...Изначально собираясь на рыбалку на Калитву, я и не представлял, что окажусь на Дону, у хутора Старозолотовский. Но аргументы Вадима, сбившего меня с пути истинного, показались мне весомыми. Тем более, я очень люблю те места за их своеобразную красоту: за чистый Дон с белоснежными пляжами, за пойменный лес, за овражистые каменистые склоны, украшенные боярышником, шиповником и одичавшим виноградом...
Осторожно петляя по просёлкам, мы медленно приближались к лагерю, в котором уже сутки кипела рыбацкая жизнь — часть товарищей приехали накануне. Лагерь к нашему приезду был уже обустроен, и нам оставалось только развернуть спальные места и снасти.
Ну вот мы и на месте. Нас угощают свежеприготовленной яишничкой на помидорчиках и докладывают диспозицию. Рыба, оказывается, ушла в глухую оборону, совершает скрытные перемещения, не попадая под обстрел воблерами и джигами. На берегу развернута батарея донок, усиленная парой фидеров. Однако, некоторые успехи есть — в садке уже плещутся захваченные в плен рыбец и несколько килячков. Как всегда, за пленными ведут охоту умело скрывающиеся в прибрежных кустах коричневые мародёры–норки, наловчившиеся открывать металлические садки с пружинными крышками.
Мне предстоит непростая задача — как-то перестроить взятые снасти под Дон-батюшку. Проблема в том, что грузила не к месту, да и любимых вертлюжков–«гитарок» у меня нет. Но есть пара жёстких удилищ, да и леска на основу найдётся...
Выручают друзья, и я сооружаю две боевых единицы, вполне соответствующие местным условиям. Забрасывать, по разведданным, недалеко — опечек всего в сорока метрах.
Возясь со снастями, завистливо поглядываю с обрыва на Вадима, уже приступившего к боевому дежурству...
Однако, зависть вызывает и сладко похрапывающая после ночного дозора боевая подруга Дуся... Тут такой воздух, что спится преступно хорошо...
Устанавливаю тычки в ухвостье песчаного берега, закидываю снасти, притаскиваю кресло и блаженствую. Проходит час, другой... Рыба явно где-то рядом, но клевать отказывается напрочь. В наших рядах разброд и шатания — Вадим ретируется с берега, предварительно посеяв смуту в моей душе предложением съездить к роднику. Берег пустеет...
В паре километров от нашего лагеря есть родник с прекрасной по вкусу водой. Бывая здесь, мы часто набираем там воду, предпочитая её привезённой. Примечательно, что водоносный слой находится среди пород Донецкого кряжа, пересекающего в этом месте Дон. Здесь уникальная геология донского берега и, кстати, наш знаменитый красностоп золотовский возделывался именно здесь. Сейчас местные виноградники постепенно возрождаются...
Да и само название хутора с упоминанием золота по одной из версий произошло от того, что здесь можно было быстро разбогатеть, «озолотиться». Причём даже не на чудесном по вкусу вине, а на ловле осетровых. Дело в том, что излюбленные места нереста этой рыбы — каменистые россыпи на дне реки. И такое дно присутствует здесь везде. Кто не верит, может своими глазами увидеть, как выше хутора у Чёрных камней круто поставленные складки слоистых песчаников уходят под зеленоватую воду реки. Печально, однако, что «тереться» на этих камнях уже почти некому...
А сейчас мы тихонечко едем по грунтовке и наслаждаемся видами пойменного леса.
Это благодушество приводит к тому, что мы проскакиваем немного дальше, чем следовало. Пятимся и ныряем в тенистую аллею, оставляем машину у «Черной Горы» и проходим к родничку. Тут относительно чисто. Дебет родничка небольшой, особенно в осеннее время, но он уже множество лет дарит свою прохладу всем страждущим. С удовольствием пьём прохладную водичку и наполняем привезённые из лагеря ёмкости.
Находящаяся рядом «Чёрная гора» не гора вовсе, а просто отвал угольной мелочи и сланцевой дресвы, оставшихся с тех времён, как в этом месте добывали уголёк. Доморощенная шахта–«дудка» находится рядом, уже осыпавшаяся и облюбованная ярко светящимся в лучах вечернего солнца иноземцем, американским клёном...
Пора обратно в лагерь, на душе неспокойно — вдруг клёв начался?! Небось, уже таскают жирных рыбцов, а мы всё едем и едем...
Приезжаем в лагерь и оказываемся в центре горячих рыбацких обсуждений. Дискуссия вскоре заканчивается, и вдохновленный рассказами отряд высыпает полным составом на берег, сходу вступая в бой.
Я ухожу в свой уголок и проверяю снасти. Вид недожёванных червей порождает внутри меня смутное беспокойство, но я стискиваю зубы и усиливаю ледащих червяков парой бодрых и весёлых опарышей. Не изволите-с, господа, «бутерброд»? Усаживаюсь поудобнее и вперяю взор в бубенчик. Но какие же красивые облака на небе! Хватаюсь за камеру...
Перевожу взгляд на второй спиннинг. Фокус автоматически перемещается на реку, и я опять хватаюсь за камеру, и теперь уже не выпускаю её из рук...
Часть команды не выдерживает потрясающего вида противоположного берега и вскакивает в лодку, чтобы успеть покидать спиннинг в золотых лучах заката...
А потом ночь тихо опускается на берег. Мы идём ужинать, и в этот момент начинается долгожданный клёв. Садок быстро пополняется упитанными ласкириками и тарашками. А ещё через час на крючок садится хороший килячок.
На ночное дежурство остаёмся вдвоём с другом. Но на берегу не сидим, постоянно делаем набеги на стол — начавшийся клёв прервал процесс питания на самых «вкусняшках». Замечаем закономерность: как только процесс прожевывания очередного блюда заканчивается, надо бежать на берег и вытаскивать рыбу. Повторив цикл раз пять подряд, мы основательно наедаемся и параллельно существенно увеличиваем количество рыбы в садке.
Постепенно все бойцы отходят на заранее подготовленные позиции, но я ещё на берегу. Сижу тихо, включая налобный фонарик только в случае подозрительных звяканий колокольчиков–бубенчиков. Осмелевшие воришки–норки, заметив образовавшиеся бреши в нашей системе обороны начинают тихонько подтягиваться из прибрежных кустов. Я включаю фонарик, чтобы рассмотреть их. Они мигом прячутся в кустах, но их присутствие выдают ярко горящие в лучах фонарика глаза. Пытаюсь приманить норок галетой из сухпайка, но они не ведутся — или запах галеты им не нравится, или нацелены уже только на свежую рыбку. Я с норками обычно дружу, когда стою с донками в районе Маныческой. И, кстати, галеты там они с удовольствием хрумают. Но здесь, очевидно, норки совсем погрязли в воровстве, и поэтому остерегаются людей...
Однако, не сидеть же всю ночь на берегу... Я переставил садок на глубину, ещё раз перезабросил снасти и отправился дрыхнуть в палатку...
Сквозь сон я увидел посветлевшее окошко палатки, быстро выполз из спальника и поспешил к берегу. И оказался на берегу океана — утренний туман создал иллюзию бесконечного водного пространства...
Но мой восторг прервал не сразу замеченный разгром среди оставленных на ночь снастей. Небольшое деревце, проплывавшее ночью, собрало на своих корявых ветках шнуры всех шести спиннингов–фидеров.
Я, чертыхаясь, снял штаны и полез в тёплую парящую воду спасать снасти. Спасти удалось только четыре боекомплекта. Остальные два с жалко висящими обрывками шнуров были отставлены в сторону, ожидать ремонта.
Перезабросив оставшиеся целыми спиннинги, я взялся за фотоаппарат.
На берег стали подтягиваться проснувшиеся товарищи. Не замечая разгрома снастей, не спрашивая о рыбе — все они, в первую очередь, любовались туманом и рекой. А туман, как будто рисуясь, то вставал столбом, то стелился над водой...
А потом туман начал становиться всё прозрачней и прозрачней, и вскоре исчез совсем. И на смену ему появился ветерок, очень быстро набравший силу и превратившийся в приличную низовку...
И опять по реке заспешили огромные танкеры, и начался обычный день...
Это была настоящая осенняя рыбалка на Дону...
Подписывайтесь на мой канал! И — особо буду благодарен за «лайк»!
Хотите знать больше? Много интересной и подробной информации о донском крае вы найдёте на моём познавательном портале «Донские Зори»!
