Очередной ремейк Гамлета, потеря памяти, виртуальная молитва и долгое музыкальное эхо
Текс: Михаил Визель
Фото с сайтов издательств
Милослав Чемоданов. «Неловкие моменты»
Eksmo.digital, 2020
Лет десять назад знаток итальянской литературы Евгений Солонович вывел на русский рынок (да простится нам это неуместное маркетинговое выражение) небольшую книжку сценариста Франческо Пикколо «Минуты будничного счастья». В которой как будто ничего не происходит – свободный художник вольно прогуливается по улицам Милана, подмечает необычные моменты и смешные происшествия и сам, как шкодливый мальчишка, подстраивает мелкие пакости – совершенно, впрочем, безобидные. И от всего этого исходит именно что ощущение будничного счастья, – того самого, на поиски которого мы и тратим свою жизнь.
Милослав Чемоданов, бывший главред The Village и КиноПоиска, а нынче – свободный диджей, уверяет, что ничего не знал про Франческо Пикколо. Но скомпоновал из своих фейсбучных записей точно такую же электронную книгу. В которой из мелких происшествий, подмеченных им комических и абсурдистских черточек складывается мозаичный портрет образцового хипстера нулевых-десятых (лирического героя, не равного, естественно, реальному М.В. Чемоданову).
Впрочем, между русской и итальянской книгами есть несколько существенных отличий. Не только в том, что Пикколо постарше и счастливо женат, а Чемоданов так же счастливо одинок, но и в том, что нынешний москвич вырос в Снежинске, закрытом атомном городе Челябинской области. И наезды на малую родину и общение с родней создает в небольшом "альбоме мгновенных фотографий" драматическое напряжение, итальянцу недоступное.
Но речь не об очередном завоевании Москвы, а о, как было сказано, «неловких моментах». Например, таком:
Увидел тут в баре старого друга, рванул к нему через весь зал и понял, что обознался, когда уже подлетел вплотную с воплем «Привет!» Парень на это невозмутимо ответил: «Слушай, тебя ВООБЩЕ НЕ УЗНАТЬ». ГЕНИАЛЬНО.
Гениально не гениально, но ведь неожиданно и точно. Франческо Пикколо, кстати, через четыре года за другую свою книгу получил главную итальянскую литературную премию Strega. Остается пожелать Милославу Чемоданову того же.
Мэтт Хейг «Клуб призрачных отцов»
Пер. с англ. Марии Крупник
М.: Лайвбук, 2021
Филипу, 11-летнему жителю британского Ньюарка, является призрак его погибшего отца и объявляет, что автокатастрофа была подстроена его братом-автомехаником, чтобы прибрать к рукам его паб «Король и Сокол» и поскорее залезть в сердце и в постель и его жены – матери Филипа. Который теперь просто обязан отомстить.
Знакомый сюжет, не правда ли? Вот и Филипу он знаком. Ну конечно же, это сюжет «Человека-Паука»!
На таких многослойных аллюзиях, от современной поп-культуры вглубь веков и построен весь роман. Например, комнатную рыбку Филипа зовут Гертруда. И что? И ничего. Но имя всё-таки, как подвешенное ружье, выстреливает, хотя и не так, как ждет искушенный читатель. При этом формально эту книгу можно считать подростковой, потому что она легко, в прямом смысле слова, читается благодаря простым фразам и лапидарным диалогам «привет...» – «не знаю». Но роман интересен не только вереницами явных и скрытых цитат, аллюзий и даже мистификаций, остраненных взглядом мальчишки, переживающего страшный стресс.
В этом густом питательном бульоне британской культуры хорошо уже знакомый русским читателям Мэтт Хейг создает собственное произведение о долге и свободе воле, бунте против отцов и обретении своего места в жизни. В которой всё может оказаться не тем, чем кажется на первый взгляд. А конец у романа демонстративно открытый – как в жизни.
Вероника Кунгурцева. «Книжная жизнь Лили Сажиной»
М.: Городец, 2020
Сочинская писательница Вероника Кунгурцева изрядно озадачила читателей своей трилогией про Ваню Житного, в которой смешивала приёмы классического фэнтези со слишком узнаваемыми реалиями: боевые действия в Чечне, теракты в Москве, бедность в провинции. Новый ее роман тоже озадачивает в жанровом отношении. Главная героиня, эта самая девочка Лиля, живет в советской южной провинции, видимо, в «большом Сочи», видимо начала семидесятых, ходит в школу и не очень ладит с одноклассниками, зато очень любит и умеет придумывать. Но школьную повесть о «чучеле» торпедирует неожиданная вводная: Лиля, как герой романа Умберто Эко «Таинственное пламя царицы Лоанны», полностью утратила личную память. Книга начинается с того, что мама объясняет ей, что она – мама, а ее зовут Лиля. Что не мешает ей помнить уйму прочитанных книг.
Мало того: ближе к середине история медицинской амнезии запутывается сюжетом детективным, с убийством и поисками убийцы, и параллельно ему – другим, все-таки фэнтезийным, с альвами-эльфами и подменышами. Разобраться, где здесь фантазия Лили, а где – Вероники, довольно сложно, а ей того и надо.
А вот зачем ей понадобилась присовокуплять к современному, написанному в актуальном ключе «Калечины-Малечины» роману два ювенильных текста, вероятно, написанных некогда в качестве учебных в Литинституте (о чем говорит и двойная датировка – 1992, 2020) – понять сложнее. Неужели просто ради объема?
Натан Ингландер. «кадиш.com»
Пер. с англ. Светланы Силаковой
М.: Текст 2020
Завязка нового (2019) романа современного (р. 1970) американского писателя вполне обыкновенна: давно порвавший со своей еврейской средой бруклинский рекламщик вынужден вернуться домой в Мемфис на похороны отца и, что хуже всего, как единственный сын, обязан теперь в течение года каждый божий день читать кадиш – поминальную молитву. Его ультраортодоксальная сестра искреннее убеждена, что без этого их отец обречен на вечные муки, да Ларри и сам любил и уважал его и опечален его смертью. Но чтобы каждый день в течение года бормотать слова, в которые они давно не верит и не понимает?! К счастью, на дворе конец XX века, и у Ларри находится продвинутое решение: на специальном сайте можно нанять благочестивого студента иерусалимской иешивы, который за подъемную плату в течение года будет делать всё что положено.
Но это, повторяю, не весь сюжет, а только завязка. А дальше в каждой из четырёх частей романа сюжет опрокидывается совершенно неожиданно. Ингландер всё-таки настоящий американец: он всё знает и про первый, и про второй, и про третий сюжетный поворот. И при этом всё-таки настоящий еврей: он не только уснащает речь героев осколками идиша и талмудической терминологией (мужественно распутанной и растолкованной переводчицей), но и, главное, понимает про двоякое чувство ненависти-восхищения, отторжения-обожания, цинизма-мистицизма, которое связывает его главного героя с древней религиозной традицией его предков.
На этом стыке Натану Ингладеру удается построить остроумный и динамичный роман о роли и месте религии в современном мире. В котором сочетание caddish.com не вызывает изумления.
Кстати, такой сайт действительно существует.
Роман Насонов «Музыка: диалог с Богом. От архаики до электроники»
М.: Никея, 2020
Доцент кафедры истории зарубежной музыки Московской консерватории начинает свое обширное популяризаторское сочинение с наблюдения, что хотя пение и ритмизированные упорядоченные звуки сопровождала человека с самого начала цивилизации – во время церемоний, ритуалов, военных походов и т.д., музыка как отдельное автономное занятие существует относительно недавно. Но при этом: «Становление уникального феномена, о котором я поведу речь, — культуры музыкального произведения — невозможно свести к инициативе предпринимателей Нового времени, научившихся продавать нотопечатную продукцию, места в концертном зале и в оперном театре. Автономная музыка возникла в ответ на духовные запросы людей, воспитанных в традиции христианской веры; ее расцвет пришелся на тот момент в истории европейского общества, когда оно переживало кризис модернизации, период переоценки ценностей. В первую очередь это касается самых знаменитых опусов, признанных шедевров, — но даже легкая, популярная музыка несет на себе отпечаток тех проблем, которые стоят в центре высокого искусства».
Здесь мы видим, как расставляет акценты автор: с одной стороны жесткая привязка к одной конкретной религии, неотделимой от западноевропейской музыки (предмета профессиональных занятий доцента Насонова), а с другой – не менее жесткое разделение искусства на «высокое» и «низкое».
В такой системе координат автор сперва задаётся вопросами: а что вообще такое музыка? А почему такая-то музыка кажется нам гениальной? А потом разбирает в объеме очерков жизнь и наследие дюжины композиторов, от Средневековья до наших дней, от едва различимых во тьме веков Гильома де Машо и Джезуальдо до общеизвестных звезд классической музыки Баха, Моцарта, Бетховена, Вагнера, Чайковского, Шостаковича и далее до «человека с Сириуса» Штокхаузена, практически неизвестного у нас Берда Алоиса Циммермана и, замыкая круг, Джона Тавенера, прямого наследника строгого средневеково спиритуализма.
О классической музыке автор рассуждает оригинально, но используя аппарат классического музыковедения. И почитать специалиста – интересно и познавательно. А вот главу, красноречиво названную «Массовая культура: сотвори себе кумира» и ограниченную разбором «Иисуса Христа Суперзвезды» и почему-то «Юноны и Авось», лучше просто пропустить: не его чашка чая.
