Ура! Сдан последний экзамен, позади шесть лет учебы в институте. Я – свободный человек и впереди у меня двухнедельный отпуск, горные лыжи в Закарпатье.
Самолет из Внукова взял курс на Ивано-Франковск. Удобно устроившись в кресле, решила отключиться и проспать весь полет, компенсируя недосып последних предэкзаменационных дней. Несмотря на шум моторов, дрема быстро накрыла меня и я провалилась в сон.
Не знаю, сколько он продолжался, но проснулась от ощущения, что падаю вниз. Оказалось, самолет попал в воздушную яму. Через иллюминатор вижу, что за бортом вьюжит снегопад, чувствую, как наш лайнер мелко вздрагивает, все чаще проваливается в воздушные ямы. Наконец, голос стюардессы сообщил, что в иду большого снегопада Ивано-Франковск не принимает, и наш самолет делает посадку в киевском аэропорту Борисполь.
Радости это не прибавило, потому что на счету был каждый день короткого отпуска, но что тут изменишь – обстоятельства выше тебя. Надо ждать окончания снегопада. Прошел день, потом ночь, снегопад не прекращался, пассажиры стали роптать. Новый аэропорт ещё был недооборудован: не хватало буфетов, ассортимента продуктов, даже обычной воды, гостиница переполнена. Я думала, как изменить собственную ситуацию, когда неожиданно ко мне подошла женщина лет сорока с вопросом: «Ваше лицо мне кажется знакомым. Откуда вы?» Ответила, что из подмосковных Мытищ, на что она улыбнулась, протянула руку и сказала: «Давайте знакомиться, меня зовут Фира, и я тоже из Мытищ». Так состоялось наше знакомство, которое соединило нас в дальнейшем путешествии. Оказалось, что Фира тоже собиралась покататься на лыжах, только у неё не было путевки, и она не определилась, на какую турбазу ей направиться. Я предложила присоединиться ко мне, надеясь, что вместе мы решим вопрос путёвки.
За разговором выяснилось, что моя знакомая работает искусствоведом в Московском Манеже, знает многих мытищинских художников, работников культуры, наших общих знакомых. Обеих занимала затянувшаяся ситуация с задержкой рейса, и Фира неожиданно предложила двинуться дальше поездом, доехать до Львова, а там и рукой подать до Закарпатья, автобусом можно добраться. Кроме того, будет возможность Львов посмотреть, ведь это город-музей.
Предложение было заманчивым, но вопрос упирался в деньги на дорогу. «Это я беру на себя, – сказала она, – идем в администрацию аэропорта». Её речь о бездушном отношении к пассажирам, когда нет необходимых санитарных условий, пунктов питания, воды была столь убедительна, что на требование вернуть деньги за несостоявшийся перелет администратор тут же ответил необходимым распоряжением.
Получив деньги, мы отправились на киевский вокзал, откуда через полчаса поезд уносил нас в сторону Львова. В город прибыли поздним вечером, попытки устроиться в гостиницу (а мы объехали, кажется, всё, что было) остались безрезультативными, и я предложила вернуться на вокзал, чтобы не оставаться без крыши над головой. Но тут Фира полезла в свою записную книжку и радостно сообщила, что в городе есть её дальние родственники. Такси доставило нас по нужному адресу, нам открыли дверь и мы, извиняясь, попросили убежища на одну ночь. Спасибо добрым людям за приют, за то, что без лишних расспросов пошли навстречу.
Утром, поблагодарив хозяев, мы отправились в центр города в трамвае, битком набитом рабочим людом. Зашел разговор о предстоящих планах, и здесь я полностью положилась на мнение спутницы, поскольку она старше и, главное, имела более глубокие знания по истории города. Трясясь в трамвае, договорились задержаться на два дня, чтобы осмотреть город, посетить исторический музей, картинную галерею, но главное увидеть львовский оперный театр и его уникальный занавес. «А ещё вам надо посетить музей прикладного искусства» – раздался мужской голос за спиной. Обернувшись на голос, увидела вполне приличного, интеллигентного мужчину, который, извиняясь, добавил: «Простите, что подслушал ваш разговор».
– А почему вы советуете этот музей?
– Потому что он очень необычный, а я его директор.
Тут вступилась Фира, заявив, что рада встретить коллегу, но у нас мало времени и главное, мы не устроены с жильём.
– Всё решаемо, – заявил наш новый знакомый, – едем в музей.
Так неожиданно начался этот экскурсионный день, о котором мы нисколько не жалели. Музей был действительно настолько самобытным и художественно богатым, что, боюсь, мне не хватит слов и красок, чтобы выразить всю красоту и оригинальность экспонатов, отражающих весь колорит народного творчества. Это великолепная резьба по дереву, начиная от домашней утвари, неповторимых шкатулок, изящных курительных трубок и мундштуков до музыкальных жалеек и массы других изделий. Особую группу представляли так называемые «пысанки», деревянные яйца, расписанные местным орнаментом, столь разнообразным и неповторимым, ярким и сочным, что восхищению не было конца.
Особую группу составляли изделия из кожи. В крае широко развито тиснение, начиная от сумок, кошельков и кончая обувью. Знаменитые кожаные постолы, тисненые на разный лад – главная обувь жителей горных селений. А расшитые и отороченные мехом безрукавки – мечта любой модницы. В них тоже широко используются кожа, замша, велюр, тиснение. Любопытны изделия из соломы: лапти, шляпы, куклы, кошёлки, корзины. Всё сделано с изяществом, выдумкой и колоритом.
Невозможно исчерпывающе рассказать о всей экспозиции, но то, что музей является настоящей сокровищницей истории народного творчества, его духовного богатства, прикладного искусства, многообразия мастерства, пришедшего из глубины веков, это было очевидно.
Мы искренне благодарили директора за возможность познакомиться с его музеем. Фира обменялась адресами для возможного творческого сотрудничества, и мы с легкой грустью покинули его гостеприимные и завораживающие залы.
Тем временем, хлопотами директора нам был подготовлен номер в гостинице, и мы поспешили туда устраиваться. Наскоро привели себя в порядок, проглотили обед в гостиничном буфете и снова отправились в город, потому что на очереди стоял исторический музей. Он находился на площади Ратуши и был расположен в нескольких особняках. Пока мы их обошли и разобрались в многострадальной истории этого края, стало ясно, почему Львов носит ярко выраженный европейский вид. В нём влияние и Польши, и Венгрии, и Австрии, которые по очереди оккупировали прикарпатские земли, но в целом город действительно красивый и, главное, сохранённый без разрушений. В этом главная заслуга Красной Армии, спасшей заминированный немцами город в далеком 1944 году.
До позднего вечера мы бродили по улицам Львова, любовались многоликой архитектурой их домов, балконов, портиков, ажурностью оград. Своей мощью и одновременно легкостью поразил нас католический собор, который по праву претендовал на доминанту города. Несмотря на помпезность, присутствующую в общем облике, легкие готические колонны и башни, устремляющие его вверх, делают его воздушным. Любопытное решение центральных улиц, которые не имеют прямолинейных направлений и пересечений, а лучами разбегаются в разные стороны от ратуши. Всё это создавало особый колорит, самобытность, но главное – красоту и очарование города. Под стать ему выглядели и горожане: спокойные, достойные, интеллигентные, никуда не спешащие и не суетящиеся. Красивый город, достойные жители.
Назавтра нас ожидал поход в Львовскую картинную галерею.
Казалось, что после Третьяковской галереи москвичей трудно чем-то удивить, тем приятнее было убедиться, что ты ошибаешься, потому что коллекция львовского собрания оказалась богатой и совсем не местнической. Основа собрания была заложена в 1902 году, когда в дар городу были переданы полотна художников Яна Матейко «Смерть Ацерна» и Леопольского «Скупой». Дальнейшим значительным пополнением стала коллекция подольского помещика Яковича. И самым значительным вкладом стали национализированные собрания магнатов Голуховских, Любомирских, графа Пенинского и других. В отделе западного искусства мы увидели полотна Рубенса, Гойи, Робера. Приятно удивили разделы русских художников. В их организации свою помощь оказали Русский музей и Третьяковка. Здесь я впервые увидела работы Шишкина «После шторма в Мери Хове», Врубеля «Волхва», «Портрет историка Костомарова» Николая Гё. Ну и, конечно, целую серию полотен русских художников: И. Репина, И. Левитана, И. Айвазовского, В. Верещагина, К. Коровина и др.
Работники музея любезно ознакомили нас с его историей, провели по всем залам и даже показали полотна, которые хранятся в заказниках.
Покидая этот заповедник картин, я невольно подумала: какое это счастье – прикоснуться к прекрасному, о котором ты раньше не знала.
И вот знакомство с уникальным оперным театром и его занавесом. Вечером, принарядившись, мы с Фирой направились в театр, где шёл балет «Три мушкетера». Обратившись к администратору и представив удостоверения журналиста и искусствоведа, мы сообщили, что прибыли с целью изучения, и в большей степени нас интересует история театра и занавеса. После согласования с руководством нам предложили посмотреть спектакль, а по его окончании театральный искусствовед проведет для нас экскурсию.
В зале театра мы оказались в первом ряду и в полном объеме «насладились» красотой провинциального балета: его великоростными балеринами, слабой хореографией, примитивностью постановки и т.д. Но мы стойко выдержали весь спектакль до конца, понимая, что это не балет Большого театра.
Когда публика покинула зал, к нам вышел очень изящный и интеллигентный седовласый старичок и представился искусствоведом. Для начала он предложил начать знакомство с театрального фасада, тем временем будут проведены работы по спуску занавеса.
К счастью, я сохранила магнитофонную запись, сделанную тогда, и, возможно, дальнейший рассказ будет несколько подробный, но он того стоит.
Театр построен в классических традициях в духе высокого псевдоренессанса. Здание декорировано и снаружи, и внутри работами крупнейших скульпторов (Войтович, Попель и др.) и художников (Герасимович, Рыбковский). В оформлении интерьера использованы позолота (несколько килограммов), разноцветный мрамор, роспись, скульптурные фигуры.
Главный архитектор Горголевский особое внимание уделил театральным помещениям, были изготовлены оригинальные лестницы к каждому балкону с продуманной системой светильников, выделено пространство для художников и декораторов.
Театр открылся 4-го октября 1900 года и поразил всех помпезностью. Особое величие ему придают бронзовые фигуры крылатых символических созданий на главном фасаде. Самую высокую часть фронтона венчает скульптура «Слава» с пальмовой веткой в руках (автор Петр Войтович). Ему же принадлежат фигуры Поэзии и Музыки, а также между колоннами на фасаде фигуры Трагедии и Комедии.
После путешествия по этажам, балконам, фойе и лестницам мы вновь вернулись в зрительный зал. Медленно поплыл сверху занавес, который хранится в специальном кармане и спускается только по особым случаям. Огромное полотно, закрывшее всю сцену, предстало перед нами во всей красе. Впечатление чарующее и ошеломляющее.
Наш гид продолжил рассказ о занавесе. Он был заказан художнику Генриху Семиродскому – поляку родом с Украины. Четыре года работал он над полотном в Италии. Случилось так, что заказчик оказался не в состоянии оплатить работу художника. Тогда Генрих Семиродский преподнес занавес в дар театру, и он был впервые продемонстрирован зрителям 13 января 1901 года.
«Парнас» – так называется уникальное полотно. Иногда его называют «Музы на Парнасе». На самом деле это не музы, а аллегорические фигуры. Творчество, Жизнь, Театр символизируют триаду сюжета картины.
У подножия Парнаса на фоне храма Аполлона – бога поэзии и искусства – изображена центральная фигура Вдохновения в виде Пифии. Рядом стремится ввысь окрыленная Фантазия, которая возникает из испарений из глубин земли. По другую сторону от Пифии стоит Разум в доспехах Минервы с весами в руках – символ равновесия.
Справа на фоне мрачного пейзажа видна толпа людей, которые гонятся за призраками земного счастья: Фортуной, Славой, Любовью. Фигура Истории левой рукой указывает на эту безумную погоню, а в правой руке книга со словами: «Так было, так есть, будет ли так всегда?» Фигуры Трагедии и Комедии дополняют эту группу.
В фигурах представлена аллегорическая трактовка смысла жизни человека. Трудно было освоить весь замысел картины, не говоря уже о её художественном исполнении. Мы смотрели на полотно, не в состоянии оторвать взглядов, казалось, что его очарование бесконечно.
Наше заторможенное состояние нарушил любезный гид. Завершая рассказ о занавесе, сообщил, что во время оккупации немцев он был вывезен из театра в неизвестном направлении. После войны велись долгие поиски, которые, в конце концов, увенчались успехом, и декоративный занавес вернулся на своё место. Сегодня подобные театральные полотна украшают лишь сцены двух театров: Ла Скала и в городе Кракове.
Покидая храм искусства, мы искренне благодарили нашего экскурсовода за внимание и глубокие знания истории театра, которыми он так щедро поделился с нами. В заключение Фира вручила наши адреса на случай дальнейшего сотрудничества с Москвой.
А потом мы долго бродили по Львову, снова и снова наслаждаясь его красотой, особым шармом и даже ароматом. Впереди было путешествие в горы – к первоначальной цели нашего путешествия.
Но это уже совсем другая история. А пока я благодарила судьбу за прерванный полет, который позволил познакомиться с удивительными людьми, влюбленными в искусство и одарившими меня прикосновением к его шедеврам.
Tags: МемуарыProject: poldenAuthor: Терехова Надежда
