Успех сериала «Ход королевы» побуждает вспомнить самые известные литературные произведения, также завязанные на древней игре
Шахматы, как и карточные игры, сопровождали героев литературных произведений издавна. Причем – в разных качествах. Вспомним главные из них.
1.Александр Пушкин, «Евгений Онегин» (1830), Уильям Шекспир, «Буря» (1611)
Пушкин наше всё в том числе в и теме «шахматы в литературе». Он едва ли не первый среди русских писателей стал использовать шахматную игру как метафору игры любовной. В четвертой главе «Онегина» читаем:
Уединясь от всех далеко,
Они над шахматной доской,
На стол облокотясь, порой
Сидят, задумавшись глубоко,
И Ленский пешкою ладью
Берет в рассеянье свою.
Обратим внимание: Ленский наказывает Ольгу за невнимательность «в рассеяние», то есть забывшись, что он играет с невестой. Увы – эта забывчивость скоро ему будет дорого стоить. Но на два века раньше так же идиллически разыгрывают партию влюбленные Фердинанд и Миранда у Шекспира. И их игра тоже ведется на нескольких уровнях:
- МИРАНДА
- Мой нежный друг, не хочешь ли меня
- Поймать в ловушку?
- ФЕРДИНАНД
- Ни за что на свете,
- Любимая, хитрить с тобой не мог бы.
- (пер. Мих. Донского)
Но их партия заканчивается благополучно – во всех смыслах, в отличие от партии Ленского. Впрочем, одноименная теноровая партия в опере Чайковского, одна из самых знаменитых в мировом оперном репертуаре, с лихвою это компенсирует.
2. Льюис Кэрролл, «Алиса в зазеркалье» (1871)
Вся вторая часть книги про девочку Алису, как известно, построена на шахматах.
Потому что выросла из попыток Чарльза Доджсона доступно объяснить правила и логику мудрёной игры своей маленькой подружке. Нам неизвестно насколько он в этом преуспел, но книга всем известна. А в ней известно многозначительное замечание Черной королевы, которое применяют к разным сферам жизни, от политики до IT:
порою приходится бежать изо всех сил, чтобы оставаться на месте.
3. Илья Ильф, Евгений Петров, «Двенадцать стульев» (1928)
Молодые сатирики иронично обыграли «шахматную лихорадку» того времени, создав блестящую и не шахматную устаревающую главу. Трудно найти русского читателя, который не знал бы про «Клуб четырех коней» и Нью-Васюки. И не помнил бы горестный вопль одноглазого любителя: «У меня все ходы записаны!». Правда, в последние годы его употребляют преимущественно в другом, довольно грозном смысле.
4. Владимир Набоков (Сирин), «Защита Лужина» (1929)
Еще одно, но совсем другое проявление «шахматной лихорадки» столетней давности. Владимир Набоков был не только виртуозным писателем, но и виртуозным «шахматным композитором», то есть составителем хитроумных шахматных задач. Причем, судя по публикации авторской книги “Poems and Problems”, то есть «стихи и задачи», сам он между двумя видами своего творчества противоречия не видел. Но шахматиста в герои книги избрал лишь однажды. И тоже делает это очень по-своему. Для отрешенного и аутичного Александра Ивановича Лужина шахматы является именно что защитой от окружающего мира, в котором он не понимает, как ходить и как защищаться. Увы – защита проваливается.
5. Стефан Цвейг, «Шахматная новелла» (1942)
Самая знаменитая новелла австрийского писателя и вообще одно из самых драматических литературных произведений, связанных с шахматами. Поединок угрюмого и малообразованного маньяка-мономана Чентовича и блестящего интеллектуала Б., в котором последний терпит сокрушительное поражение, буквально взятый измором, стало пор пером переживающего депрессию Цвейга грозной аллегорией конца привычной ему Европы. Пережить который Стефан Цвейг не смог, в том же году наложив на себя руки.
6. Артуро Перес-Реверте, «Фламандская доска» (1990)
Испанец Перес-Реверте – законный наследник Умберто Эко по линии интеллектуального детектива. А роман о том, как современные реставраторы, исследуя картину XV века, обнаруживают в запечатлённой на ней шахматной позиции ключ к убийству – это его «Имя Розы»: хитроумный интеллектуальный роман, ставший при этом громким международным бестселлером.
7. Дж. Роулинг, «Гарри Поттер и философский камень» (1997)
Финальная схватка добра и зла в кульминации открывающего тома саги о маленьком волшебнике – это, конечно, не совсем шахматы, а некие магические сверхшахматы. Роулинг на пороге XXI века словно предчувствовала переход многих сторон нашей жизни в новое измерение и в новое виртуальное пространство, где начинают действовать новые, порой обескураживающие правила. Но едва ли тогда она сама могла предвидеть, как далеко зайдет этот процесс.
