С каким звуком у вас, как правило, ассоциируется старый Краков? Прежде всего, ответите вы, с музыкальным символом этого города — с Хейналом — обрывающейся в конце мелодией трубача, что разносится каждый час на четыре стороны света с высоты готической башни Костёла Девы Марии. Это духовой элемент краковского оркестра. Есть также струнные: скрипки, гитары и лютни уличных музыкантов. Присутствует здесь и хор. Огромный, многоязычный и разнотемберный. Его создают туристы и гости города. В светлое время суток в него вступают, спеша исполнить нежную партитуру, пернатые обитатели Рыночной Площади — голуби. Вот, кажется, и представлен оркестр. Есть духовые, есть струнные, хор присутствует. Но... конечно, какая же музыка без ударных? Нет, разумеется, соло исполнить они неспособны, они не примы. Однако... для полной красивый гаммы всегда нужен ритм. Кто отбивает его на Рыночной Площади Кракова? Догадались? Конечно же, это запряженные парой в повозки лошади. Всегда стоящие у Мариацкого храма и поджидающие своей очереди, чтоб, подхватив очередного пленённого хитрым переплетением краковских улиц туриста, ответившего на фразу: «Hej-hej! I invite you!», начать отбивать восемью копытами бойкий ритм сердца этого дивного города.
Краковские кареты имеют свои номера и названия. Начнём с последних. Повозки здесь именуют фиакрами и дорожками. Оба термина к нам пришли издалека. Слово фиакр родом из Парижа. Именно там появились в семнадцатом веке первые конные прототипы такси, поджидающие клиентов у костёла Святого Фиакра, за что их сразу же и окрестили таким вот именем. Кстати, здесь в Кракове слово «фиакр» означает не только карету, но и возницу. Хотя, куда более распространен этот термин в Варшаве. Краковскому же уху милее слово «дорожка». Оно пришло в девятнадцатом веке из города на Неве. Извозчики Санкт-Петербурга, как правило, ждали своих ездоков у больших путей. И гостившие там поляки, так часто слышавшие слово «дорога» или «дорожка», вскоре стали называть так повозки.
Как уже было сказано ранее, у краковских конных такси есть своя нумерация. И нумерация эта весьма необычна: в ней отсутствует цифра шесть. Как же так получилось? Всё дело в том, что шестая повозка в прошлом столетии принадлежала местному виртуозу кнута и слова, кучеру-рифмоплёту Яну Качаре. Со всеми пассажирами Ян, чьё имя ещё при жизни обросло многочисленными легендами, говорил в стихах. И однажды нежданно-негаданно сам стал героем рифмованного шедевра известного польского поэта Константина Ильдефонса Галчинского «Zaczarowana dorożka” или, по-русски «зачарованная карета». Поговариваюют, что со временем все остальные возницы стали завидовать нашему мастеру, у которого не было недостатка в клиентах ни днём, ни ночью, и однажды выкрали у него блокнот, куда он записывал наиболее удавшиеся свои опусы. От такой потери наш рифмоплёт заболел и умер. Дабы почтить его светлую память, краковяне решили убрать цифру шесть из нумерации местных карет. А кроме того, повесили памятную таблицу на стене Дома Под Эфиопами на углу Рыночной Площади.
Ну вот, кажется, и всё. Рассказали про кучера, про повозку... Стоп! Не учли одного... (а точнее, двух) — что за карета без лошади? Или же, в нашем случае, без лошадей. Эти благороднейшие животные с длинными и холеными гривами и хвостами здесь впрягаются парами. С раннего детства их учат работать вместе, привыкая к ритму, характеру и походке соседа. И, если вдруг, не дай Бог, случится, что одно из копытных по каким-то причинам не сможет выйти на службу, менять придётся обоих. Его сосед ни за что не пойдёт в одной упряжке с чужим, непривычным ему товарищем. В Кракове говорят, что многим двуногим не мешало бы поучиться у них этой преданности. А сделать это лучше всего, сев за ними в карету и сделать круг по Рыночной Площади, глядя на Краков с другой перспективы и вслушиваясь в мелодию, тщательно выбиваемую восемью копытами.
Бонус: а вот напоследок моё стихотворение о кучере-рифмоплёте и его зачарованной карете:
В зачарованном квартале
Зачарованных легенд
Жил-был кучер Ян Качара-
Зачарованный поэт.
Ездил – верьте иль не верьте,
По бульварам день за днём
В зачарованной карете
С зачарованным конём.
Он возил гостей и местных
И под мерный звук подков,
Ткал он тайну из чудесных
Зачарованных стихов.
И, наслушавшись, бывало,
Гости этих дивных слов,
Проезжали запоздало
Мимо собственных домов.
А потом в своей постели,
В слог и рифму влюблены,
Зачарованно смотрели
Зачарованные сны.
А Качара ехал дальше
Весь в раздумьях, весь в мечтах,
Говорят, налоги даже,
Ян оплачивал в стихах…
Но…скрывать от вас не стану,
Расскажу вам всё как есть.
Все завидовали Яну
Из кареты номер шесть.
Наш хранитель чудо -дара
Всё записывал, но вот
Кто-то выкрал у Качары
Зачарованный блокнот.
Ну а выкрав, тёмной ночью
Уничтожил всё и сжег.
От потери наш извозчик
Заболел и занемог.
Вскоре кучер в бедной спальне
Отдал душу в Божий свет.
Зачарованные тайны
Не дошли до наших лет…
****
Гордый Краков блеском пышет,
Так же слышен шум подков,
Но давно никто не слышит
Зачарованных стихов.
Нет поэта, что нам дорог.
Память вечная ему.
Но остался прежним город.
Вы проедьте по нему
Вдоль старинных стен и башен
Вдаль, где истина видна...
Краков выглядит иначе
Из каретного окна.
Да, проедьте два квартала,
И тогда, в вечерний час,
Все, что Яна вдохновляло,
Вдохновит, быть может, вас.
И откроются случайно
В мягкой Краковской тиши
Зачарованные тайны
Зачарованной души….
