Ольга Сергеевна пережила обоих своих братьев. Однако ей выпала нелёгкая старость…
Здоровье её, если верить сыну, ещё с 1829 года оставляло желать лучшего. Летом 1836 года, живя с мужем в Михайловском (муж требует продажи имения и выделения Ольге Сергеевне полагающейся части вырученного), она тяжело болеет. Сохранились сведения, что её подводят глаза. Впрочем, это замечалось и раньше. Сообщая А.С.Пушкину о рождении сына Льва, Н.И.Павлищев добавляет о жене: «Не пишет сама к вам потому, что глаза у неё ещё очень слабы».
Однако она мужественно переносит все испытания. Её сын приводит примеры, показывающие силу характера матери. Даже при неполном доверии к его запискам, думаю, стоит почитать. «Будучи девицей, она одним грозным взглядом и энергическим словом принудила ретироваться вооруженного топором злодея, проникнувшего через окошко в её комнату с намерением грабежа, и своею распорядительностью заставила людей вовремя схватить разбойника и передать его в руки правосудия. Такую же неустрашимость и распорядительность показала она и впоследствии, в Варшаве, когда в декабре 1849 года вспыхнул ночью пожар в наместниковском дворце, где жили мои родители. Проснувшаяся мать первая, увидя объятый пламенем потолок в комнате перед спальнею, через которую и был только выход в другие покои, перешла через неё, задыхаясь клубами дыма, вынесла в дальнюю комнату лежавшую в горячке малолетнюю сестру мою, подняла на ноги людей, дала знать пожарной команде, уложила вещи и уже потом разбудила отца, кабинет и спальня которого находились на другой половине огромной казённой квартиры. Прискакал обер-полицеймейстер генерал Абрамович с командой, и пожар потушили».
И обратим внимание на то, где находилась спальня мужа… Фактически брак уже перестал существовать. Известно и о семейных неладах, и об изменах Павлищева (рассказывали, что почти сразу после смерти жены он поспешит жениться на женщине, в связи с которой состоял уже давно).
А она пытается держаться. Подрастают дети. Сына Льва она отправляет учиться в Петербург. Свободное время он будет проводить в доме Н.Н.Пушкиной-Ланской. Известно, что Наталья Николаевна очень любила «Леона», отзывалась о нём: «Горячая голова, добрейшее сердце, вылитый Пушкин».
Кстати, любовь к вдове Пушкина и мать, и сын Павлищевы пронесли через всю жизнь. Лев Николаевич напишет: «Мать моя была тоже в искренно родственных отношениях и с женой брата Александра Сергеевича Натальей Николаевной; сохранила она отношения эти и после вторичного брака тётки с П.П.Ланским. Да и мудрено было не любить и не уважать Наталью Николаевну, которая, будучи примерной супругой и матерью, посвятила себя домашнему очагу и перенесла так много горя от подлого злословия людей низких, погубивших Александра Сергеевича». Если и были у Ольги Сергеевны причины упрекнуть невестку, всё было забыто, и отзывалась о Натали она всегда очень тепло. «Брата огорчили, брата же убили, – говорила Ольга Сергеевна, – к большому ликованию Бенкендорфа и ему подобных, им же имя легион. А бедной Наташе какое вышло удовлетворение? Её стали в свете – как и предвидел Александр на смертном одре – заедать, честное имя её терзать. К счастию, она впоследствии – года через четыре [на самом деле, через семь лет] – нашла смелого защитника, в лице добрейшего, благороднейшего человека – Петра Петровича Ланского. Между тем и после того нашлись люди, осуждавшие ее и за этот именно шаг, – шаг, послуживший для моей невестки спасением…»
Здоровье Ольги Сергеевны продолжало ухудшаться. В декабре 1862 года у неё случился «страшный нервный удар», а затем начала развиваться глаукома. Операцию ей смогли сделать лишь через год («делавший её профессор Юнге сказал, что отвага ее – отвага храброго мужчины»), но «спасти от окончательной слепоты возможно было только правый глаз; левый был мёртв; но и после операции мать видела предметы правым глазом как бы сквозь густой чёрный флёр, а ноги после удара остались парализованными, так что без помощи палки она не могла ступить».
Так она прожила последние пять лет.
Она жила в Петербурге (с мужем уже разъехалась), встречалась с первыми биографами своего великого брата (интересно, что среди навещавших её упоминают лицейского товарища Пушкина С.Д.Комовского, которого обычно причисляют к недоброжелателям поэта, – о нём я писала здесь), диктовала воспоминания. И писала стихи для себя:
Смерть! не страшилищем вижу тебя!
Вижу тебя я с улыбкой приветливой…
…Что же так медлишь полёт твой, прекрасная?
Скорее ж лети ты, скорее ко мне,
И нежно возьми ты в объятья меня!
Считают, что потомства её не осталось, но проверить это трудно. Её сын умер в 1915 году бездетным, а вот дочь вышла замуж за итальянского певца и композитора, профессора Варшавской консерватории Иосифа Рафаиловича Пане. У неё был сын и четыре дочери.
Из внуков Н.Н.Павлищевой больше всего известна Лидия Леонидовна Слонимская (урождённая Кун), ставшая профессиональной переводчицей. Разыскивая сведения о ней, я с удивлением узнала, что в детстве читала в её переводах и Майн Рида, и Джека Лондона. Муж Лидии Леонидовны, А.Л.Слонимский, - автор довольно хорошо известных книг «Черниговцы» и «Юность Пушкина», а также сценария чудесного фильма о предке своей жены «Юность поэта» (о фильме я писала здесь). Их сын Владимир, погибший во время Великой Отечественной войны, был, по словам Лидии Леонидовны, «последним в роде Ольги Сергеевны Пушкиной-Павлищевой». Но кто знает… Ведь мало что известно о судьбах его родственников, других потомков Н.Н.Пане.
Ольга Сергеевна скончалась 2 мая 1868 года и была похоронена на Новодевичьем кладбище Петербурга. В 1936 году прах её был перенесён в Некрополь Мастеров искусств Александро-Невской лавры. Первоначально на надгробии, установленном Л.Н.Павлищевым, была сочинённая самой Ольгой Сергеевной эпитафия:
Отдых от жизни тяжёлой
Могила одна нам дает!
Пусть же с улыбкой весёлой
Страдалица к смерти идет.
Однако сайт Александро-Невской лавры сообщает: «Ко времени перезахоронения сохранилась лишь “затерянная в траве и кустах бузины” плита без стихотворной эпитафии».
А.П.Керн когда-то писала: «Пушкин мало кого истинно любил, кроме няни и сестры своей». П.А.Вяземский, обращаясь к Ольге Сергеевне, говорил о ней и Пушкине:
Удел его — блеск славы вечно льстивой,
Но часто нам сияющий из туч;
И от неё ударит яркий луч
На жребий твой, в беспечности счастливый.
Но для него ты благотворней будь;
Свети ему звездою безмятежной,
И в бурной мгле отрадой, дружбой нежной
Ты услаждай тоскующую грудь.
Давайте же вспомним её добрым словом!
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал
Навигатор по всему каналу здесь
