Когда я был маленьким, у меня была книжка. Книжку написала великая, как я сейчас понимаю, сказочница Астрид Линдгрен, перевела ее замечательный переводчик Лилиана Лунгина, а называлась она «Пеппи Длинныйчулок» — именно так, в два слова. Книгу я обожал и зачитал просто в труху. Причем обожал не только из-за текста – в книге были совершенно роскошные цветные картинки с уведомлением: «Рисовал Лев Токмаков».
И я, еще не умея читать, рассматривал их столько, что со стороны, наверное, напоминал зависший компьютер.
Прошло очень много лет, книжку ветер перемен давным-давно унес куда-то вслед за детством, пришлось ее пару лет назад покупать у букинистов заново — уже своим детям. Как же я был поражен, когда увидел, что иллюстрации-то были не цветные, а черно-белые, просто с добавлением оранжевой краски.
Теперь-то я знаю об этой работе Токмакова гораздо больше себя пятилетнего. Знаю, что это был второй перевод Астрид Линдгрен на русский язык (первым – во всех смыслах первым — навсегда останется «Карлсон»). И что Токмаков, прочитав, был по-настоящему очарован этой правдивой раскованностью автора и поэтому решил, что и иллюстрировать надо так же – не техникой, а чувством, на кураже, на импровизации.
Поэтому рисовал не как обычно, с карандашными набросками, а сразу набело, рапидографом прямо на бумаге.
Знаю, что покупатель виллы «Курица» в книжке – на самом деле большой друг Льва Алексеевича писатель Юрий Казаков, который в то время просто замучил всех рассказами о своем желании купить дачу в Тарусе, вот художник и не удержался от дружеской подначки. Знаю, что бархотки на шеях респектабельных дам уже на готовой иллюстрации пририсовала Ариадна Эфрон, дочь Марины Цветаевой.
Все знаю. Но до сих пор не понимаю – как?
Как он сделал так, что детсадовцу из маленького южного городка трехцветные рисунки казались цветными?
Когда-нибудь о 60–80-х годах XX века будущие преподаватели художественных академий будут рассказывать как о золотом веке отечественной иллюстрации – слишком много было блестящих мастеров, нереально высоко стояла планка. И меня долго занимал вопрос – откуда взялось это блистающее поколение? Почему они однажды пришли — все сразу, причем не один, не два, не десять даже – а целая плеяда нешутейных мастеров. И каждый – уникален и неповторим, спутать Калиновского с Мигуновым, Алфеевского с Иваном Семеновым или Чижикова с Вальком не получится и у самого эстетически отсталого дикаря.
Я долго донимал этим вопросом знакомых художников, пока один из этого поколения, Анатолий Елисеев, надолго задумавшись, не ответил: «Знаете, наверное, все-таки дело в том, что мы – дети войны. Мы… ну, в общем, мы много чего видели. Поэтому, наверное, и стараемся всю жизнь сделать мир ярче, лучше, волшебнее».
Вот почему я совершенно не удивился, когда в одном из интервью Льва Алексеевича прочитал в ответ на традиционный вопрос о необходимости детскому художнику оставаться ребенком: «Хотя иногда говорят, что детство у всех одинаковое, наверное, не следует забывать, что мое детство пришлось на предвоенные и военные годы. У нашего поколения к традиционным детским интересам добавлялась более высокая, чем в другие времена, ответственность».
Впрочем, разговор о Токмакове мы еще непременно продолжим.
______________
На всякий случай напоминаю - если вы меня лайкаете, подписываетесь на мой канал, а также рекомендуете меня своим друзьям - это меня очень радует.
