Ведущим героем фильма «Покровские ворота» (1982) является не дивный Костик, но коммунальная квартира и если шире - старая Москва. Это не она – декорация, а Костик, его тётка, Хоботов, Савва – это фоновые и взаимозаменяемые детали. На их место можно было бы поместить совершенно других людей. Неслучайно само название – топоним. А могли быть «Приключения Костика и его друзей». Или соседей. А то нет – Покровские ворота. Точно так же у Чехова главгерой - вишнёвый сад, а не Лопахин или, там, Петя с Аней.
Что характерно – воспевать коммуналку и даже ностальгировать по её «чарующему коллективизму» стали уже после того, как общество подзабыло прелести общей кухни. Или – начало забывать. Интересная деталь – до конца 1950-х годов в кино показывали аэродромно-большие и главное – отдельные квартиры, в которых жили все персонажи – от лётчиков и директоров предприятий до скромных работников-исполнителей, тогда как «Дом, в котором я живу», созданный в 1957 году, уже рисовал благость коммунального жилища 1930-х.
А почему? Ностальгировать по неудобству можно только в тепле. Но вернёмся в район Покровских ворот. В 1970-1980-х годах любое ретро становилось чарующим только потому, что оно – было, и «Покровские ворота» - фильм, перенасыщенный символами – духи «Красная Москва» на ладошке у Риты, мотив «Серенады Солнечной долины» в сцене на катке, афиша «Карнавальной ночи» в одном из фрагментов, кино-хит «Убийство на улице Данте», где снимался юный Михаил Козаков – режиссёр «Покровских…». Коммуналка - довольно обшарпанная - подаётся в этом прекрасном комплекте.
Именно в те годы – в 1970-1980-х - возникли разговоры (и статьи, документальные фильмы!) о том, что хрущёвские «апартаменты» с низкими потолками – это бытовой триллер и вообще – в перенаселённых, до_хрущёвских квартирах царила атмосфера взаимовыручки, товарищества и даже братства. Посмотрите, как мило живут обитатели старого и дряхлого дома у Покровских ворот! Даже их ссоры выглядят комично и – очаровательно. И постаревший Костик приехал с тоскливой физиономией – туда, где его же лицо сияло когда-то радостью. Обречённо глядит он, как рушат любимые стены, а по сути – грубо «утилизируют» его молодость.
Zina Korzina (c)
