Часть 17.
Языческое капище. Аникей спрашивает Годуна, что тот думает об этом деле. Кто о чем, а вшивый о бане, поэтому ритуальный агент Годун вновь говорит своё любимое: «Похоронить бы их надо».
Ох, много раз придется ещё в сериале услышать эту фразу, потому что немало народу гибнет в древнерусской новгородской области, управляемой какими-то петрушками вместо нормальных властей. Как говорится, «носить вам – не переносить, возить вам – не перевозить»...
Главное языческое капище. Оказывается, идол в чепчике – это всего лишь филиал главного капища язычников. А на главном капище стоит болван, напоминающий головку свиного вооруженного цепня, ибо в него воткнуто полдюжины лезвий кос. И я даже представить не могу, зачем это было сделано. Ведь малейшая царапина для снующих вокруг жрецов сулит неминуемое заражение крови и верную смерть. Да и вонища вокруг, небось, стоит такая, что мухи на лету дохнут.
Далее следует нудная церемония подготовки перед приношением в жертву уцелевших обозников из Новгорода, которая делается ещё унылее из-за слоу мо и ме-е-е-едленных движений самих друидов.
Ну реально: носят белые одеяния до земли, прутся от серпов, увешаны всякими травками-муравками и корешками, приносят человеческие жертвы, варят волшебное зелье, из-за чего обладают необычайной силой и свирепостью. А ещё они владеют чарами и поклоняются дубам и солнцу.
Как есть друиды.
В общем, если выкинуть слоу мо, то происходит следующее: Мара помечает всех крестом, отныне они предназначены в жертву Богу шмоток. Все это объясняет нам… одна из жертв. Откуда она знает все подробности насчет тайного (!) культа, убивающего всех посторонних, – понять не удалось.
Острожное кладбище. Похоронная команда погребает «червячков» с капища. На этот раз почему-то не внутри острога. Неужто догадались, что для таких вещей лучше использовать свободную землю?!
Годун проявляет чудеса проницательности, заметив у попика Никона на руке такой же крестик, как и у жертв. Никон отнекивается. Но Годун – не Микита, у него всяких казематов нет, он на месте расследует, а не сажает подозреваемых поразмыслить по каморкам.
Свирский острог. Лада (в белых штанах под рубашкой) кормит Моляву раками. Моляве они уже насточертели, и он просит хотя бы кусочек курочки. Однако пост, поэтому Молява обойдется. Да и чего он выделывается! Он бы посмотрел, как острожные выживают: все время сериала в остроге коровки не мычат, овечки не блеют, собачки не гавкают, козы не мекекекают, петушки не кукарекают. На весь острог штук 5 куриц пасется, а больше ни единой скотьей души в пределах видимости и слышимости. Даже кошек нет. А Моляве раки, видите ли, не нравятся! Гурман нашелся. Жри, что дают!
Острожное кладбище. Никон кается Годуну. Раз в году Мор, живущий на полярной звезде, спускается на землю, и встретить его надо кучей жертв. А завершает обряд чистая жертва. «Чистая» – не в смысле «хорошо помытая», а девственная. Поэтому язычники ловят малых детей или отроков, лучше всего благородных кровей.
Улавливаете юмор ситуации?
Вся дружина третью серию по лесу шастает в поисках княжича, все сапоги истоптала, всех окрестных комаров накормила, мечи затупила, сокола посеяла, Евпатия потеряла, три лопаты уже на похоронах сломала – а этот ханурик знает, что поблизости есть друиды, приносящие в жертву знатных отроков, и молчит себе в тряпочку!
К чести Годуна, он Никона даже дланью по потылице не съездил. Хотя имел полное право.
Свирский острог. Дружина выдвигается в поход за княжичем. Почему-то в составе трех человек: Годун, Аникей, Курган.
Главное капище. Книгочей продолжает просвещать своих друзей в особенностях ритуала друидов: сначала убьют их троих, потом – главную жертву, которая стоит, замотанная в рогожный куль. Книгочей даже знает, как зовут участников действа – Мару и Переруга.
Тем временем звучит тревожная музыка – начинается «Модный приговор». На судилище идут ведущие – Вячеслав Зайцев, Андрей Бартенев и Александр Васильев.
Место главного обвинителя занимает Эвелина Хромченко.
И вот уже звучит: "За дурной вкус приговаривается новгородский разиня Ерема!"
Однако у жертвы свое мнение насчет моды. Ерема выскакивает из круга, выхватывает серп и... совершает харакири. Это ж насколько надо не любить стиль бохо!
Переруг в гневе: вся церемония нафиг. Жертва вышла из круга, а потому ее смерть не считается. (Кстати, в предыдущем обряде, судя по флешбеку и Вышеню, народ спокойно покрошили вообще вне поляны с идолом, и никто даже не вспомнил, что жертву следует в круге приносить.) Надо искать новую. А пока заседание суда откладывается на неопределенное время. Всем спасибо, до свидания.
Всё это нам сообщает книгочей. Опять же: откуда он знает все тонкости обряда? У друидов был какой-то Эдвард Сноуден, который сбежал из их племени, получил временное убежище в Новгороде, написал о язычниках книжку и распространил ее по всем библиотекам Древней Руси?
Может, он написал и о том, почему язычники поклоняются солнцу, но приносят жертвы своему богу ночью? И почему их бог живет на звезде, которая видна лишь ночью? Почему не на солнце? И почему на этот раз жертв не раздевают?
