Британские секреты для русской металлургии
В эпоху правления Екатерины II происходит один из подъёмов отечественной металлургической промышленности. Как это нередко случалось в нашей истории, не было бы счастья, да несчастье помогло. Сначала Русско-турецкая война 1768–1774 гг., как и всякая другая, потребовала значительного количества оружия и боеприпасов. Поначалу больших трудностей в этом вопросе не возникало — и запасы имелись, и традиционные производители в Туле, на Урале и юге России справлялись. Тем не менее становилось всё более очевидным, что необходимо наращивать производственные мощности. Одновременно следовало переводить изготовление орудий из цветных металлов, которые во все времена были в большой цене, на их отливку из чугуна.
С этой целью Екатерина II подписывает в 1772 году Высочайший Указ о строительстве нового пушечного завода в Олонецком уезде. Незадолго до этого, в 1769 году, тоже на территории нынешней Карелии, на реке Лижме, уже предпринималась такая попытка, но она потерпела провал из-за крестьянских волнений и не слишком удачного места расположения будущего предприятия. Поэтому новый завод решили строить в Петрозаводске, неподалёку от закрытого в 1734 году Петровского — и местность была более подходящей, и условия города в большей степени соответствовали производственным запросам. Чтобы не повторять прежних ошибок, место выбиралось тщательно. С этой целью из Петербурга даже лично приехал президент Берг-коллегии Михаил Соймонов.
Насколько растянулось бы строительство при иных обстоятельствах, сказать трудно, но заложенный в мае 1773 года завод создавали ударными темпами в связи с новым несчастьем — восстанием Емельяна Пугачёва 1773–1775 гг. Оно, как известно, широко охватило и Урал — главную металлургическую базу того времени. В условиях продолжающейся войны и дополнительного расхода военных припасов на борьбу с повстанцами это привело к тому, что оставшиеся предприятия не справлялись с потребностями военного ведомства. Например, Липецкие заводы, где из-за вырубки лесов имелись затруднения с получением древесного угля — на каменном в России в то время ещё не плавили, хотя месторождения Донбасса, Кузбасса и Подмосковья известны с 1720-х гг.
Итак, на новом заводе, получившем в 1774 году название Александровского, в том же году было отлито первое орудие. Казалось бы, очевидный успех — предприятие построено, болотная железная руда добывается на месте, лесов для получения древесного угля на Севере в избытке. Но существенной проблемой оказалось низкое качество продукции — если ядра в большинстве случаев не вызывали нареканий, то орудия из-за каверн в стволах часто браковались: порой 70% продукции признавались негодными. Горный офицер Аникита Ярцов, который до этого руководил строительством, возглавил работу по улучшению качества и по итогам своих экспериментов достиг существенного снижения цифры брака до показателя в 27%. Учитывая, с чего пришлось начинать, достижение было немалое, однако почти 30% орудий всё равно получались непригодными. Главная проблема заключалась в нехватке квалифицированного персонала, а также в нюансах технологии — из чугуна лить значительно труднее, чем из бронзы.
Приглашение иностранных специалистов, в массовом порядке практиковавшееся ещё с петровских времен, поначалу не могло помочь, так как средний европейский показатель качества если и превышал кое-где российский, то ненамного. Исключение составила Великобритания, где освоили ряд передовых технологий, плавили железную руду на каменном угле, создали множество технических новинок. Но доступ к британским секретам оказался закрыт — в этой стране парламентом был издан специальный закон, строго запрещавший выезд специалистов в области чёрной металлургии за рубеж.
Английское правительство, несмотря на все принятые меры, не смогло предотвратить утечку информации, а всему виной стала недальновидная национальная политика. Многовековые попытки подчинить Шотландию хотя и увенчались в 1707 году успехом, но волю у народа к борьбе за независимость не подорвали. А подогревалось это желание колониальными, по существу, порядками: чрезмерно высокими налогами, насильственным вытеснением родного языка английским и многими другими причинами. Эта политика была пересмотрена лишь много лет спустя во многом в результате ряда как широко известных, так и изрядно забытых событий. Так, восстание 1746 года чуть было не привело к успеху — шотландцы не дошли до Лондона всего 120 миль, но в итоге их войска оказались разгромлены.
В результате последовавших репрессий многие нашли прибежище за границей, однако и до этого момента, как, впрочем, и много лет спустя, выходцы из Шотландии охотно поступали на службу в другие страны, в том числе и в Россию. Так в нашей стране оказались предки великого поэта М. Ю. Лермонтова, выдающегося полководца М. Б. Барклая-де-Толли, основоположника русского символизма В. Я Брюсова и многие другие. К концу XVIII века в нашей стране шотландских эмигрантов служило немало, и в их числе был человек, имевший самое непосредственное отношение к описываемым событиям, — адмирал российского флота Самуил Грейг.
Дальнейшие события больше напоминают спецоперацию, нежели простое приглашение иностранного специалиста. Вначале Грейг провёл тайные переговоры с директором Карронской компании Чарльзом Гаскойном (1739–1806), тоже шотландцем по происхождению. Земляки быстро нашли общий язык, и в 1786 году знаменитый металлург приехал в Россию. Хотя ряд западных учёных придерживаются мнения о том, что главной причиной было бегство от кредиторов, но та тщательность, с которой Гаскойнприготовился к выезду, скорее напоминает хорошо продуманную месть шотландского патриота английским поработителям. Он тайно подготовил корабль, погрузил туда все имевшиеся в его распоряжении технические новинки и даже небольшой запас каменного угля с собой захватил! Кроме того, Гаскойн уговорил поехать вместе с ним более трёх десятков высококвалифицированных сотрудников Карронского пушечного завода, причём среди них оказались не только шотландцы, но даже несколько англичан.
Дальнейшие события показывают, что Гаскойн оставил в Великобритании «своих людей», которые поставляли ему новейшую технологическую информацию. Начиная с 1786 года на Александровском заводе, который был выбран для внедрения британских технологий, мы можем наблюдать постоянное совершенствование производства по последнему слову техники. Так, в 1788 году впервые в России там была построена внутризаводская железная дорога, в 1790 году самостоятельно изготовлена паровая машина Уатта, которую британцы с момента её изобретения в 1774 году долго держали в секрете. Похожая история произошла и с прокатными станами, запатентованными в 1783 году, — не прошло и десятилетия, как они оказались введены в строй в Петрозаводске.
Был достигнут и тот самый результат, к которому стремились: резко возросло качество продукции — брак среди отлитых пушек никогда не превышал показатель в 15%, а чаще эта цифра была значительно ниже. Возросло и количество изготовленных орудий. Если за период 1774–1782 гг. всего было сделано чуть более 600 принятых по качеству пушек, а после повышения по службе Ярцова и его отъезда в Петербург — в разы меньше, то после модернизации завод смог выпускать — это был его максимальный показатель — до 850 орудий ежегодно. В среднем же отливалось от 350 до 800 пушек в год. Изготовление боеприпасов возросло в ещё более крупной пропорции. Также завод освоил и гражданскую продукцию — художественное чугунное литьё, которое до сих пор украшает старинные ограды ряда достопримечательностей Санкт-Петербурга.
С 1797 году Гаскойн за несомненные заслуги в развитии русской металлургии получает право выпускать на заводе образцы «для всего государства весов, гирь, мер питейных и хлебных», что тоже свидетельствует о высочайшем техническом уровне предприятия. Для поддержания этого уровня активно использовалось два пути: промышленный шпионаж, которым занимались оставшиеся в Англии доверенные лица металлурга, а также опора на лучших специалистов. Хорошо узнав особенности России, Гаскойн понял, что здесь есть мастера, превосходящие по уровню квалификации иностранцев, а народ талантлив и хорошо обучается. Привезённые им люди стали активно учить местных рабочих; кроме того, была открыта начальная школа для детей мастеровых, ставшая, по сути, кузницей кадров для будущего персонала среднего звена.
Использовались и все возможности для приглашения тех, кто оставался не у дел, например, в результате закрытия других предприятий. Так, уже упомянутые Липецкие заводы были к концу столетия всё-таки закрыты из-за проблем с сырьевой базой. Более 300 опытных русских мастеров, которые могли попросту рассеяться по стране, вместе с семьями были по настоянию и при финансовом содействии Гаскойна переведены на Север. Это касалось даже крепостных, что в особенности важно, так как их навыки имели большую ценность и могли пропасть, если бы крестьян после закрытия устаревших производств снова прикрепили к земле. Благодаря всему этому завод долгое время процветал, прицел на будущее оправдал себя и в дальнейшем, когда металлурга уже не было в живых: блестящие результаты работы предприятия в годы Наполеоновских войн, удовлетворение большей части потребностей флота, дальнейший рост качества. Адам Армстронг, руководивший производством после смерти Гаскойна, отмечал, что «во многие годы на заводе и вовсе забракованных орудий не было».
На новой родине заслуги шотландского специалиста были оценены по достоинству. Право потомственного дворянства, высшие ордена, достойное жалованье, признание в обществе — всё это стало закономерным итогом усердных трудов и усилий. По Табели о рангах Гаскойн получил чин 4-го класса — действительного статского советника, что приравнивалось к генерал-майору. Но главное, он стал верным русским патриотом, внёс огромный вклад в укрепление технологической и особенно оборонной мощи Российской Империи, жил не только делами одного дня, а активно вкладывал усилия в будущее страны. В советские годы его имя в ряду многих других оказалось незаслуженно забытым — классовая мораль ставила Гаскойну в вину «жестокую эксплуатацию» приписных крестьян на Александровском заводе и «верную службу царизму». Но время всё расставляет по своим местам. Всякий человек, который внёс весомый вклад в процветание нашей Родины, независимо от его происхождения, должен оставаться в памяти и как образ достойного служения России, и как пример для будущих поколений.
