Перед отвагой драматургов, берущихся за сценарии фильмов про историю Руси, остается только снять шляпу и, пользуясь их языком, челом об что-нибудь побиться.
Я, скромный труженик пера с многолетним стажем, надевшая колпак домохозяйки, трусливо не бралась написать заметку про битву на Калке – из-за того, что не хочу ввести читающее общество в заблуждение по поводу одной-единственной детали. Жду ответа от историков. Но насмотревшись надысь, намедни, нонче или, проще сказать, давеча очередного «Грозного», все-таки вброшу.
Потому что эта деталь могла заставить наше население другими глазами взглянуть на день народного единства, который, по-моему, праздновать нужно и должно. Равно как и 7 ноября, красный день календаря.
Не потому что мы тогда получим вторые новогодние каникулы.
Про битву на Калке хоть раз в жизни любой что-нибудь слышал, но напряжется, ибо на названии познания начнутся и закончатся. Во-первых, потому что и речки такой уже нет, хотя полагают, что текла она в Донецкой области, а битва случилась чуть ли не в районе Донецкого аэропорта (согласитесь, мощная зацепка для кучи голодных сценаристов). Во-вторых, мало кто вспомнит за что там бились тогда и чем дело кончилось. И тут драматургам с буйной фантазией – большой привет от необозримых возможностей.
У меня в пометках на рабочем столе так и записано, простите:
Битва при Калке – лютый сами понимаете что! Южнорусские князья вели себя просто неприлично.
Обогретые солнцем властители, у которых со здравым смыслом было, видно, похуже, чем у холодных северян (поэтому мой герой – Александр Невский, недаром он святой) не оценили силы монголо-татар, которые пришли тогда к нам, так сказать, прощупать обстановку. Те, кто увидел в степи их разведку, доложили нашим воеводам: мол, встретили каких-то странных безбородых мужиков с луками на маленьких лошадках...
Я однажды прочитала описание того, что было луком у войск Чингисхана и обалдела – процесс его производства не менее сложен, чем создание скрипки Страдивари. Поэтому струна лука убивала с тем же успехом, что имеет звукоизвлечение знаменитых скрипок мастера. Но Бог с ними, сейчас не об этом.
Один воевода все-таки заметил на военном совете: мол, «Если они столько стран прошли, значит, они воины хорошие…»
Выходит, знали тогдашние начальники, что безбородые прискакали на маленьких лошадках издалека! Чингисхан дотянулся уже до Ирана, Средней Азии и половецких степей. И к нам спокойно шло 40-тысячное войско с успешными полководцами Джебе и Субедеем во главе. На Северном Кавказе кочевников могли остановить предки осетин. И рельеф местности способствовал. Но их кинули, прельстившись щедрыми дарами (воевали, как всегда, не только луками), союзники-половцы, а укрепленный Дербент монголо-татары просто обошли.
Закон бумеранга никто не отменял: сегодня одарили – назавтра и в половецкие степи пришли. Тут эти ребята к нашим князьям и обратились: смотрите, чё творят – сегодня к нам, а завтра к вам...
Тут надо было хорошо подумать. Некоторые историки даже говорят: мол, не надо было за половцев вписываться. Но тут бабушка тоже надвое сказала: во-первых, с половцами жили бок-о-бок, переженились, рядом, что называется, стада пасли, во-вторых, про «завтра к вам» оказалось не художественным свистом.
Дальше три летописи по-разному рассказывают – в зависимости от того, под руководством какого князя трудился писец. Даниил Романович Галицкий чуть ли не герой, потому что – один из немногих, кто вообще тогда уцелел.
И вот перехожу к детали, правдивость которой не могу установить. Хочу узнать, в каком источнике ее увидела автор статьи о Галицком Татьяна Черникова, профессор МГИМО, доктор исторических наук (поскольку в ее ссылках упоминается научный руководитель студентки, преподававшей курс «Славяне глазами иностранцев» моей дочери – думаю, выясним).
«По обычаю, кто начинал битву («ходил на переде»), тому и доставалась большая часть военной добычи. Мстислав Удалой и Даниил Романович решили начать дело первыми, не предупреждая о том Мстислава Черниговского. Они даже приказали обмотать тряпками копыта коней, чтобы те топотом не разбудили черниговцев. Ранним утром 31 мая 1223 г. воины Мстислава Галицкого и Даниила Волынского начали переправу через реку. Конная дружина Даниила и половцы Котяна переплыли Калку на конях и в полном вооружении. Остальные воины разделись и переправляли доспехи и оружие на плотах. Когда все они вышли на вражеский берег, встрепенулись и черниговцы. Победу и добычу хотели у них похитить! Мстислав Черниговский приказал также спешно форсировать Калку. Видя это, Мстислав Удалой, один из опытнейших и прославленных русских военачальников XIII в., отдал легкомысленный приказ. Он велел Даниилу не дожидаться, пока он выстроит все свои полки, а атаковать монголо-татар с ходу».
Дальше пошли ошибка за ошибкой, описанные в куче трудов на основании трех противоречивых летописей... (Никто же со свечкой не стоял). Половцы, к слову, пишут, убежали первыми. Закончилось тем, что в нашем несогласованном войске выжил лишь каждый десятый. А князья не просто полегли – живых и раненых захваченных в плен ратников положили на землю, на них установили помост и пировали там весь день до вечера, отмечая победу, будущие захватчики Руси и разорители Киева. (В 1240 году, как известно, город превратили в руины, митрополит оттуда уехал - а где был центр православной церкви, туда перемещалась в дальнейшем и столица, что в конечном счете и определило таковой Москву, а не потому что так решили проклятые москали. Но про это в другой раз.)
Так погибли лучшие военачальники юга, и долгие годы некому было защищать русские земли. Юный Даниил Волынский-Галицкий, раненый в грудь и воспетый своим летописцем, ускакал. Он, кто помнит, был единственным на Руси королем, принявшим корону из рук Папы Римского. В отличие от Александра Невского, увидевшего, что монголо-татары приходят и уходят, а цивилизаторы остаются, еще и навязывают свой устав и ценности.
Вы поняли какая деталь меня поразила? Копыта лошадей, обмотанные тряпками.
И результат.
К слову после этого позора посланники Чингисхана лет на 13 покинули наши территории. Было время собраться, репу почесать и подготовиться. Но цену слова «единство» тогда никто не ведал.
***********
Еще до показа «Грозного» я задумалась – какие источники возьмет за основу сценарист. Ведь даже историки в свое время переругались, самого автора "Истории государства Российского" оспаривали. Во-первых, Карамзин тоже был не совсем свободным художником. Во-вторых, оппоненты считают, что его версия царствования Ивана Васильевича опиралась на впечатления иноземцев и факты, выданные беглецом Курбским.
Говоря нынешним языком, Россия того времени описана так, как видят и подают сегодняшнюю иностранные СМИ и господин Навальный.
Я в спорах историков не участник. Могу только ссылаться на ту или иную сторону.
Доктор исторических наук Александр Филюшкин пишет - еще три года назад - в статье «Сотворение Грозного царя: зачем Карамзину был нужен «тиран всея Руси»? (дам несколько выдержек, кто захочет – найдет и прочтет целиком):
«Карамзин считал, что он реконструирует подлинную историю, «как оно было на самом деле». Он искал правду, но находил миф, зато этот миф излагал так убедительно, что по многим сюжетам мы до сих смотрим на прошлое через очки, надетые на нас «последним летописцем». Чтобы понять природу образов, вышедших из-под его пера, надо постичь его исследовательскую «кухню». В полной мере это относится к созданию Карамзиным образа «самого страшного русского тирана» – Ивана Грозного».
Набор исходного материала, которые он использовал, сегодня «сочли бы недостаточным даже для дипломной работы студента-историка». Главной же проблемой Карамзина был поиск объяснения роли юного царя в пролитой крови и казнях. Придумать ее, как честный человек, он не мог. И тут:
«Воистину бесценным открытием для него оказалась «История о князя великого московского делех» – написанное в Речи Посполитой в начале 1580-х годов сочинение беглого князя-эмигранта и первого русского диссидента Андрея Курбского».
Слушала я вчера исполнителя этой роли Константина Крюкова, который, естественно, полюбил своего героя всей душой и описал его зрителям как замечательного человека. И снова вспомнила доктора наук Филюшкина:
«Особое впечатление на историографа произвела роль, которую себе приписал Курбский: беглец от тирана, борец за свободу и против тирании, обличитель деспота с нравственных позиций – всё это было Карамзину очень интересно и, видимо, духовно близко. Несомненно, созвучен Карамзину был и стиль, слог Курбского, поиск морально-нравственных объяснений – то, чего ему так не хватало у скучных и богобоязненных летописцев. Что касается вопроса о достоверности, Карамзин рассуждал так: «Изгнанник Курбский имел, конечно, злобу на царя, но мог ли явно лгать перед современниками в случаях, известных каждому из них? Он писал для россиян, которые читали сию книгу с жадностию, списывали, хранили в библиотеках... такой чести не оказывают лжецу».
Проблема в том, что современники не читали Курбского – писал он для Речи Посполитой. Тексты попали в Россию только после Смутного времени, когда уличить его во лжи было некому. Возможно, Николай Михайлович этого не знал.
Филюшкин приводит примеры использования Карамзиным откровенных фальсификатов и компиляций, основанных на слухах и мифах, которые с особым удовольствием собирали иностранцы. Особенно историографу приглянулись сочинения немецкого пастора Одерборна, которые он сначала отверг, как «баснословные», а потом все-таки взял оттуда «самые колоритные факты».
Сегодня бы сказали жареные – как в какой-нибудь «Экспресс-газете».
Но таковы были веяния времени, в которое работал Карамзин. И тогда, как ни удивительно, обсуждали суть монаршей власти: «Успешный и правильный правитель всегда высокоморален, тиран всегда аморален. Эта идея Карамзина также была созвучна его эпохе и находит сторонников по сей день», пишет Филюшкин. И сообщает: «Сила воздействия созданного им образа оказалась такова, что царя Ивана не решились поместить на памятник 1000-летию России, воздвигнутый в Великом Новгороде в 1862 году. Несомненные достижения царствования Ивана Грозного при этом оказались приписаны... Ивану III».
Более того. После смешения реальных и вымышленных фактов «царь Иван стал под его пером символическим злодеем в русской истории, образ которого потеснит в ХХ веке только образ Иосифа Сталина. Равных ему по концентрации негатива до второй половины ХХ века в русской исторической мысли не было».
Историограф – не драматург. Ему верят.
Верят и спорят с изысканиями доктора наук Александра Филюшкина.
*********
Ну, раз уж вспомнили Сталина , семь бед – один ответ. Я и так тут давно и и запутинка, и сталинистка. Приведу реплики из знаменитого обсуждения партийцев с Сергеем Эйзенштейном и Николаем Черкасовым фильма «Ивана Грозный» (Черкасов в воспоминаниях расскажет о простоте атмосферы обсуждения, но стенографистка была строга):
Сталин: Вы историю изучали?
Эйзенштейн: Более или менее…
Сталин: Более или менее?.. Я тоже немножко знаком с историей. У вас неправильно показана опричнина. Опричнина — это королевское войско. В отличие от феодальной армии, которая могла в любой момент сворачивать свои знамена и уходить с войны, — образовалась регулярная армия, прогрессивная армия. У вас опричники показаны, как ку-клус-клан.
Мне вот это «более менее» у обоих понравилось.
Сталин: Царь у вас получился нерешительный, похожий на Гамлета. Все ему подсказывают, что надо делать, а не он сам принимает решения… Царь Иван был великий и мудрый правитель, и если его сравнить с Людовиком XI (вы читали о Людовике XI, который готовил абсолютизм для Людовика XIV?), то Иван Грозный по отношению к Людовику на десятом небе.
Так-с, друзья мои, а много ли мы с вами знаем про Людовика XI? Я – нет.
С Молотовым и сейчас трудно не согласиться:
Молотов. Вторая серия очень зажата сводами, подвалами, нет свежего воздуха, нет шири Москвы, нет показа народа. Можно показывать разговоры, можно показывать репрессии, но не только это.
То, что тут же добавил вождь народов, впечатляюще выглядит даже из сегодняшнего дня:
Сталин. Иван Грозный был очень жестоким. Показывать, что он был жестоким можно, но нужно показать, почему необходимо быть жестоким. Одна из ошибок Ивана Грозного состояла в том, что он не дорезал пять крупных феодальных семейств. Если он эти пять боярских семейств уничтожил бы, то вообще не было бы Смутного времени. А Иван Грозный кого-нибудь казнил и потом долго каялся и молился. Бог ему в этом деле мешал…
Замечание про Бога, напишет Черкасов, Сталин сделал с улыбкой.
********
Конечно, я сразу посмотрела фильмографию сценариста нынешнего «Грозного». Тимур Эзугбая на кинопоиске представлен без биографии. Зато написано, что он по жизни – сценарист, композитор, монтажер. (И когда человек столько успевает?)
Вот его послужной список.
А фото вот такое нашла.
И даже описание:
«Тимур Эзугбая пришёл в «Бажовку» (библиотека имени Бажова в городе Лесной Свердловской области) прямо к открытию мероприятия – столько друзей, знакомых, столько лет не виделись. Красивого, вальяжного, очень заметного в общей массе столичного молодого человека тут же окружили участники библионочи...»
Однако в анонсе сериала мелькнула ссылка на то, что «команда сняла грандиозную сагу по произведению Руслана Скрынникова «Иван Грозный».
Там же указано, что режиссер «призывает не рассматривать фильм учебником по истории. Это художественное произведение, где отслеживается драма человека, пережившего многое: смерть матери, притеснения и унижения бояр. Для Андрианова было важно показать, как бывший сирота воспринимал мир и что повлияло на его переосмысление действительности, как произошло превращение мальчика с многочисленными комплексами в настоящего тирана».
А что делать с тем, что историю у нас многие только по фильмам и знают?
О профессоре МГУ Николае Борисове, «именитом консультанте сценариста Эзугбая», увы, не могу сказать ничего. Руслана Скрынникова «Лабиринт» представляет как известного питерского историка.
Мой Александр Филюшкин, кстати, тоже из города на Неве. Заведующий кафедрой истории славянских и балканских стран Института истории СпбГУ (а, может, уже и директор). И автор книги «Андрей Курбский» в серии ЖЗЛ.
Он, кстати, приносил извинения и соболезнования от имени института за историка Олега Соколова, который тоже там трудился.
**********
По исторической части у меня все. По языку – стиль «ой ты, гой еси, народ честной» в фильме выдержан по полной программе. Удивительно, в шедшем параллельно по ОТР сериале «Королева Марго» я не заметила никаких старофранцузских «шершавостей». А ведь там как бы снято то же самое время – Варфоломеевская ночь, упомянутая на последних кадрах «Грозного». И девушки-красавицы там в ярких платьях (не чета нашим, видимо, на Руси и тогда рукодельниц не было, и ходить предпочитали в сером, как часть общества в "Стилягах" Тодоровского). И на парижских улицах разве что не асфальт лежит. Не то, что в Москве.
Мои впечатления от сериала пополнил ночью Виталий Третьяков: он у Соловьева наш российский сортир под звездами на свежем воздухе отстоял – к вящему изумлению феминистски настроенной и одетой Марии Штейнман.
И здесь я вспомнила, как будучи во Франции моя подруга – на радость владельцам - однажды заехала в один малопосещаемый замок Луары.
Те в качестве фишки открыли у себя музей туалетов разных времен. И с большим энтузиазмом рассказали подруге про лопату, которую подсовывали под огромные кринолины французских дам, когда те сбегали с бала на минутку справить нужду. Не снимать же всю эту многослойность!
С лопаты всё стряхивали из окна на склон замка.
А когда он загаживался в буквальном смысле слова, переезжали в другой. Поэтому их на Луаре так много, что они стоят и разрушаются, и государству приходится их в частные руки отдавать...
Но в кино цивилизованные народы предстают в неземной красоте.
Даже турки «Великолепный век» (а век там тот же самый, что у Грозного) так отсняли – глаз не оторвешь. И музыка – заслушаешься. Никакого заунывного нытья даже близко...
***********
По поводу молодого царя, который кричит на бояр голосом режиссера-стажера из «Оттепели», которую, к несчастью для «Грозного» параллельно крутили на «Мире» - в другой раз.
P. S. Ни к селу, ни к городу вспомнила, как в «Реальной любви» португалка-домработница спрашивает у писателя - в надежде, что не зря ныряла в ледяную воду за улетевшими страницами его рукописи – страшный ли получается детектив.
- Пугает в основном то, как паршиво написано, - честно отвечает ей писатель.
