Подневольные

Сколько дней можно провести в карцере, зачем читают письма заключенных и какой возраст большинства осужденных по наркотической статье

Визит журналистов на режимные объекты стал возможен благодаря пресс-туру, организованному МВД Беларуси.

СИЗО № 6, город Барановичи

На КПП следственного изолятора видим табличку: «Вход не более 3 человек». Мобильные телефоны и прочие средства связи на территорию проносить нельзя. Оставить их вместе с редакционным удостоверением или паспортом можно у дежурного. Взамен каждый получает металлический номерок. «Если потеряем его, обратно не выпустите?» — шутит кто-то из коллег-журналистов.

Впрочем, внутри СИЗО шутить уже не хочется. Виной тому навязчивое чувство несвободы.

По словам начальника следственного изолятора полковника внутренней службы Александра Якжика, учреждение способно вместить 1 000 человек. Сегодня здесь содержатся более 700.

Поскольку объект охраняется круглосуточно, заглядываем сначала в дежурную часть. Рядом с пультом — контролер тех­ни­чес­ких средств охраны. Перед его глазами — мониторы, куда выводится изображение с камер видеонаблюдения. Сейчас таковых более 100. Практически все охраняемые территории и внутренние помещения находятся в поле зрения. Уже в следующем году благодаря модернизации число видеокамер вырастет до 400.

— Последний случай побега случился здесь еще в годы Великой Отечественной войны, — говорит Александр Якжик, и ему трудно не поверить. — В то время здесь был немецкий лагерь для военнопленных. А сбежать удалось советскому летчику.

Далее наш путь лежит через внутренний дворик СИЗО. Так просто сюда могут попасть только сотрудники учреждения. Ну и журналисты. Для передвижения заключенных предназначены подземные переходы. Наше прибытие не осталось незамеченным для местного пса, который принялся облаивать незнакомцев. И вид у него вроде бы незлобный, и хвостом виляет, но общаться с ним без препятствия в виде сетчатого забора особого желания нет. Животное тут на службе, как-никак.

— Переписка разрешена. Единственный момент — каждое письмо подвергается цензуре. У нас есть сотрудники, которые читают письма. И если в них не содержится информации, которая может способствовать осуществлению побега или нападению на охраняемое учреждение, то послания доходят до адресата, — рассказывает начальник СИЗО.

На очереди к осмотру — один из карцеров. Всего в учреждении их 8. Сюда заключенные попадают за нарушения внутреннего распорядка и могут пробыть до 10 суток. После того как отпирают засов, в голову приходит сакраментальная фраза Остапа Бендера: «Нет, это не Рио-де-Жанейро». Очень маленькое помещение. Обстановка аскетичная: стол, полочка, сан­узел, скамейка. Все прикручено намертво. Нары прикреплены к стенке замком. Отстегивают их только перед отбоем в 22:00. Тогда же оби­та­те­лю карцера выдают постельное белье. Все остальное время он может либо стоять, либо сидеть. За всем этим наблюдает видеокамера под потолком. К слову, для лиц с ограниченными возможностями в СИЗО есть отдельная, специально оборудованная камера.

Исправительная колония № 22, Ивацевичский район

Место это необычное в том плане, что здесь собраны осужденные в основном по 328-й статье: «Незаконный оборот нар­ко­ти­чес­ких средств». Причем только те, кто погорел на этом деле впервые.

На КПП с непривычки вздрагиваю от резкого звука открывающегося электрического замка. Всем вновь приходится расстаться с мобильниками и ­удостоверениями. По словам начальника ИК № 22 подполковника внутренней службы Андрея Квашевича, сегодня наказание в колонии отбывают около тысячи заключенных. Основной контингент — мужчины в воз­рас­те от 20 до 30 лет. Таковых в колонии 669 человек. Наиболее распространенный срок — от 5 до 10 лет.

Работают заключенные в специальной промзоне в две смены. К труду привлечены почти все. Основная деятельность — швейное производство и деревообработка. Здесь делают мебель из массива сосны, которая идет в том числе на экспорт.

Оказываемся перед зданием с вывеской «Карантин».

— Сюда попадают все новоприбывшие, — говорит Андрей Квашевич. — Тут они привыкают к внут­рен­не­му распорядку в колонии, с ними работают все наши службы, дабы подготовить осужденных к отбытию наказания. Находятся в карантине до двух недель.

Здесь есть свой внутренний огороженный дворик. Его стены расписаны рисунками. Чем-то даже напоминает детский сад или школу. Но только если не обращать внимания на решетку над головой. На момент визита представителей СМИ во дворике 12 новичков. Совсем молодые ребята. Некоторым по 18 лет. Все в одинаковой темно-синей одежде. Кто-то пытается прикрыть лицо от направленных фотокамер.

Смотреть на парня, который неуклюже поправляет очки и немного растерянно переводит взгляд с журналистов на сотрудников колонии, невыносимо тяжело. И я не смотрю. Коллеги пытаются завести разговор. Из ответов понятно, что многие здесь вроде как случайно. Оказались не в той компании, в чужой машине, где были не их нар­ко­ти­ки. Такие еще детские оправдания, а в итоге недетские 10 лет… И в какой момент своей жизни они свернули не туда? Вопросы, вопросы…

Далее путь лежит в двухэтажное общежитие. Именно здесь живут заключенные. На втором этаже нас встречает длинный коридор. Слева и справа — помещения с двухъярусными кроватями. В них довольно кучно. Есть секция, рассчитанная на 26 человек. На входе в каждую комнату прибита таб­лич­ка со списком осужденных.

После общежития идем в медчасть. Она в ИК № 22 объективно очень хороша. Внутри несколько человек ждут своей очереди к стоматологу. В медчасти располагаются кабинеты флюорографии и рентгена, клиническая лаборатория, кабинет психиатра-нарколога (сразу за его дверью посетителей встречает решетка, поскольку врач — женщина, а все пациенты — мужчины). Имеется стационар на 7 палат и 30 коек.

В клубе колонии удается поговорить с одним из заключенных. Он дал письменное согласие на общение со СМИ, поэтому коллеги фотографируют его без опаски. Сергею 35 лет. Из них в колонии провел почти 4 года. На фоне большинства заключенных Сергей выглядит взрослым дядькой. На воле у него жена и двое детей. Мальчику 5 лет, девочке 10. Как говорит заключенный, самое тяжелое воспоминание — когда ты еще на воле, видишь плачущую жену и тещу с ребенком на руках, но уже знаешь, что скоро тебе придется быть от них далеко:

— Вижусь с детьми раз в год. Для ребят очень тяжело сюда добираться. С женой же встречаюсь раз в три месяца. Только этим и живу: от свиданки до свиданки.

Уголовная история Сергея типична: помог приятелю купить спайс. Чуть больше 2 г.

— Приятель тоже здесь? — спрашиваю у заключенного.

— Нет, у него все в жизни хорошо. Зла на него не держу. Значит, так было надо.

В колонии Сергей участвует в самодеятельности. Поет и играет роли в театре эстрады «Шанс». Он же временно исполняет обязанности художественного руководителя. Репетиции каждый день в свободное от работы на промзоне время. Репертуар согласовывается с руководством колонии.

— Залы на выступлениях полные, людям нравится, — говорит Сергей. — А вот выездов за пределы колонии у театра эстрады пока не было. Хотя, наверное, было бы интересно.

Уголовно-исправительная система ДИН МВД Республики Беларусь включает в себя 18 исправительных колоний, 1 воспитательную колонию, 3 тюрьмы, 29 исправительных учреждений открытого типа, 6 следственных изоляторов, 8 арестных домов. Также департаменту подчинены 9 лечебно-трудовых профилакториев.

Автор: Алексей Иванюшко