В словаре символов образ мухи воспринимается как воплощение зла, греха, болезни, нечистоты. В большинстве мировых культур муха является недобрым посредником между миром живых и мёртвых.
У славян интерпретация образа чуть шире: наравне с бабочкой, птичкой, пчелой муха может восприниматься как живая человеческая душа, одно из её воплощений (достаточно вспомнить метаморфозы князя Гвидона).
Я решила вспомнить литературные произведения, упоминающие мух, и проследить, везде ли муха оставляет грязный след. Иными словами: можно ли "оправдать" муху?
1. Русская народная сказка "Теремок".
Обращает на себя внимание то, что муха-горюха приходит в теремок первой. Почему она вообще "горюха"? "Горюха" - тот, кто горюет, скучает. Народная побасёнка называет муху тем же именем: "Летела муха-горюха, попала мизгирю (пауку) в тенёта". Такая вот обречённость - быть пойманной, горе мыкать. Или заунывность жужжания, или сокрушённое потирание лапок?..
В записи Афанасьева сказка носит название "Терем мухи", там говорится, что муха его и построила. Думаю, для ответа на вопрос о причинах мушиного горя не хватает хорошего и большого пласта фольклорных текстов. Что ж, будем искать первоисточники...
2. Д. И. Мамин-Сибиряк "О том, как жила-была последняя муха..."
У Мамина-Сибиряка Муха получилась живая и немного эмансипированная. Кружится, кружится, жужжит, в окна бьётся, рефлексирует - чувствует, что последняя. Обвиняет в своём одиночестве глупых животных, несносных людей. Паук из жалости зовёт её в тенёта... Но Муха переживает зиму, встречает весну и делает смелый вывод: "Теперь я знаю всё: лето делаем мы, мухи!"
3. К. Чуковский "Муха-Цокотуха"
Самая знаменитая из Мух, конечно, Цокотуха. Язык не повернётся назвать её символом мещанства и пошлости, а ведь сказка Чуковского - ни что иное, как пародия на жанр городского романса, адаптированная для детей. Тут и коварный "злодей", и удалой комар-жених, и поэтика русского чаепития, и риск кровопролитья, и непременный счастливый конец.
Всё у Чуковского обаятельно, всё обворож-ж-ительно.
4. Пьер Вилье (басня "Муха" в переводе И. И. Дмитриева).
В отличие от сказочников, баснописцы к мухам жестоки. Обвиняют их в назойливости, глупости, тщеславии - и, прямо скажем, в ненужности. Современник и некогда соперник И. А. Крылова, ныне слегка подзабытый И. И. Дмитриев перевёл с французского басню "Муха", в которой выставил свою героиню эгоцентричным существом, приписывающим себе чужие заслуги. Басня и сейчас звучит современно.
5. И. Бунин "Мухи"
Небольшой по объёму рассказ И. Бунина описывает встречу с деревенским мужиком Порфирием, у которого "высохли ноги". Порфирий больше не может ходить, не выходит на работу в поле, только лежит. Его единственное развлечение - "мять палкой" рои мух, собирающиеся на стенах избы. Рассказчик покидает Порфирия со странным чувством недоумения: "Мудрость ли это или же просто какой-то ясноокий идиотизм? Блаженство нищих духом или безразличие отчаяния?".
Размышления о русском характере сливаются с чувством уверенности: довольствоваться можно и самым малым, даже с болезнью и смертью "можно примириться".
6. Б. Пастернак "Мухи Мучкапской чайной" (стихотворение из книги "Сестра моя - жизнь")
Летом 1917 года молодой Борис Пастернак ездил камышинской железнодорожной веткой к любимой женщине в Саратовскую губернию. По дороге он проезжал Тамбовскую губернию (станции Ржакса и Мучкап). Мухи мучкапской чайной как символ русской провинции должны были бы по всем законам поэзии подчеркнуть убогость пейзажа и провинциальной жизни вообще. Но не таков Пастернак! Его мухи - часть милого, хотя и чуждого лирическому герою, пространства любви.
7. Ж.-П. Сартр "Мухи"
Пьеса Сартра написана на античный сюжет об Оресте, его матери Клитемнестре и сестре Электре. Это миф о преодолении ритуала, о городе, держащемся на чувстве греховности, и празднике всеобщего покаяния, который ежегодно устраивается властителями.
Человеком легко управлять, пока он чувствует свою вину. Злобные эринии (богини мести, муки нечистой совести) посылаются на землю в виде мух, чтобы терзать и жалить людей, напоминая, что они грешны.
Распутывая сложный клубок семейной и социальной лжи, Орест берёт на себя тяжесть преступления и освобождает мир от тирании. Но отныне грех тяготит и его. Мухи неотступны, круг замыкается.
8. У. Голдинг "Повелитель мух"
Одно из самых страшных и правдивых произведений ХХ века, роман Голдинга воспринимается не столько как книга о детской жестокости, сколько как притча о мировом зле и его власти над человеком.
Оказавшимся на необитаемом острове подросткам предстоит прожить без взрослых много дней. Они строят иерархию, пытаются установить порядок, выбрать лидера. Лагерь почти сразу раскалывается на две половины. Одних ведёт разум, других - слепая стихия. "Повелитель мух" - одно из имён властителя тьмы. Страшная кабанья голова, облепленная мухами, становится для детей воплощением первобытного страха, беззащитности перед звериным началом жизни.
Книга Голдинга интерпретирует библейскую притчу об изгнании бесов и трубит всему человечеству: "Зло существует, этого не отменить. Боритесь - или будет поздно".
9. В. Крапивин "Дагги-тиц"
Одно из последних произведений бессмертного Командора посвящено десятилетию межвременья (90-м - началу 2000-х годов). В мире, где никто никому не нужен, без матери и отца, просто под присмотром соседки живёт десятилетний мальчик. Ему достаётся в школе: от учителей, одноклассников, ребят постарше. Уезжает в другой город единственная подруга Полянка, переименовавшая его из угловатого Кешки в непохожего на других Инки. Словно Гамлет, сыгранный Смоктуновским, Инки рассекает тьму, борется с невидимым злом, которое его окружает.
Единственным другом мальчика становится муха, живущая в ходиках. Инки придумывает ей имя - Дагги-Тиц, похожее на ход часов. Эта дружба с мухой - предел человеческого одиночества, чёрная точка обратного отсчёта - могла бы стать завершением повести, но Владислав Крапивин не допускает подобных концовок. В жизни Инки появляются взрослые, которым "не всё равно" - мальчик находит своё место под солнцем.
10. Кэндзиро Хайтани "Взгляд кролика"
Должно быть, одиночество стало глобальной проблемой человечества. Как иначе объяснить сходство сюжетов в произведениях столь разных авторов? Японский писатель и педагог Кэндзиро Хайтани нащупал сердцем ту же болевую точку, что и Владислав Петрович Крапивин. Его книга - тоже о бесконечном одиночестве детей.
Странный мальчик, который дружит с мухами и избегает людей, становится для всех объектом насмешек. И только молодая учительница, разгадавшая причины этой дружбы, находит необычный способ пробраться в мир своего ученика. Так звучит кредо учительницы и самого Хайтани:
"Те, кто сторонятся слабых и бессильных, избегают и презирают их, наносят вред прежде всего самим себе. Они перестают быть человечными..."
Двадцатидвухлетняя Фуми, готовая плакать по любому поводу, преодолевает стереотипы, учится выдерживать непонимание коллег, растёт вместе с детьми, становится для них примером неравнодушия.
...Жаль, что настало время объяснять очевидное, находя в самой жизни образы, полные трагизма. Потерявшийся и потерянный мир нуждается в том, чтобы свет имел направление. По крайне мере, в детской литературе это всегда так.
Вот так воспоминание о маленькой мухе приводит к разговору о главном. А кто из нас греховнее, болезненнее, злее (муха ли, человек ли?) - вопрос открытый.
