Семья Нечепуренко мало отличается от тысяч подобных семей нашей страны. Просто живут, работают, воспитывают детей. Но когда заходит разговор об их истории, сразу понимаешь, как тесно она связана с историей всей нашей страны. Репрессии, Великая Отечественная война, а затем и холодная война.... Последняя особенно сильно ударила по ним, забрав одного из членов семьи, сына, брата, дядю — Валерия Нечепуренко.
Он служил на подводной лодке К-129, связь с которой была потеряна в далеком 1968 году, после чего подробности ее гибели на многие десятилетия оставались скрытыми, а место последнего пристанища подводников стало одним из центров противостояния двух систем.
Репрессированное детство
— Наши предки были, скорее всего, из Украины. А так мы из Завьяловского района Алтайского края.- рассказывает Зоя Дьякова, в девичестве Нечепуренко, — Родители наши вместе с бабушками и дедушками были сосланы в Нарым в семилетнем возрасте. Там они выросли и поженились. Когда началась Великая Отечественная, отец, Степан Карпович Нечепуренко, ушел на фронт. Воевал, командовал разведротой. Вернулся с тремя ранениями и контузией. Правда, на инвалидность оформился только спустя полвека после войны.
Было нас трое детей в семье — я, Валерий и Дмитрий. Помню свое детство, в школу там приходилось ходить за несколько километров. Так получилось, что в мою смену туда ходила только я одна. Особенно в зимнее время было тяжело. Дадут фонарь, идешь по темноте, день ведь короткий. Однажды рано утром по этой дороге на лошади ехали взрослые навстречу мне. Идут и видят, в темноте навстречу им огонек. Испугались, думали — волки глазами сверкают. А это я, с фонарем навстречу. Такой вот волчонок. Смотрели на меня, говорили «Да как же так!?»
Потом в старших классах уже в другое село приходилось добираться. Мать работала медсестрой. Помню, как приходилось носить ей на работу маленького Митю, кормить грудью. Валера мне помогал. Сейчас если вспомнить, это удивительно, ведь ему было всего три года, что в этом возрасте можно уметь? Но ведь как-то умудрялся....
«Его с детства звали моряком»
Вернулись в Алтайский край, приехали к сестре матери, в село Озеро-Петровское. До седьмого класса мы учились в школе в этом селе, а восьмой класс пришлось заканчивать в ближайшей школе-интернате, что находилась в селе Заводском. Сами спасались от холода, топили печь, рубили дрова. Как жили? Не смотря ни на что — хорошо, дружно. Бедно, но достойно.
Потом я работала пионервожатой, заведующей в детском саду. Валера же с детства болел морем. Его в селе никак иначе, только моряком и называли. Сначала он сам поехал поступать в морское училище во Владивосток, но не прошел медкомиссию. Проработал немного на Барнаульском моторном заводе, призвали в армию на срочную службу и мечта все же осуществилась. Он попал во Владивосток, в учебку. Вскоре отписался — стал подводником. Срочная служба в ВМФ СССР тогда длилась 4 года. Но она не была в тягость Валерию.
Фотографироваться на фоне боевой техники обычно командованием запрещалось, но подводники все-таки находили возможность украдкой сфотографироваться на борту своей субмарины, выслать снимки родне.
А как-то прибыл на побывку, которая затянулась на целый месяц. Играя в футбол, потянул ногу, оставили дома долечивать. Общался с родными, водился с маленькими племянниками. Оставалось немного отслужить. Последняя автономка и все — заслуженная демобилизация. Однако именно это плавание стало последним и в прямом смысле слова. Что случилось с ПЛ К-129, почти 30 лет было окружено молчанием. И до сих пор специалисты спорят — взорвалась сама, столкнулась с американской подлодкой или еще по какой иной причине нашла свою гибель советская субмарина.
Из воспоминаний морского разведчика
Находившийся в то время в должности начальника разведки Тихоокеанского флота Анатолий Штыров вспоминает обстоятельства трагедии так:
"Следует принять во внимание, что К-129 прибыла на базу из своего планового похода за 1,5 месяца до этой даты. Материальная часть требовала восстановительного ремонта, а экипаж был измучен изнурительным предыдущим плаванием. Однако очередная ПЛ оказалась „не готовой“, и по устоявшемуся порядку командование ТОФ начало выпихивать в поход злополучную К-129. По принципу — "за того товарища". До настоящего времени не ясно, понес ли какое наказание командир не подготовленной ПЛ. И тем, возможно, уберег свою жизнь и свой экипаж.
Конечно же, экипаж ПЛ К-129 принял очередную задачу «с зубовным скрежетом», но... приказ есть приказ. Подводная лодка К-129 начала экстренную подготовку к новому походу. Удалось отозвать из уже «успевших улизнуть в отпуска на материк» только часть офицеров. Недостающих пришлось доукомплектовывать с других ПЛ соединения. Кроме того, на борт была принята группа матросов-учеников из подплава....
....Обращает на себя внимание, однако, тот факт, что на КП эскадры не оказалось списка экипажа ПЛ К-129 (подписанного лично командиром и заверенного печатью корабля), о чем спохватились только 12 суток спустя, когда К-129 не вышла на связь. С военной точки зрения — это не просто разгильдяйство, а преступление. Подчеркиваю: подводная лодка ушла не на прогулку, не в полигон БП, а в боевой поход (!).
8 марта, в поворотной точке маршрута, подводная лодка не дала обусловленный боевым распоряжением короткий сигнал о проходе контрольного рубежа. Первым обратил на это внимание оперативный дежурный ВМФ на ЦКП ВМФ, который объявил тревогу.
Спустя некоторое время силами Камчатской флотилии, а в последующем и флота, с переброской авиации даже с Северного флота были организованы поисковые действия с центром в расчетной точке маршрута К-129. Однако поиск результатов не дал. Слабая надежда, что ПЛ дрейфует в надводном положении, лишенная хода и радиосвязи, иссякла через две недели поиска....".
„Ваш сын трагически погиб“
Может быть, именно тот факт, что на руках не оказалось точного списка экипажа ПЛ К-129, сыграл свою роль в запоздалом извещении родных о трагедии. Похоронку на Валерия Нечепуренко семья получился только в августе. Ее текст таков:
„Уважаемые Степан Карпович и Екатерина Сергеевна. Сообщаю Вам, что Ваш сын Нечепуренко Валерий Степанович трагически погиб при выполнении служебного задания. Врио Троицкого райвоенкома Монов“.
В свидетельстве о смерти указано просто — "признан умершим". Младший брат Валерия, Дмитрий Нечепуренко, в это время служил срочную службу в танковых войсках на Дальнем Востоке на укрепрайоне под Амуром. Он первый из семьи узнал о случившемся. Звонил домой, спрашивал о самочувствии матери. Семья же, думая, что он ничего еще не знает, не решалась рассказать ему о трагедии.
Хотели было ехать на место гибели, но военком охладил: «Куда вы там поедете, у берега океана постоять?» С одной стороны, молчанка от военных угнетала. С другой стороны, давала надежду, что Валерий все еще жив. А вдруг только в плену? Да и как не надеяться. То гадалка нагадает, что он жив, но на чужбине, то знакомая обмолвится, что буквально на днях видела его в Барнауле.... Даже в церкви долгое время ставили свечки только за здравие. Последняя надежда угасла в начале 90-х. Получив доступ к архивам, журналисты газеты «Красная звезда» наконец то приоткрыли завесу, рассказав о гибели К-129, и опубликовав список погибших. Среди них под номером 58 значился и Валерий Нечепуренко.
Особой помощи, пусть хотя бы информационной, от властей семья Нечепуренко так и не дождалась. Даже о том, что спустя долгие годы Валерий Нечепуренко был награжден посмертно Орденом Мужества, узнали из газет. В местном военкомате пообещали разобраться. Позже вручили награду. Но что она для людей, потерявших своего родного человека?
Место для памяти
Уголок, посвященный подводнику, открыт в Заводском. Как это было, рассказала учитель начальных классов школы села Заводское Любовь Черницына:
— В нашей школе учитель Валерия, Петр Алексеевич Берстенев, ныне, к сожалению, покойный, как услышал о трагедии подводной лодки, начал собирать материалы по нему. В 2002 году это произошло. Я на тот момент была заведующей по воспитательной части и в этом ему помогала. Благодаря Петру Алексеевичу появилась мемориальная доска, посвященная Валерию Нечепуренко. Когда открывали ее, сюда приехали родные Валеры, с Озеро-Петровского также несколько человек было....
Мы и сейчас поддерживаем контакты с его родственниками, переписываемся. Они приезжают сюда один-два раза в год. Ведь так получилось, что не было такого места, куда бы они смогли приехать, поплакать. И вот оно появилось. Говорят, приедешь сюда, возложишь цветы, посидишь рядом на лавочке, вспомнишь его, и на душе становится спокойней....
Алексей Тырышкин (архив).
