У нас на даче есть печка. Самая традиционная, с трубой на крыше дома. Печке лет шестьдесят. Наверное, кто-то когда-то ею пользовался, но это было совсем давно. Моя мама пыталась её реанимировать, даже приглашала кого-то ей помочь – но тогда из этой затеи ничего не получилось. Дым шёл вовсе не из трубы, как на картинках, а валил прямо в дом.
Но без обогрева на даче уныло. Место у нас влажное, дом стоит у ручья, и в любой день, даже жаркий, в нём довольно промозгло. Будто мы на болоте живем, отовсюду несёт сыростью. Ладно ещё летом, но осенью становится совсем грустно.
Так что я мечтала оживить нашу печь. Я даже соорудила объявление, повесила его на местном сельпо: ищу мастера, который отладил бы старую печь. Но никто мне не позвонил.
– Да всё понятно! – сказал пожилой сосед в ответ на мои сетования. – Дымоход у вас засорился. Надо лезть на крышу, прочищать. Но кто полезет? Никто не полезет. Свалишься – костей не соберёшь.
Оптимистично.
В общем, я думала, что хорошо бы что-то сделать с нашей печью, но ничего не делала.
А тут к нам на дачу приехала знакомая пожилая дама – за саженцами гортензии, купены и флоксов. Зашла в дом и говорит:
– Что ж у вас так зябко! Вы бы хоть печь затопили.
– Мы бы с радостью, – говорю, – но не умеем.
– А вы пробовали?
– Вроде как да. Не я, мама. Но ничего не получилось.
– Почему?
Я только плечами пожала. Откуда же я знаю – почему.
Пожилая дама выросла в деревне, и она осмотрела нашу печь со всех сторон как опытный человек.
– Неси мне, – говорит, – бумагу, картон, сухие ветки. Сейчас затопим.
Взяла совок, выгребла из печи полведра золы. У нашей печи несколько дверок, знакомая открыла все и совершенно всё вычистила.
– Вон сколько грязи! – говорит. Сердито. – Конечно, печь так топиться не будет. Печь любит порядок.
После этого она засунула в печь бумагу, картон, сухие ветки. И подожгла. А пока они горели, деловито изучила печь изнутри.
– Всё понятно, – говорит. – У вас дымоход нестандартный. Он у вас, видишь, в глубине и справа. А не сверху. Так что дрова надо слева класть, чтоб его не заваливать. И по чуть-чуть.
Я послушно кивнула.
– Ты дрова-то неси! – сказала знакомая.
Я притащила какие-то старые доски.
– Ну нет, – сказала знакомая. – Они и влажные, и длинные. Нужны сухие и короткие.
– Где же их взять? – спрашиваю.
– Что за молодежь пошла! – сказала знакомая. – Даже дрова принести не могут.
Она отправилась за забор, набрала там каких-то палочек. Я поглядела на них – и устремилась на поиски таких же.
Десять минут – и над нашей крышей появился именно такой дымок, как рисуют в книжках. Вау!
– Ну вот, – довольно сказала знакомая. – Теперь можно и большие поленья подкладывать. И доски твои – если ты их разломаешь. Слышишь, как трещат дрова? Обожаю этот треск. С ним так уютно становится. Как в детстве – сидишь у огня, смотришь на пламя...
В доме стало тепло. Запах сырости ушёл. В печке обнаружилась плита, на которой можно было жарить и варить. Ну, то есть мы и раньше её видели, но не представляли себе, как её использовать. А тут всё стало ясно: под плитой засветилось пламя, мы немедленно водрузили на неё старый чайник, чайник закипел. Дети радостно скакали вокруг. Я и подавно была в восторге.
Я боялась, что мне не удастся повторить этот фокус снова, без помощи знакомой. Но мне удалось! Я и сына Лёвика всему обучила. Теперь мы сразу кладем в печь подсушенное большое бревно, предварительно полив его жидкостью для розжига, на него несколько веточек, а сверху поджигаем газетку – и готово. Огонь. Тепло. Жизнь.
Только золу сначала надо выгрести. Отличная штука эта зола! Я уже и в розы её подсыпала, и в клубнику. А для дров мы завели отдельное место в доме. А то мало ли – вдруг дождь. Нужен запас.
Так что вместо неработающей печи у нас теперь есть работающая. А мы чувствуем себя куда более уверенными домовладельцами. Неужели я умею топить печь?! Фантастика. Бабушка бы мной гордилась.
Вот какие чудеса творят карантин и заходящие за саженцами пожилые дамы.
