Продолжение истории про главных подружек сериала «Великолепный век» (начало статьи здесь) Итак, Сулейман Великолепный отбыл в западном направлении покорять малодушного и глупого короля Лайоша, оставив в гареме кучу нерешенных вопросов между своими женщинами. К этому моменту терпение Валиде окончательно истощилось, и она решила воспользоваться отсутствием сына и сбыть с рук строптивую наложницу, выдав ее замуж за сына какого-то паши.
Понятно, что убывать из дворца со всеми узлами и сундуками в свадебной повозке с незнакомым женихом не входило в планы Хюррем, и она уперлась всеми конечностями в дверной проем главного выхода: «Не уеду из дворца и все тут! И вообще, я беременна!»
Беременна?!!! Уж не знаю, почему у всех участников той немой сцены так вытянулись от удивления лица, даром что ли Хюррем целыми сутками хальветилась с Сулейманом, но весть о возможной беременности любимой наложницы почему-то грянула для всех, как гром среди ясного неба. В том числе и для самой Хюррем. Беременна? Не может быть! Пока все глубокомысленно разбирались, могла ли Хюррем забеременеть или не могла, вещички занесли обратно, а Хюррем стала подбивать свою подружку Марию как-нибудь сбежать из дворца, пока не вскрылся ее обман. Настал черед вытянуться уже лицу Марии. Как бежать? Куда бежать? Что с ними будет, когда поймают?
Но вскоре выяснилось, что чудо-таки свершилось – Хюррем-хатун, действительно, беременна. И тут же, как по мановению волшебной палочки, все переменилось. И вот уже торжествующая Хюррем гордо расхаживает по гарему и на каждом шагу заявляет о себе, аки царица, в третьем лице: «Слышали новость?! Хюррем-султан беременна! Скоро родит сыночка!»
К ней вихрем подлетает Мария, которая еще не в курсе о чуде: «Тихо. Молчи, Хюррем. Не нужно больше лгать».
Хюррем: «Да отсохнет язык у тех, кто говорит неправду, Мария! Хюррем-хатун больше нет. Зови меня Хюррем-султан! Я шехзаде ношу!»
Вот так, именно этими словами Хюррем указала на свой статус своей единственной подруге. Это что же… ей, Марии, теперь Хюррем надо называть Хюррем-султан? Как же так?… Вот как, оказывается, все устроено. Стоило Хюррем, на минуточку дочери православного священника, принять мусульманство, и все у ней пошло, как по маслу. Даже сейчас, на грани провала, новый мусульманский бог спас её, даровал спасительную беременность, а прежний христианский добрый бог ни разу не разгневался. А иначе как понимать? Ведь беременность – это дар божий, благословение и добрый знак. Значит, ничего плохого в том нет, если и она, Мария, сменит веру.
Стало быть, единственный путь устроить свою судьбу здесь, на новом месте – принять ислам. Думаю, ход незатейливых мыслей Марии был примерно таким. И в тот же день она, ничтоже сумняшеся, идет к Сюмбюлю-аге и просит обратить ее в мусульманство.
Впрочем, я не думаю, что все это было каким-то продуманным шагом или планом у Марии. Скорее это неосознанное до конца решение, желание хоть что-то изменить в своей судьбе, которая пока что-то складывается не очень счастливым образом. Может, новая вера поможет…
После возвращения султана из похода и после попытки отравления его любимой беременной наложницы сердечными каплями все носятся с Хюррем, как с писанной торбой. Сам Повелитель прилюдно называет ее своей госпожой, ей выделяются отдельные покои, а главное - служанки.
«Так у меня будут отдельные покои?! И у меня будут служанки?! И я буду им приказывать?!... Айше пойдет в услужение!»
Да-да, первой, на минуточку, себе в услужение она потребовала вовсе не Марию и даже не Нигяр, а Айше – то есть не только фаворитку Повелителя, но и одну из самых красивых девушек гарема. В общем, ежу понятно, что быть служанкой у Хюррем – это скорее про унижение, чем про службу. Но с Айше ей, естественно, губу обратно закатали, а тут доверчивая Мария на радостях поделилась с подругой своей новостью – она теперь вовсе не Мария, а Гюльнихаль - «юный, нежный цветочек»! Реакцию подруги и новоиспеченной госпожи можно увидеть в ролике.
Бедная Мария… Она даже представить не могла какие выводы из этого совершенно невинного события сделает Хюррем! Поскольку такие люди, как Хюррем, всех на свете судят по себе, она решила, что и Мария, а ныне Гюльнихаль, решила с помощью мусульманства прибрать к рукам и "пролезть в покои Повелителя".
Если у Гюльнихаль до этого мгновения и мысли такой не было, то благодаря этому безобразному обвинению "подруги", положа руку на сердце, она имела полное право появиться.
А, собственно, почему бы и нет? Разве султан является собственностью Хюррем? Наоборот, это они обе, пардон, его собственность, ибо находятся в такой системе координат, где все женщины гарема принадлежат султану. Какую захочет – ту и позовет. И уж если позовет, то надо ему понравиться, чтобы позвал еще раз. Разве сама Хюррем не использовала все свои силы и всю свою хитрость, чтобы попасть на ложе султана, а теперь вот готовится родить и еще больше возвыситься? Разве Мария не имеет права на точно такие же стремления? Разве она не такая же рабыня, как и Хюррем? И ей тоже нравится султан – это видно потому как она задумчиво о чем-то грезит наяву, как нежно на него смотрит, когда он проходит мимо. Да и на кого там еще смотреть-то? Правда, она не такая смелая и предприимчивая, как её подруга, чтоб кричать его имя и падать в обморок ему на руки… Но все же, возраст влюбленности и единственный мужчина, о котором позволено мечтать в этом дворце, постепенно делают свое дело…
В общем, все обернулось хуже некуда. Теперь рассвирепевшая Хюррем видит в ней вовсе не подругу, а соперницу и почти ненавидит ее. Подчеркнуто язвительно произносит её новое имя. Впрямую угрожает, что поступит точно также, как поступила Махидевран, если вдруг окажется на ее месте - то есть не задумываясь отравит соперницу. Она начинает прилюдно унижать Марию, насильно заставляя ее играть роль дегустатора, силком запихивая ей в рот еду – а ну-ка глотай, нет ли яда?
Это не просто выглядит безобразно, это ведь еще и подчеркивает, что жизнь Марии гроша ломанного не стоит по сравнению с драгоценной жизнью Хюррем.
«А если я умру, Хюррем? Тебе меня не жалко?» - «Нет, Гюльнихаль, мусульманкой ты стала – в рай попадешь».
В общем, не сделав ничего плохого, Мария-Гюльнихаль уже прилично натерпелась унижений от «подруги», пребывающей в мареве собственного эгоизма и эгоцентризма. Общение с Хюррем все меньше радует Гюльнихаль, ибо все меньше напоминает дружбу, а все больше стиль общения хозяйки-самодурши с бесправной рабыней, а служба у такой сулит весьма несладкие перспективы. Хотя, если смотреть в корень, рабыни-то они обе, просто одна сумела попасть на ложе Повелителя и забеременеть от него, а другая пока нет.
То и дело тень огорчения от такого ничем незаслуженного обращения пробегает по лицу Гюльнихаль. Нам не показывают её мысли, но у любой нормальной девушки в этих условиях они непременно были бы именно такими. Но все же природная доброта, терпение, неконфликтность и, как ни крути, дружеские чувства перевешивают, и она каждый раз находит повод для улыбки, порой глотая ком обиды в горле и убеждая себя, что Хюррем просто так шутит.
И вот через пару дней Хюррем, объявившая с какого-то перепугу священный джихад Ибрагиму-паше, становится свидетелем его тайного романтического разговора с Хатидже. Она мигом все понимает и тут же бьет в болевую точку Хранителя покоев, намереваясь шантажировать его самым для него дорогим – возлюбленной. Как всегда, Хюррем, даже будучи глубоко беременной, когда казалось бы ну явно не до того, лезет в чужие, глубоко личные дела, угрожает, не понимая, что сама же и сотворяет те беды, которые потом посыпятся на ее голову... Не угрожай она паше разоблачением перед султаном их с Хатидже чувств, не случилось бы и дальнейших ответных действий с его стороны. Но что бы понять это, нет у Хюррем нужной извилины. Ну нету...
Хюррем ударила по больному – по его чувствам. И уже тем же вечером. правда, не ведая о том, получила в ответ не менее болезненный удар по своим чувствам. Как аукнется - так и откликнется. Не прошло и пары дней после нашумевшего на столетия вперед отравления Хюррем сердечными каплями и того отчаяния, которое продемонстрировал всем Повелитель у "одра" возлюбленной, как в его покои с его же милостивого согласия по приказу паши была доставлена "услада и прелестнейшая гурия".
Кто бы это мог быть? А вот это и было самое неприятное для Хюррем – не просто другая девушка, а ее подруга Гюльнихаль.
И султан, который всего два дня назад клялся в любви отравленной Хюррем, с удовольствием принял не просто наложницу, а подружку своей возлюбленной и развлекался с ней в ту самую ночь, когда у Хюррем начались схватки и она в муках рожала своего первенца.
А что же Гюльнихаль? А Гюльнихаль не знала что делать. Требование идти к султану было совершенно неожиданным и застало ее врасплох. Она даже не сразу поняла, о чем ей толкует Нигяр. Одно дело мечтать и грезить, другое дело, действительно, пойти на хальвет. Думаю, она многое отдала бы, чтоб никакая Нигяр тайком не приходила к ней в ту ночь и не смущала её покой. Но Нигяр пришла и нашла нужные слова.
Во-первых, мнения Гюльнихаль, её желания или нежелания никто не спрашивает, ибо она рабыня султана и обязана явиться, когда ей приказывают. И ни времени на раздумье, ни выбора идти или не идти у нее просто нет. А во-вторых, это же шанс стать фавориткой, и не выносить всю жизнь горшки ЗА фавориткой. А если забеременеет да родит ребенка, то и вовсе станет настоящей госпожой и войдет в султанскую семью. Такие возможности, девочка, упускать нельзя, ибо сожалеть об упущенном "золотом шансе" потом придется всю жизнь. Ну и не будем забывать, что Гюльнихаль понятия не имела о подоплёке всей этой истории. Наверное, подумала, что султан и вправду обратил на нее внимание и зовёт.
Думаю, тысячи картин пронеслись перед мысленным взором Гюльнихаль - вся их дружба с Хюррем (правда, какая-то однобокая), и страх, и угрызения совести, и боль унижений и обид от подруги, и обретение новой веры, и надежда на собственное счастье, и покорность желанию султана, и радость, и просыпающиеся чувства, и трепетное желание в здоровом и молодом девичьем теле... Целый вихрь... смятение чувств... поди разберись, как правильно поступить. А как поступила бы на ее месте Хюррем?.. Неужели есть хоть малейшие сомнения как...
В шахматах любая пешка, если ей сопутствует удача, может дойти до восьмой, последней линии и превратиться в Королеву. Это получилось у ее подруги Хюррем. Почему бы не попытать счастья и Гюльнихаль? И загнав поглубже все страхи и муки совести, оставив только веру и надежду на счастье, тихая и скромная рабыня Гюльнихаль двинулась в сторону последней линии по Золотому пути.
__________________________________________________________
Начало истории в статье "Мария. Подруга или пешка в шахматной игре Хюррем?"
Продолжение в статье "Турецкий гамбит: пешку приносят в жертву. Гюльнихаль"
_____________________
Уважаемые читатели! Написание такого рода статей требует времени и мотивации для автора в виде вашего одобрения - ваших лайков, подписки на канал и репостов. Так я понимаю, что мои статьи вам, действительно, нужны и интересны. Поэтому поддержите канал - и я постараюсь и дальше радовать (или наоборот, раздражать - кому что по вкусу) уважаемую публику! )))
