В этом году название театрального фестиваля «Межсезонье» приобрело ироничный оттенок: организаторы чудом успели провести мероприятия между первой и второй волной коронавируса. Впрочем, этой команде невозможно отказать в отваге: спектакли, заявленные в программе, поднимают весьма непростые темы. Глаз невольно цепляется за постановку Малого театра кукол – «ГУЛАГ Symphonia».
Эта история посвящена композитору Всеволоду Задерацкому, написавшему во время заключения в ГУЛАГЕ 24 прелюдии и фуги. Однако вместо документального пересказа биографии композитора зрителей ожидает тревожная картина, написанная интуитивно понятными образами, ироничными символами и, конечно, звуками, закрепившимися на многие поколения в коллективном бессознательном наших соотечественников.
Зрители рассаживаются напротив актеров прямо на сцене Дома Актёра им. К.С.Станиславского. Но между реальным и игровым миром проведен водораздел в виде кроваво-красного полотна. Эта своеобразная граница, отделяющая коммунистическое прошлое от неопределенного настоящего, будет то и дело возникать в сценографии.
Линиям и плоскостям отведена не последняя художественная и функциональная роль. Неоднократное использование проекций раскрывает призрачность и хрупкость информационного пространства: за скорлупой агит.пропаганды скрываются другие аббревиатуры и сокращения – пугающие наименования статей уголовного кодекса. Но и они рискуют превратиться в еще один миф спустя десятилетия вместе с утратой воспоминаний о жертвах репрессий, безликие тени которых лишь ненадолго появляются на стенах.
Линии колючих проволок, петель, шнуров то запутываются в удушающий клубок, то распутываются в безысходную прямую жизненного пути, финал которого предрешен. Болезненное сновидение, создаваемое актерами на сцене, наполнено звуками – приметами, уликами исторического преступления: стук вагонов, дребезжащая металлическая посуда, визг телефонного звонка, удары в дверь, стук лесоповала, рвущиеся письма, топот сапог и все на свете шумы перкуссии, которые может издавать собранный в один конец чемодан. Кажется, что именно из этих тонких, эмоциональных, болезненных деталей сложатся музыка и судьба Всеволода Задерацкого.
Постановка побуждает к рефлексии через политическую сатиру. На сцене присутствуют бутафорские головы Сталина, раскрашенные в цвета светофора. Актеры то и дело надевают их на себя, обыгрывая это в различных сценах. Превращенная в маску голова невольно заставляет задуматься над еще одним мифом, феноменом культа личности, ставшей темной стороной каждого из нас. Квинтэссенцией безумия становится эпизод трапезы многорукого Сталина, в котором вождь использует серп и молот для поедания людей. Невольно напрашиваются параллели с документальным спектаклем Кирилла Серебрянникова «Похороны Сталина», в котором режиссер также противопоставил вождю выдающегося композитора, Сергея Прокофьева. Нам лишь остается вновь и вновь задаваться вопросом о значении этих фигур для истории: «Что перевесит: тирания или гуманизм?».
Герои спектакля ГУЛАГ-Symphonia – маленькие люди, куклы. Черные матрешки-неваляшки, НКВД-шники, готовые отдать честь вождю, как в прямом, так и в метафорическом смысле. Человечки-картонки, легко падающие в чемодан-гроб, развешиваемые на виселице, как ноты. И, конечно, безликие шарнирные марионетки, безымянные жертвы, каждой из которых может оказаться наш композитор.
Удачно найденные образы рифмуются, повторяются рефреном, создавая кошмарный сон, из которого невозможно выбраться. Благодаря этому закономерная кульминация все же окажется неожиданность. В финале четвертая стена рухнет, граница между прошлым и настоящим сотрется, лучи фонаря ударят зрителей по глазам: «Имя. Фамилия. Город. Профессия. Статья».
ГУЛАГ-симфония продолжает звучать.
