby Ice Dog – это Inside Lookin' Out в аранжировке The Animals, чьи две вещи We Gotta Get Out of This Place и I Ain’t Got You, долгое время входили в концертную программу Blue Oyster Cult.
Помимо Энималс и The Who, на них сильно повлияли еще две группы шестидесятых годов. Точнее, по две песни этих групп. На инструментальную сторону две композиции The Yardbirds – Lost Woman и Over, Under, Sideways, Down. А на вокальную – The Byrds своими So You Wanna Be A Rock-n-roll Star и Everybody Been Burned. То и другое доказуемо, но не существенно для группы с почти полувековым стажем.
Примечательно другое – наименее типичная для The Byrds, двухминутная песенка с карнавальной окраской и мексиканскими трубами, послужила частичной основой для Highway Star. Такова молекулярная структура магии хаоса, чьим символом, по слухам, и служил в древности моллюск голубого цвета.
Blue Oyster Cult – признанные мастера эффектных вступлений. Dominance/Submission не уступает в этом элитарном искусстве таким шедеврам, как See Emily Play или She Said Yeah.
И в то же время, многие их песни затихают постепенно, чтобы с прежней громкостью возникнуть в других точках времени и пространства, скрашивая путь к последнему приюту не хуже, чем радио «Шансон» в маршрутках чьей-то молодости.
👉 Бесполезные Ископаемые Графа Хортицы
* Далее читайте о Bloodrock
