В середине февраля уже почувствовалось приближение весны. Еще гудели по ночам вьюги, заметая все кругом, еще ездили через речку на тракторах, а по выходным вокруг прорубей лед покрывался кучами тины – так проходила рыбалка: на длинный шест, опущенный в воду, наворачивалась тина, в которой находили рыбу, раков. Но уже розовели ветви ивы, иногда налетал ветер, сырой и теплый.
Ольга уже не могла дождаться, когда закончится время ожидания, и в то же время боялась того, что ждало ее. На последнем приеме у Федоровны два дня назад Ольга вздохнула:
- Когда это кончится уже?
Акушерка усмехнулась:
- Не переживай, еще ни одна не осталась беременной на всю жизнь. И тебе это не грозит. А осталось тебе уже немного – видишь, живот опускается. Так что скоро будем встречать нового человека.
В этот день Евдокия ушла на работу – начали готовить теплицы для рассады, да и яровые протравливать перед посевной. Оставляя дочку дома, она уже беспокоилась: подходил срок родов – а ну как начнется, когда ее дома не будет. Ольга оставалась одна, все больше лежала, уже было тяжело. К обеду, вставая с дивана, она вдруг почувствовала резкую боль внизу живота, которая почти сразу прошла. Ольга застыла от неожиданности, потом пошла к полке с книгами – она решила удостовериться, что это именно то, чего она ждала и чего так боялась. Сделав несколько шагов, остановилась от тянущей боли в пояснице. Она вернулась на диван. Усмехнулась: по учебнику хотела проверить, действительно ли начинаются роды. Ольга прилегла и вдруг испугалась, ведь матери нет дома, а если началось? Она подошла к окну, стала смотреть на калитку в надежде, что мать скоро придет.
Куры гуляли под солнцем, собирали на расчищенном дворе зерно, утки громко кричали, совершая какие-то ритуальные танцы с приседаниями. Дорожка к калитке была пустой. Через несколько минут боль снова появилась, перехватив дыхание. Ольга испугалась не на шутку. Она стала одеваться, еще не зная, что будет делать дальше.
В это время Евдокия была словно на иголках. Не дождавшись обеда, она подошла к бригадиру и сказала, что ей нужно срочно идти домой. Тот поворчал, но не стал задерживать ее. Домой Евдокия летела, как на крыльях. Она не обращала внимания на скользкую дорогу, на мокрый снег на обочинах, куда ей приходилось время от времени сходить, чтобы пропустить трактор или машину.
Забегая во двор, она развязала платок, освободив вспотевшее лицо и шею. Вбежав в дом, она встретила широко раскрытые глаза дочки, которая держалась за живот.
- Началось? – выдохнула Евдокия.
Ольга кивнула головой, не говоря ни слова.
- Сейчас, сейчас, - приговаривала Евдокия, помогая Ольге одеться.
Она вдруг остановилась. Ведь ее нужно везти в район! Она выбежала во двор, выскочила за калитку. Как назло, на дороге не было ни одной машины. Из соседнего двора выглянула соседка, увидев лицо Евдокии, она все поняла.
- Дуся, беги в контору, я побуду с дочкой.
Евдокия бросилась было в сторону конторы, но соседка остановила ее:
- Оденься, куда раздетая побежала? А давно началось у нее?
- Не знаю, я на работе была.
Они вернулись в дом, где на диване сидела Ольга. Евдокия быстро накинула куртку, платок, сказала дочке:
- Олюшка, не бойся, все будет хорошо, я в контору, за машиной. А с тобой баба Нюра побудет.
В конторе она побежала в кабинет к директору. Секретарша попыталась остановить ее, но Евдокия махнула на нее рукой и вбежала к директору:
- Виктор Петрович, дай машину! Дочка рожает, в район нужно.
Директор поднял голову, посмотрел на женщину, взял трубку.
- Коля, пришли мне машину. Прямо сейчас. Как нету? А где все? Понятно.
Секунду подумав, он позвал секретаршу:
- Люба, сбегай во двор, позови мне Сашу. Моего водителя, - добавил он, увидев недоумение в глазах девушки. – Быстрее, Люба!
Через минуту в кабинет вошел Саша Николаев, водитель директорского «Козлика».
- Саша, поедешь сейчас с ней, - он кивнул в сторону Евдокии, - а там по обстоятельствам.
Они вышли из конторы, сели в машину.
- А что такое, тетя Дуся? Что случилось?
- Да что, Саша, - Оля рожает.- Евдокия всхлипнула.
- Не переживайте, домчимся вовремя, - бодро ответил шофер.
Вместе с Евдокией он помог Ольге сесть в машину, положил приготовленную сумку, и они поехали. Ольга время от времени стонала, и тогда Саша оглядывался на нее с выражением сочувствия и даже страдания на лице. Было видно, что он принимает все происходящее близко к сердцу.
В роддоме Ольгу приняли быстро, оставили матери одежду и увели ее.
Евдокия осталась в приемном ждать результата.
Медсестра, вышедшая в приемное, сказала:
- Вы бы шли домой, это будет не скоро: первые роды, как правило, длятся долго.
- Да мы не отсюда, мы из района, - проговорила Евдокия. – Я буду ждать. Ты, Саша, езжай домой, а то видишь, говорят, не скоро...
- А куда ж вы потом, тетя Дуся? Я подожду вас.
- Да и ты, папаша, тоже можешь ехать. Из дома вечером позвоните, вам все скажут.
Саша не стал опровергать то, что его приняли за «папашу». Подумав, сказал Евдокии:
- И правда, тетя Дуся, вечером из конторы или из школы позвоним, узнаем. А завтра приедем, привезем ей чего-нибудь.
Евдокия подумала немного и решила, что так будет лучше. Все равно к ней не пропустят, а утром она привезет ей парного молочка, сметанки, сварит картошечки. Но уезжать так не хотелось! Где-то там, на втором этаже сейчас мучится ее Олюшка, а она и помочь не может. Конечно, это бывает с каждой, но ведь своя – не каждая... Евдокия всхлипнула и, вытерев глаза, пошла к выходу. Действительно, толку от того, что она будет тут сидеть, нету, а дома хозяйство, нужно корову доить...
