27 января – день рождения великого объединителя искусств и людей Михаила Барышникова.
Танцовщик классического балета – существо изолированное. Переменчивые игры в актуальность и новые культурные контексты благополучно обходят его стороной и существуют где-то там, за границами зачарованного мира зеркальных репетиционных и утопающих в букетах гримерок. Разумеется, бывают исключения из правил – мятежники в трико, добровольно уничтожающие границы этого мира, где живут доктор Коппелиус, Дроссельмейер, принц Фортюне и фея, рассыпающая хлебные крошки. Именно им удается завоевать внимание публики за пределами полубезумной клики экзальтантов, превращающих любой балетный спектакль в череду интермедий с истерическим хлопаньем и воплями «браво». Так Полунин стал звездой YouTube и завсегдатаем голливудских блокбастеров. Так Нуреев оказался самым знаменитым оттепельным перебежчиком, Рудольфом Валентино в фильме Кена Расселла, героем трагедии собственной смерти и протагонистом балета, который почти запретили. Так Нижинский провел скоротечную – но ставшую эпохой – пятилетку между Мариинкой и психиатрическими лечебницами в роли церемониймейстера дягилевского пластического театра, маленькими солдатами которого были Стравинский, Пикассо, Дебюсси, Матисс, Рихард Штраус и Коко Шанель.
Но рядом с Барышниковым все равно поставить некого. Никто не уничтожал границ между странами, жанрами и эстетиками с таким азартом и авангардистским апломбом, как этот мускулистый коротышка с лицом, срисованным у Хеккеля и Бекмана, и убийственным смайлом Ганнибала Лектера. У кого еще из звезд балета, скажите на милость, есть номинация на «Тони» и на «Оскара»? Кто еще снимался в «Сексе в большом городе» и играл в спектаклях Роберта Уилсона? Кто еще из балерунов (это дурацкое слово комичным образом как нельзя лучше подходит этой чудной и странной профессии) не стесняется признаваться в том, что любит сигары, рыбалку и гольф, словно какой-нибудь боксер или гангстер? Кто еще запросто кинет журналисту реплику: «Я – не первый танцор, предпочитающий женщин, и не последний» – и не убоится последствий?
Этот драйв вечного непоседы-экспериментатора, эта охота к перемене слагаемых бесконечно разнообразного успеха – главные козыри Барышникова в заочной борьбе мятежников в трико за право считаться самым великим. И козыри эти побить невозможно. Города, страны, подмостки театров, партнерши, аплодисменты, целлулоид и телекамеры – все это лишь разные виды горючего для его бешеного драйва. В 12 лет этот вундеркинд остался без матери, которая покончила с собой. В 16 – оставил отца-офицера и родную Ригу и уехал в Ленинград учиться у легендарного педагога Александра Пушкина (!) в Вагановке. В 19, миновав кордебалет, уже был ведущим артистом Кировского. В 26 – запрыгнул в такси после выступления в Торонто и навсегда попрощался с одной шестой частью суши.
Как и его кумиры Бунин и Бродский, Барышников ни разу после эмиграции не съездил в Россию, но, в отличие от поэтов, не из-за того, что возвращение стало бы невыносимым. Скорее, просто ненужным: Михаил (в Штатах – просто Misha) считает себя продуктом латвийского воспитания, а свое пребывание в России – не самой продолжительной остановкой всемирного трипа. Его дом – в Нью-Йорке, но он считает себя парижанином до мозга костей и, прежде всего, европейцем (в позапрошлом году он съездил в Ригу и получил латвийский паспорт).
Великий Удо Кир, захлебываясь от хохота и ностальгии, однажды рассказал мне, как провел ночь в лондонском джентльменском клубе в компании Нуреева, Лукино Висконти и Хельмута Бергера; пьяный Нуреев, к восторгу присутствующих, накручивал фуэте, а Висконти мечтательно приговаривал: «Ну что за ножки!» Что до Барышникова, то он остался на Западе совершенно точно не ради светской жизни и материальных благ (все это, пусть и в совковом варианте, было у него в Ленинграде). «Мой отъезд – артистический, а не политический шаг», – таков был его месседж журналистам спустя неделю после судьбоносной поездки в торонтском такси. И так оно и было: только за первые два года на Западе бывший кировский премьер перетанцевал у тринадцати ведущих хореографов, среди которых были подлинные гиганты современного танца – Джером Роббинс, Глен Тетли, Элвин Эйли, Твайла Тарп.
К светской жизни Барышников вообще относится спокойно. Когда его в очередной раз достали вопросами про Studio 54, он все доходчиво разъяснил: «Я и был-то там максимум раза три. Но когда тебя там фотографируют с Джаггером, то, естественно, потом пишут, что, мол, он там днюет и ночует. Я был там пару раз с Мартой Грэм, разок с Уорхолом и Лайзой Миннелли, потому что в то время там все тусовались. Но сами подумайте, как я мог там торчать до шести утра, если у меня в десять мастер-класс?» Столь же по-деловому танцовщик реагирует на свой статус секс-символа. Несмотря на то что в списке романтических достижений Барышникова фигурируют как минимум две великие балерины (Наталия Макарова и Гелси Кирклэнд) и две кинозвезды (мать его дочери Шуры Джессика Лэнг плюс Тьюсдей Уэлд), сам он считает, что «значение секса сильно преувеличено». «Я – не бабник, не секс-маньяк и не красавец. Не герой, не мачо, не двух метров росту. Кто вообще затеял эти разговоры на тему секс-символа?»
Больше, чем амурные подвиги, Барышникова всегда волновали творческие победы. В конце 1970-х он полтора года протанцевал под началом Баланчина в New York City Ballet – просто чтобы впитать принципы подхода к движению гениального хореографа. Еще возглавляя знаменитые компании American Ballet Theatre и White Oak Dance Project, с начала 1990-х Misha окончательно забросил классический танец и полностью посвятил себя танцу современному (что не могло не отразиться на кассе). «Я больше не танцую в белых трико», – говорит Барышников. «Я танцую в кроссовках и джинсах, и это тоже танец. Когда занимаешься любовью, танцуешь; танцуешь, даже когда ешь». Руководствуясь свойственным ему здравым смыслом и реалистичной оценкой всего и вся, он избежал соблазна самому стать хореографом, разумно полагая (и в этом сильно отличаясь от того же Нуреева), что лучше оставаться великим танцовщиком, чем становиться посредственным хореографом.
В любом случае, в последние десятилетия о Барышникове – драматическом актере говорят едва ли не чаще, чем о Барышникове-танцоре. Об оскаровской номинации за автобиографическую роль в «Поворотном пункте», о «Белых ночах» в компании Хелен Миррен и Изабеллы Росселлини и о «Сексе в большом городе» знают все. Но куда сильнее впечатляет преданность танцора авангардному театру. Получив в 1989 году номинацию на «Тони» за роль Грегора Замзы в бродвейском спектакле по «Превращению» Кафки, Барышников открыл совершенно новую главу своей артистической карьеры.
Уже в новом веке он играл Беккета и Чехова в Нью-Йорке. Дважды поработал с Робертом Уилсоном: в пьесе про Нижинского и в спектакле по хармсовской «Старухе», где его партнером был другой актер с лицом, срисованным с картин экспрессионистов, – Уиллем Дефо; если вам не случилось увидеть воочию это сногсшибательное зрелище, поищите кусочки на YouTube. В крымовском спектакле «В Париже» он шикарно фланировал в шинели бунинского генерала-белоэмигранта. В «Кабинете доктора Рамиреса» – ремейке «Кабинета доктора Калигари» и единственном фильме театрального визионера Питера Селларса – сыграл сомнамбулу Чезаре (снова привет экспрессионистам). В спектакле Херманиса «Бродский/Барышников» стал танцующим Бродским и Барышниковым, читающим стихи. И кстати, именно он когда-то познакомил друг с другом двух главных русскоязычных поэтов второй половины XX века – Бродского и Высоцкого.
Квинтэссенцией и затвердевшим в камне символом жизни Барышникова в искусстве стал арт-центр его имени, открывшийся в 2005 году на 37-й улице, между Девятым и Десятым авеню Манхэттена. Междисциплинарность является главным принципом, исходя из которого функционируют внутренности этой шестиэтажной коробки из гранита и стекла. Зайдя туда вечером, можно попасть на постановку малоизвестной пьесы с участием голливудских звезд, мультимедийный перформанс Лори Андерсон, концерт современной классической музыки или новый балет Бенжамена Мильпье. «Мне все еще интересно работать; интересно работать с разными людьми и своими сотрудниками». И в этом – весь Барышников.
Вероятно, вам также будет интересно:
Михаил Барышников отвечает на опросник Пруста
Михаил Барышников танцует в рекламе Rag & Bone
