С Лёней нас познакомила удивительная женщина. Первая встреча была у нее дома, где собрались близкие ей люди на Дне Рождения. А вторая встреча была у него дома, случайно. Наша общая знакомая попросила сходить с ней в соседний дом, оценить картины, которые Лёня пишет.
И как бы я не пыталась честно признаться, что картины - не моё, что не тот я ценитель, который даст релевантную оценку, как бы не сопротивлялась - меня заманили к Лёне, я даже не успела моргнуть глазом.
Лёне лет 50, он оставил в прошлом бурную молодость и звездную славу, оставив бороду и тонкое чувствование прекрасного (его слова).
Наш разговор начался с того, что сбежал кофе. Сначала был звук шипящего кота, потом нецензурно зашипел в бороду Леня, и завершилась звуковая процессия комментарием нашей общей знакомой: "Как всегда, давай тряпку".
Мы пили кофедубль2, я ожидала, что Лёня подаст граненые стаканы или чашки со следами военно-полевой жизни художника. И стыдливо сжалась, когда на столе оказались красивейшие фарфоровые чашки с блюдцами, перламутрового пудрового оттенка.
Пилось из них волшебно, аромат кофе отталкивался от стенок, словно обогатившись коньячными нотами об стенки фарфора.
В вазочке вперемешку лежали орехи 3-х видов: грецкие, миндаль и неизвестные.
Попытка узнать их название была наивной, Лёня ответил одной длинной фразой: "Дахузнаетэтоарампривезиздома".
- Арам привез из дома?, - я уточнила, чтобы хотя бы 2 слова были наверняка мною поняты.
- Армянин.
В этот момент я подумала, что Лёня мог бы стать хорошим фасилитатором: говорит мало, слышит хорошо, рисует отлично, харизма есть.
- Сыру? Коньяка?
Лёня не улыбался, и казалось, что его слова произносит другой человек, потому, что никак не вязалось то, что он говорил с тем, как сурово он выглядел.
Пересмотрев все картины, дважды споткнувшись об лежащие на полу в свободном порядке громоздкие вещи, я увидела лежащую на столе картину. Странной её не назвать, даже сложно описать эмоции, которые я испытала в тот момент.
На картине была нарисована красивая женщина. Глаза. Удивительные. Огромные глаза беззащитного ребенка и абсолютно порочное лицо. Женщине на картине было около 40. Хотелось прикоснуться к холсту, проверить -не живая ли она, не смотрит ли на меня в эту секунду?
- Лида.
- Лёня, какой красивый портрет! А почему он не на стене? Почему он на столе? А кто это?
Леня пожал плечами и вышел из комнаты.
- Это Лёнина любовь, - объяснила общая знакомая, - он любит её всю жизнь. Лет 30, да, Лёня?
- Хмкмк.
Меня просто разрывало от эмоций, от вопросов, от желания заглянуть за картину в те 30 лет назад.
- Лёня, а Лида нарисована той, какой была тогда? Или она сейчас такая?
Они оба уставились на меня чуть наклонив головы вперед. Потом посмотрели друг на друга и отвернулись в разные стороны.
Я поняла, что дальше спрашивать нельзя, что тема закрытая и навряд ли Лёня, видевший меня второй раз в жизни, готов делиться.
- Пойдём мы, Леня, - сказала общая знакомая.
- Спасибо за кофе и за орехи! И тебе, и Араму.
- Кхмкх, заходите, у меня кофе много еще и сыру тоже.
Это была первая длинная и понятная в словах фраза.
Лёня улыбался в бороду, и взгляд его был где-то там, в тридцатилетней давности.
#москва #москвичи #анна татьянина
