«Но пора читателя познакомить с настоящим героем нашей повести». Повторю эти слова вслед на Пушкиным.
Главный герой «разбойничьего романа» должен быть, конечно, человеком особенным, но вместе с тем Пушкин пишет не романтическое повествование, а поэтому рисует судьбу своего героя с самого детства.
Поначалу мы видим самого, казалось бы, обыкновенного человека: «Владимир Дубровский воспитывался в Кадетском корпусе и выпущен был корнетом в гвардию; отец не щадил ничего для приличного его содержания, и молодой человек получал из дому более, нежели должен был ожидать. Будучи расточителен и честолюбив, он позволял себе роскошные прихоти; играл в карты и входил в долги, не заботясь о будущем и предвидя себе рано или поздно богатую невесту, мечту бедной молодости». Но автор показывает резкий контраст между легкомысленной жизнью молодого повесы и его внутренним миром. Казалось бы, он совершенно далёк от отца и его интересов: «Долго не получал он от отца писем и не подумал о нём осведомиться, полагая его в разъездах или хозяйственных заботах». Письмо няни было им получено «однажды вечером, когда несколько офицеров сидели у него, развалившись по диванам и куря из его янтарей». И прочитано сразу же, при гостях. И действовать молодой Дубровский начинает сразу же: «Владимир, оставшись один, написал просьбу об отпуске — закурил трубку и погрузился в глубокие размышления. Тот же день стал он хлопотать об отпуске и через три дня был уже на большой дороге».Для нас (во всяком случае, я надеюсь на это) поступок Владимира выглядит совершенно естественным, однако не каждый решится вот так сразу расстаться с гвардией и столичной жизнью. А Дубровский практически не раздумывает: «Он решился к нему ехать и даже выйти в отставку, если болезненное состояние отца потребует его присутствия».
А дальше мы видим все несчастья, обрушившиеся на голову молодого человека. Ведь он действительно очень молод - у Пушкина небольшое несоответствие (возможно, если бы роман был доработан, то оно исчезло бы): сначала сказано, что он двумя годами старше Маши (ей, напомню, семнадцать), потом – что пятью… В наше время вообще мальчишкой считали бы!
В комментариях к моим статьям о Маше я увидела недоумение, почему Дубровские не попытались отменить решение суда, не обратились к царю. Думаю, ответ тут достаточно ясен: старик-отец не в силах ничего предпринять: «силы его приметно ослабевали. Он забывал свои прежние занятия, редко выходил из своей комнаты и задумывался по целым суткам… Он был не в состоянии думать о своих делах, хозяйственных распоряжениях», а Дубровский-сын по приезде «хотел заняться делами, но отец его был не в состоянии дать ему нужные объяснения — у Андрея Гавриловича не было поверенного». Наивный молодой человек, не найдя практически никаких бумаг («нашёл он только первое письмо заседателя и черновой ответ на оное»), но «надеясь на правоту самого дела», посвящает всё своё время отцу, «впадшему в совершенное детство».
Явление Троекурова, хоть и приехал он с самыми благими намерениями, только ускорил смерть старика: «В это время больной сидел в спальной у окна. Он узнал Кирила Петровича, и ужасное смятение изобразилось на лице его: багровый румянец заступил место обыкновенной бледности, глаза засверкали, он произносил невнятные звуки. Сын его, сидевший тут же за хозяйственными книгами, поднял голову и поражён был его состоянием. Больной указывал пальцем на двор с видом ужаса и гнева. Он торопливо подбирал полы своего халата, собираясь встать с кресел, приподнялся... и вдруг упал. Сын бросился к нему, старик лежал без чувств и без дыхания — паралич его ударил».
Можно ли удивляться поведению Владимира в этот момент, его словам «Скажи Кирилу Петровичу, чтоб он скорее убирался, пока я не велел его выгнать со двора»?
…Шаг за шагом будет прослеживать Пушкин путь молодого человека – от блестящего гвардейского офицера до предводителя разбойничьей шайки.
Мы видим глубокую скорбь Владимира. Он сам, вместе с тремя слугами, несёт гроб отца. Во время отпевания «он не плакал и не молился — но лицо его было страшно». Он не в силах присутствовать на погребальном обеде и поэтому уходит один в рощу…
Заметим, что в его горьких размышлениях нет и намёка на бунт: «Сильно чувствовал он свое одиночество. Будущее для него являлось покрытым грозными тучами. Вражда с Троекуровым предвещала ему новые несчастия. Бедное его достояние могло отойти от него в чужие руки — в таком случае нищета ожидала его». И даже, когда, вернувшись домой, он застанет явившихся к нему чиновников, радующихся возможности унизить кого-либо, услышит их слова: «А это то значит, что мы приехали вводить во владение сего Кирила Петровича Троекурова и просить иных прочих убираться подобру-поздорову», - он остановит начинающееся было волнение крестьян (а ведь уже раздаются крики «Да что на него смотреть, ребята! долой их!», «Ребята, вязать»), будет уговаривать их: «Ступайте по дворам и оставьте меня в покое. Не бойтесь, государь милостив, я буду просить его. Он нас не обидит. Мы все его дети. А как ему за вас будет заступиться, если вы станете бунтовать и разбойничать».
А потом будет сцена, когда он, глядя на портрет матери, станет с ужасом думать, что портрет сделается «предметом насмешек и замечаний его псарей», а затем начнёт читать её письма и «позабудет всё на свете, погрузясь душою в мир семейственного счастия». А в то же время «голоса подьячих доходили до него, они хозяйничали, требовали то того, то другого и неприятно развлекали его среди печальных его размышлений». «В зале приказные спали на полу. На столе стояли стаканы, ими опорожнённые, и сильный дух рома слышался по всей комнате».
Пушкин напишет: «Владимир стиснул зубы, страшные мысли рождались в уме его». Но ведь пока его решение сводится только к одному: «Пускай же и ему не достанется печальный дом!» Даже увидев идущего с топором Архипа-кузнеца, он остановит его: «Не дело ты затеял. Не приказные виноваты. Засвети-ка фонарь ты, ступай за мною».
Решившись поджечь дом, он приказывает: «Выведи из дому всех наших людей, чтоб ни одной души в нем не оставалось кроме приказных», - но и их губить он не собирается. Не случайно его распоряжение Архипу: «Постой, кажется, второпях я запер двери в переднюю, поди скорей отопри их». Отметим: он уезжает, не зная, что кузнец, напротив, запрёт отпертые двери.
И только в последний момент автор даст нам какой-то намёк на возможный бунт, когда он, увидев, что от поднесённой им лучины «сено вспыхнуло, пламя взвилось и осветило весь двор», попрощается с дворовыми, пожелает им: «Будьте счастливы с новым вашим господином». А в ответ услышит: «Отец наш, кормилец, умрём, не оставим тебя, идём с тобою». И тогда назначит им местом свидания Кистенёвскую рощу».
Приказные погибают уже после отъезда Дубровского. И, наверное, после этого ему уже не остаётся другого пути…
Вскоре все узнают, что «появились разбойники и распространили ужас по всем окрестностям. Меры, принятые противу них правительством, оказались недостаточными. Грабительства, одно другого замечательнее, следовали одно за другим. Не было безопасности ни по дорогам, ни по деревням. Несколько троек, наполненных разбойниками, разъезжали днем по всей губернии, останавливали путешественников и почту, приезжали в селы, грабили помещичьи дома и предавали их огню. Начальник шайки славился умом, отважностью и каким-то великодушием. Рассказывали о нём чудеса; имя Дубровского было во всех устах, все были уверены, что он, а никто другой, предводительствовал отважными злодеями».
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал
Навигатор по всему каналу здесь
