Ничем не могу порадовать читательниц блога: поэт практически всегда рассматривал женщин через призму возраста. Эйджизм – в самой грубой и неприкрытой форме - постоянно мелькает в его произведениях.
Меня еще в школе коробили вот эти строчки из «Каменного гостя»:
Дон Карлос: Скажи, Лаура, который год тебе?
Лаура: Осьмнадцать лет.
Дон Карлос: Ты молода… И будешь молода еще лет пять иль шесть…
Ну а потом, очевидно, Лауре было рекомендовано, завернувшись в простыню, ползти к кладбищу…
Вот очень грубые стихи, адресованные очаровательной Аглае Давыдовой, которая, по мнению поэта, уже достигла "предпенсионного возраста":
И вы поверить мне могли,
Как простодушная Аньеса?
В каком романе вы нашли,
Чтоб умер от любви повеса?
Послушайте, вам тридцать лет,
Да, тридцать лет, не многим боле…
Думаю, у всех на слуху его фраза: «В комнату вошел старик лет 30». Но это он писал в 16 лет. Однако его отношение к возрасту с течением времени,похоже, мало меняется. Собственного тридцатилетия поэт боится.
Итак, когда же, по мнению классика, женщина становится (так и тянет сказать «осетриной») второй свежести? Судя по строкам, вынесенным в заголовок, после того, как справляет свое семнадцатилетие. Известно и другое высказывания поэта, где он сообщает, что 16 лет - его любимый возраст.
Картина грустная. Однако не исключено, что этот цинизм – напускной. Ведь у поэта были связи с женщинами намного его старше. Это, например, и Элиза Хитрово, и Прасковья Осипова.
И тут вдруг оказывается, что «цветы последние милей роскошных первенцев полей»… Даже «глубоко пожилые» особы на пятом десятке лет могут разжечь любовное чувство - несмотря на все теоретизирования про увядание, которое начинается якобы в 17 лет.
Потом, правда, наступает охлаждение, Элизу Хитрово поэт в сердцах обзывает «Пентефреихой».
Правда, аналогия какая-то вышла кривенькая – Иосиф, в которого влюбилась жена Потифара ( «Пентефреиха» ) был юным красавцем - в отличие от Пушкина, который не был ни красавцем, ни даже юным, потому что во время связи с Елизаветой Хитрово он и сам приближался к «роковому термину» (читай: к тридцатилетию.) Да и "Пентефреиха" купилась не на смазливую мордашку, коей Пушкин не обладал, а на его талант.
Как бы поэт не бросался едкими замечаниями в сторону "возрастных" дам, но где ему было разжиться 16-летней красой? (Ну кроме как в известных заведениях, завсегдатаем коих он являлся). А всех приличных девиц маменьки ох как оберегали!
Совершенно справедливо пишет исследовательница О. Елисеева: «В реальности молодые люди возраста и служебного положения Пушкина не могли рассчитывать на своих сверстниц. Тех бдительно берегли матушки и тетушки, подыскивая приличную партию. Нечиновный юноша такой партией стать не мог, пока не поднимется до степеней известности. < …> Для молодых людей существовали дамы постарше. Тридцатилетние. Они, выходя замуж, становились как бы свободны. Могли себе позволить больше, чем девицы».
Поэтому романов с дамами «не первой молодости» было предостаточно. Несмотря на разочарования и всяческие колкости, факт остается фактом: любовный диапазон Пушкина включал дам всех возрастов.
Эту черту Александра Сергеевича использовал Гоголь в «Ревизоре»: Хлестаков спокойно ухаживает и за маменькой, и за дочерью. Так что про «семнадцать лет» - это, скорее, для красного словца. Теория и практика на деле расходились.
