Гражданская война на фоне конфликта с арабами могла стоить еврейскому государству слишком дорого. Но именно на её пороге оказался Израиль летом 1948 года. Яблоком раздора стал военный груз на борту транспорта «Альталена». Что не поделили евреи и в какой инцидент вылились их противоречия — в нашем материале.
Май 1948 года. Только закончилось действие британского мандата над Палестиной, а лидер израильтян Бен-Гурион объявил о создании независимого еврейского государства. Арабо-израильская война (также известная как Война за независимость) была в самом разгаре. Сильно мотивированные, но испытывающие недостаток в оружии части АОИ (Армии обороны Израиля), сражались с альянсом шести ближневосточных государств по всей бывшей Палестине.
Кто? Где? Зачем?
В этот момент во Франции, в порту Марселя, для снабжения боеприпасами еврейских иррегулярных частей движения «Иргун» («Эцель») собирался транспорт «Альталена» с жизненно необходимым военным снаряжением на борту. Казалось бы, что тут плохого?
Основными ударными частями АОИ считались бывшие отряды «Хаганы» (подпольной организации, созданной для защиты еврейских поселений от налётов арабов). Также в рядах молодой армии сражались иррегулярные части радикальных движений «Иргун» и «Лехи». Снабжение было по большей части самостоятельным — а значит, кому как повезло (или есть деньги), тот так и экипировался.
Всё бы ничего, только вот политические взгляды лидера «Иргуна» Менахема Бегина и премьер-министра Израиля Давида Бен-Гуриона в корне не совпадали. Да и само нахождение в рядах армии каких-то радикальных элементов было… гм… не очень хорошо с точки зрения имиджа государства.
Тем не менее, обе стороны как-то умудрялись до поры до времени приходить к компромиссу. Так, 1 июня 1948 года Бегин приказал отрядам «Иргуна» влиться в ряды АОИ или разойтись по домам.
Отдельным подразделением этого движения остался только Иерусалимский батальон. Собственно, для снабжения этого батальона, а также для поставок оружия бывшим членам организации, присоединившимся к частям АОИ, и предназначался груз с «Альталены». «Иргун» на свои деньги закупил десять бронетранспортёров, 50 «базук», 5 000 винтовок, 250 пулемётов и пять миллионов патронов и погрузил это всё на транспорт, который с 900 добровольцами на борту вышел в море 11 июня 1948 года.
Перемирие на Ближнем Востоке
Тем временем ООН умудрилась заставить обе воюющие стороны — арабов и израильтян — подписать перемирие сроком на один месяц. Проблема была в том, что объявлено оно было… тоже 11 июня. Сложилась пикантная ситуация: Израилю надо оружие, но нельзя нарушать перемирие и открыто снабжать свои части.
В результате решили по-тихому отвести корабль на пляж недалеко от Кфар-Виткин и там разгрузить «Альталену».
Пока корабль шёл к пляжу, премьер-министр Бен-Гурион поставил главе «Иргуна» Бегину ультиматум: оружие передаётся напрямую в регулярную армию, а Иерусалимский батальон получает лишь двадцать процентов от груза. Скрипя зубами радикалы согласились.
Вечером 20 июня транспорт пристал к берегу, началась разгрузка. Каково же было удивление прибывших добровольцев, когда их начали окружать вооружённые части АОИ под командованием будущего героя Израиля — Моше Даяна!
Оказалось, что «курс партии» опять поменялся. Теперь израильское правительство требовало от «Иргун» полного разоружения и передачи всего груза в руки АОИ. Причём всё это в десятиминутный срок. В противном случае армия обещала открыть огонь.
Естественно, требования были нереальными — это понимали обе стороны. А потому на берегу случилась ожесточённая перестрелка, в которой погибли два солдата и шесть добровольцев с «Альталены». В крайнем шоке от всего происходящего, Менахем Бегин приказал отходить от берега и брать курс на Тель-Авив.
Первые ряды партера на гражданской войне
Узнав о том, что случилось в Кфар-Виткине, отряды «Иргуна» стали спешно прибывать в Тель-Авив со всей страны. Попутно они устраивали столкновения с отрядами регулярной армии. А по прибытии осадили штаб ударных батальонов «Хаганы» — «Пальмах». Правда, в тот момент туда прибыл будущий премьер-министр Израиля Ицхак Рабин, взял ситуацию в свои руки и разогнал осаждающих. Осада закончилась, не начавшись.
Ночью 22 июня «Альталена» вошла в гавань Тель-Авива и встала в девяноста метрах от набережной. К утру на берегу было не протолкнуться от зевак — сторонников и противников «Иргуна». А ещё корреспондентов западных газет, которые жили в отеле буквально в пятидесяти метрах от места высадки. Среди очевидцев драмы были и сотрудники ООН, а значит, возможности тихо разгрузить оружие не оставалось.
Представьте себе разгрузку теплохода с РПГ, ПЗРК и «калашниковыми» для какой-нибудь частной (пусть и проправительственной) организации у стен Кремля под прицелом сотен телекамер, свидетелей. Вот примерно так же обстояли дела с «Альталеной».
Укрепившимся на берегу добровольцам «Иргуна» повторно выдвинули ультиматум о сдаче. Радикалы снова его отвергли, и снова разразилась перестрелка с применением гранатомётов, пулемётов и автоматического оружия. На этот раз погибли одиннадцать человек: десять бойцов с «Альталены» и один солдат АОИ.
Весь этот бардак происходил на глазах у изумлённых представителей ООН, западных корреспондентов и журналистов, которые собрались на террасе своего отеля с напитками и почти в прямом эфире отправляли телеграммы о ходе противостояния в новостные агентства.
В конечном итоге терпение правительства лопнуло, и оно выдало приказ уничтожить корабль.
«Но был один, который не стрелял»…
Первыми атаковать транспорт с оружием и евреями отказались лётчики. Командир эскадрильи Уильям Лихтман мрачно сказал, что он приехал сюда воевать с арабами, а не со своими. После чего добавил, что пристрелит любого пилота, который просто заикнётся о самой возможности бомбардировки.
Аргументы были убедительные, и добровольцев попробовали найти среди артиллеристов. Там с желающими было ещё хуже. В итоге сделать эту грязную работу принудили двух новых репатриантов — южноафриканского и советского происхождения.
Стрельба по неподвижной мишени — дело достаточно простое, и вскоре корабль уже горел от прямых попаданий снарядов. Ещё через какое-то время груз боеприпасов на борту взорвался со страшным грохотом, и «Альталена» затонула. Всё будущее израильского государства в тот момент висело на волоске.
«Иргун» вполне мог начать подрывную деятельность против молодого правительства, а вкупе с продолжавшейся арабо-израильской войной гражданское противостояние внутри страны стоило бы едва образовавшемуся государству самого существования.
Ситуацию спас, как ни странно, Менахем Бегин. Лидер «Иргуна» в своём радиообращении на следующий день хоть и ругал последними словами Давида Бен-Гуриона, но приказал своим бойцам не открывать огонь по правительственным войскам и не допускать раскола в рядах евреев.
Спустя два месяца «Иргун» был распущен, волнения подавлены, а война с арабами продолжилась. Останки «Альталены» оттащили в море на пятнадцать миль и затопили…
В память о погибших в этом инциденте на набережной Тель-Авива установили памятный мемориал. Сам же корабль до сих пор не найден. Его хотели было найти, поднять со дна и поставить в качестве памятника на берегу, но потом вся эта идея как-то заглохла.
Может, оно и к лучшему? Зачем ворошить прошлое и вспоминать о днях, когда среди израильтян не было единства? Пусть всё остаётся как раньше…
